сладостного дурмана, она улыбнулась Мартину ласково и маняще.

– Так мы идем наверх, Мартин? Надеюсь, на сей раз не на веранде и не на траве, а?

Вместо ответа он еще сильнее прижал ее к себе и поцеловал с такой жадностью, что Джейн поняла: еще немного, и она уже не будет в состоянии контролировать что-либо. Поэтому она мягко высвободилась, сделала глубокий выдох и, взяв Мартина за руку, ввела его в дом.

Однако его хватило ненадолго, и у ступенек лестницы, ведущей в спальню на втором этаже, он снова страстно прильнул к губам Джейн. Но она отвернулась решительно и без колебаний.

– Нет, – произнесла она твердо. – Не так.

– А как?

– Не так безумно. И бездумно. Остынь немного. Нет, – быстро поправилась она, сама хмелея от своих слов и мыслей, – я хочу сказать: мне нужна передышка. Я хочу любить тебя, Мартин, а не наоборот.

Его стон выдал страстное желание, а вовсе не отказ от предложения. Возбуждение Джейн достигло предела, как только безудержная фантазия услужливо нарисовала следующую картину: он распростерт перед нею совершенно обнаженный, а она творит с ним все, что пожелает…

Приподнявшись на цыпочках, Джейн взяла лицо мужчины в ладони и поцеловала в полураскрытые губы, теперь уже ее язычок нашел самые чувствительные места на губах Мартина, о чем поведал новый стон. Но как только его руки обвились вокруг ее талии, Джейн снова заговорила, не узнавая собственного голоса, и возбуждающего, и убаюкивающего:

– Терпение, тебе понравится. Поверь, я все сделаю, как надо…

– Ты уверена, что ты не Дьявол, одетый женщиной? – успел он спросить, пока она вела его за руку вверх по лестнице, в ожидающий их полумрак спальни.

Ее смех в ответ прозвучал неожиданно мягко и нежно. И соблазнительно. Где-то в глубине подсознания Джейн шевелилась предательская мысль о том, что она поступает недостойно. Мартину, возможно, ее поведение могло показаться порочным. Но Стивен Мак-Кой, наоборот, смаковал каждый миг развертывавшегося действа. И она, Джейн, тоже смаковала и наслаждалась.

До сих пор она и не подозревала, как ядовита отведанная ею сейчас отрава – повелевать, контролировать и мужчину, и самое себя. Она чувствовала, как ее волнуют власть над ним, и эта власть рождала такое острое и терпкое желание, что быстро удовлетворить его казалось преступлением. Оно требовало наслаждения телом Мартина, но не за какие-то жалкие минуты, а за долгие часы, наполненные страстью и томлением.

– Может быть, ты и прав, милый, – прошептала Джейн, расстегивая ему рубашку. – Потому что я собираюсь взять тебя с собою в ад, а затем вернуться обратно. – Одну за другой рука ее расстегивала пуговицы на его рубашке, начав с самой верхней, и – все ниже, медленно-медленно…

Когда рубашка была наконец мягко отброшена в сторону и пальцы Джейн начали свое долгое путешествие по его обнаженной груди, Мартин смог издать только стон наслаждения. Джейн слышала, как неистово бьется его сердце, как безумно он хочет отправиться с нею в ад и обратно. Как страстно он желает получить от нее все, что ему не дарила еще ни одна женщина.

И Джейн не могла более оттягивать раздачу подарков.

Я совершенно безнадежна, безмолвно вздохнула про себя Джейн, глядя на спящего рядом мужчину.

Она честно пыталась вести себя только сексуально и порочно-эгоистично. Все время, пока она раздевала Мартина, ласкала его, и тогда, когда заставила его лечь и наблюдать ее медленный, изматывающий и сладострастный стриптиз, Джейн старалась не думать ни о чем, кроме собственного наслаждения. Она словно оправдывала свое поведение тем, что в нем не отводилось места глубоким чувствам и переживаниям.

Надо ж быть такой дурой!

О, это не было любовью. Джейн хотелось бы надеяться, что это не любовь…

Но, каким-то непостижимым образом, пока ее пальцы и губы мягко охватывали его напряженно подрагивающую плоть, а до слуха доносились его вздохи и стоны, выдающие и муки, и экстаз одновременно, Джейн с удивлением обнаружила, что она с наслаждением ласкает человека по имени Мартин, а не всего лишь прекрасное мужское тело.

