благодарна судьбе за то, что ей не пришлось переносить в новое жилище ни единой вещи, способной напомнить о браке с Бобом.

Может быть, это было лишним свидетельством извращенности ее натуры, но Джейн нравилось спать в огромной железной кровати старой миссис О’Брайен. Как ни странно, постель навевала только приятные воспоминания: здесь Джейн снова почувствовала себя полноценной женщиной и здесь же зачала первенца. Как бы она ни раскаивалась во всем, что произошло после, Джейн никогда не осуждала себя за то, что спала в этой огромной постели с Мартином. Никогда.

… В конце концов Джейн остановилась на походе по магазинам. Наскоро приняв душ и позавтракав, она поспешила в ближайший торговый центр, который уже гудел от толпы народа. Джейн пронеслась мимо книжного отдела, направляясь в соседний, где продавались спальные принадлежности, как вдруг взгляд ее упал на огромный стенд с выставленными на нем книжками для самых маленьких.

Остановившись как вкопанная, Джейн немедленно выбрала одну, с розово-голубой обложкой. Улыбаясь своим тайным мыслям, она направилась к кассе и, встав в очередь, начала перелистывать страницы. И тут случайно заметила неподалеку другой стенд, на этот раз со «взрослыми» романами в переплете. Выше всех стоял томик ценой в шесть долларов, и на обложке крупными буквами было выписано имя автора: Ричард Грей.

Джейн вздрогнула. Боже мой, вот так ирония судьбы! Стоять в очереди в кассу, выбирая про себя имя ребенку Мартина… и лицом к лицу столкнуться с еще одним из его многочисленных секретов…

Когда она взяла со стенда томик, название которого прочитала только сейчас – «Суд над Нормой Пикок», – руки Джейн слегка дрожали. На глянцевом супере был изображен мертвый обнаженный мужчина с торчащим из спины окровавленным ножом.

Из сведений об авторе Джейн узнала, что Ричард Грей – адвокат, ему четвертый десяток, живет в Сиднее, и это его первый триллер.

Губы Джейн искривила ироничная улыбка. Линде точно не понравились бы такие скучно-прозаические фразы о ее ненаглядном.

Уже не в первый раз голову посетила неприятная мысль: а что, если Мартин вернулся к невесте? Вероятнее всего, так оно и произошло, если только Линда согласилась принять его обратно.

Теперь улыбка Джейн выражала одно презрение. С большей охотой она представила бы себе иную сцену: по первому требованию Мартина Линда ползает на коленях по комнате и лижет его башмаки.

Да и ты бы поползала, дорогая, гнусно подсказал ее внутренний голос. Джейн содрогнулась от одной этой мысли, крепко зажав том в руках. Нет, никогда, мысленно заспорила она сама с собой. Никогда больше я не стану такой. Я бы никогда не пробилась в жизни, если бы так дрожала перед мужчинами. Этого никогда не будет.

– Никогда!

– Простите, мэм?

– Джейн невидящим взором уставилась на кассиршу.

– Что?

– Вы что-то сказали.

– О… Я, ну… я просто разговаривала сама с собой. Пожалуйста, я возьму эти две книги.

Я не люблю его, упрямо повторяла Джейн всю дорогу домой. Но он отец моего ребенка. У меня есть право знать о Мартине все, что только возможно. Хотя бы по необходимости.

Пятью часами позже она отложила в сторону книгу Мартина и потрясенно покачала головой. Роман ее озадачил. Боже правый, как же теперь прикажете относиться к главному персонажу, адвокату Стивену Мак-Кою? Как к прообразу самого Мартина или как к чисто вымышленной фигуре?

Джейн с трудом верилось, что Мак-Кой всего лишь плод фантазии автора, причем фантазии опасной. На первый взгляд Стивен Мак-Кой и Мартин Бенфорд не имели между собой ничего общего, если не считать профессии. Они отличались друг от друга, как мел и сыр. Однако Джейн серьезно подозревала, что Стивен как раз и есть Мартин – в самые темные моменты его жизни, тот Мартин, что так внезапно открылся в то фатальное воскресное утро.