Откровение испугало ее. Ведь Мартину вовсе не нужно что-то большее. Все его желания не шли дальше уже свершившегося: путешествия в ад и обратно.

Сердце Джейн похолодело, ей вспомнились слова Мартина, сказанные сразу после того, как она внезапно прекратила свою сладостную пытку и впустила его в себя: «Ты уверена, что нам ничего не нужно предпринять? Абсолютно уверена, что нет никакого риска?» – Беззаботный Стивен Мак-Кой временно уступил место осмотрительному и сдержанному Мартину Бенфорду.

– Не волнуйся, беспокоиться не о чем, – заверила его Джейн, целуя в вопрошающую морщинку на лбу. – Ты первый мужчина, с которым я занимаюсь любовью, абсолютно не предохраняясь. – Что было истинной правдой. Боб пользовался презервативами с почти религиозным фанатизмом, не доверяя ее женским циклам.

– Не боишься забеременеть?

Вопрос вызвал в животе Джейн спазм, но он быстро прошел, когда она почувствовала, как страстно ее желает Мартин. Тем не менее ответ и улыбка Джейн получились слегка ироничными.

– Совершенно не боюсь, – призналась она искренне и увидела облегчение на его лице.

На долю секунды ей захотелось выложить ему всю правду. Было бы любопытно посмотреть, как изменится лицо этого самоуверенного типа при известии о том, что Джейн уже носит под сердцем его ребенка.

Но миг слабости быстро прошел. К счастью. Потому что это была бы пиррова победа, которая скорее всего обернулась бы против Джейн. Поэтому она отбросила все посторонние мысли, положила ладони Мартина себе на грудь и закрыла глаза…

Вскоре она забыла решительно обо всем, даже о своей телесной оболочке. Единственное, что теперь ее занимало, была двигающаяся внутри нее жаркая мужская плоть, отдающаяся в Джейн электризующими ритмическими разрядами. Улетучились даже недавняя нежность, все эмоциональные порывы, уступив место слепому и эгоистическому стремлению к собственному удовлетворению. Сейчас Джейн желала только одного: забыть на время о Мартине и не вспоминать о нем даже тогда, когда он достигнет своего пика.

Это произошло неожиданно быстро. И его освобождение вызвало в Джейн такую резкую ответную реакцию, что на глазах ее выступили слезы радости. После мгновений экстаза она бессильно упала на подушки, задыхаясь, ничего не видя и не слыша.

И вот спустя несколько минут она лежала опустошенная рядом с мужчиной, доставившим ей такую радость и сейчас спящим сном невинного ребенка.

– О, Мартин, – нежно выдохнула она, ее руки снова принялись ласкать его, на этот раз только с нежностью и любовью. Ей хотелось обнимать Мартина, быть ближе к нему, распластаться на его теле. Внезапно она почувствовала себя очень уязвимой и одинокой.

Если бы он только влюбился в нее. Если бы предложил ей руку и сердце. Если бы…

Джейн застонала от отчаяния и перевернулась на бок, как будто старалась отдалиться от Мартина, а также от своих собственных дурацких романтических бредней. Еще немного, и ей бы захотелось рассказать ему всю правду о себе. Так он ей и поверит – ее патетическим попыткам разубедить его в том, в чем он уже был убежден! Слишком поздно для искренних признаний…

Убрав с лица рассыпавшиеся кудри, Джейн подняла с пола рубашку и надела ее на голое тело. После чего встала с постели и направилась к двери. Ей просто необходимо было принять ванну и что-то перекусить: Джейн отчаянно проголодалась, после завтрака у нее крошки во рту не было, а с тех пор прошло несколько часов. Сейчас должно быть около полудня.

В дверях спальни она бросила последний взгляд на Мартина и убедилась, что он еще не скоро проснется. Отлично, у нее будет время привести себя в чувство.

После ванны Джейн спустилась вниз, чтобы выпить чего-нибудь подкрепляющего. Она остановилась на стакане ледяного апельсинового сока и долго смаковала его, оглядывая свою новую, сверкающую чистотой кухню. И тут она увидела прислоненный к стене пластиковый пакет.