Хотя… поведение «обычного» Мартина всецело подчинялось нормам и традициям, принятым в избранном обществе. Для его семьи и друзей мистер Бенфорд оставался образцом безупречного служения таким ценностям, как деньги, власть, общественное положение. Во всех его поступках чувствовалась внутренняя твердость, надежность и – предположительно – высокая мораль.

Стивен, напротив, представлялся со страниц романа человеком непредсказуемым, беззаботным и даже слегка богемным. С презрением отвергавшим деньги ради денег, лицемерие высшего общества, его снобизм и раболепие перед властью. Если Мартина можно было назвать реалистом-прагматиком, то его литературный герой напоминал читателю о романтических идеалах. У Стивена, человека необыкновенно чувственного, и манера любовного обхождения (отметила про себя Джейн, покраснев) была так же далека от общепринятой, как и ход мыслей. Казалось, он желал от женщин… – и их у него было предостаточно! – единственного: соучастия в необузданных страстных играх. Любовь в список его требований не входила, достаточно было только неутомимого и неутолимого сексуального партнерства.

Тем не менее как раз описания главной партнерши Стивена в постели во многом открыли Джейн глаза.

Звали девушку Мэриэль. Нежное музыкальное имя. Волосы и кожа, разумеется, выше всяких похвал, формы просто неотразимы. Она была сексуальна, но в то же время деликатна и нежна, вполне земная и витающая в облаках, страстная, но порой стеснительная.

И что – это он нашел и во мне? – недоумевала Джейн. Возможно, и так…

Но на самом деле она была в том совсем не уверена, ей оставалось лишь гадать, как и во всем, что касалось Мартина. Как она, в сущности, мало знала о нем! Только в самых общих чертах, как ответила Джуди в тот день… Конечно, решила Джейн, большой ошибкой было вообразить, что между ними возможна любовь. Она ведь понимала, что после Боба никакой любви ни с кем у нее быть не может – только физическое влечение, одним словом, гормоны.

Правда, то, что она сейчас испытывала, было куда сильнее ее чувств к Бобу, когда они впервые встретились. Джейн тогда исполнилось всего восемнадцать, и она была девственницей, слабой, неопытной девчонкой, у которой закружилась голова при виде смазливого мужского лица. Она упала в объятия Боба, как созревший персик.

То, что она по первому разу не ощутила никакого оргазма, ее не особенно обеспокоило, а Боба и подавно. В ту пору для Джейн было вполне достаточно иметь своим другом и любовником красавца- полицейского. К тому же Боб тогда еще боготворил ее, проводил рядом все свободное время, заставляя Джейн чувствовать себя неотразимой, сексуальной и любимой. Он просил ее надевать самые соблазнительные наряды, когда выводил на люди, и с гордостью дефилировал с Джейн перед друзями прежде, чем закатиться куда-нибудь подальше и овладеть ею.

Лежа полураздетой на заднем сиденье его полицейского автомобиля, Джейн никогда не могла как следует расслабиться, особенно ее раздражал постоянно включенный микрофон, а также снующие туда- сюда машины. Подсознательно она догадывалась, что вторжение в интимные ласки голосов полицейских и шума моторов распаляло Боба, что он всегда тяготел к садизму и заводился от ее беспокойства, что кто-то их может увидеть.

Через четыре месяца они поженились, и только в уединении спальни Джейн впервые испытала наслаждение от того, чем она занималась с Бобом.

Казалось, ему это тоже понравилось, по крайней мере в первое время его возбуждало, что жена начинала сама искать удовлетворение. Боб открыл ей глаза на многое, для нее – непривычное и экзотическое, на то, что и составляло любовную игру, о которой Джейн даже не подозревала.

Но по мере того, как она приобретала сексуальный опыт и ее желание активно участвовать в эротической игре росло день ото дня, Боб стал проявлять ревность, и его также растущие день ото дня подозрения знаменовали собой начало конца их семейной жизни…

Резкий автомобильный гудок отвлек Джейн от воспоминаний. Второй сигнал сорвал с софы в гостиной, где она лежа читала роман Мартина, и подтолкнул к окну. Ей в голову не могло прийти, кто там внизу так сгорает от нетерпения.

То, что она увидела, было как взрыв, и рука ее невольно схватилась за сердце.