— Ты тоже погибнешь, — предупредила его Люсиль.

— Если на Солнце действительно есть обитатели, как их называть? Почему не… солнечане? Мы все время безуспешно ищем марсиан, венерян, а инопланетяне живут здесь, в самой горячей точке на небе. Солнечане! Солнечане!

Симон вошел в огонь. Он увидел огромные шквалы оранжевой магмы. Это был не газ, не жидкость, а огонь во всей своей мощи, в чистом виде. По сравнению с такой температурой жаркая кабина казалась ему теперь прохладной.

Он обливался потом. Он знал, что у него всего лишь несколько минут, чтобы отыскать жителей Солнца. Он с трудом продвигался вперед, на тросе как на поводке. Если в ближайшие три минуты ничего не произойдет, он вернется на корабль. И речи не может быть о том, чтобы обуглиться подобно Пьеру. У Симона не было ни малейшего желания стать мучеником, он просто страстно, безумно хотел провести смелый научный эксперимент. А погибший ученый — это ученый, которому эксперимент не удался.

Он с опаской посмотрел на часы. Их разорвало на множество осколков.

И в этот миг он заметил «их». Они были перед ним, похожие на фантастические завитки огня. Солнечане. Огромные бабочки с оранжевыми крыльями напоминали живые клубы магмы. Они общались телепатически.

Они говорили с Симоном не долго, чтобы он не успел загореться. Солнценавт кивнул головой и повернул к «Икару».

— Невероятно, — сказал он потом Памеле. — Эти огненные существа живут на Солнце уже миллиарды лет. У них есть язык, наука, цивилизация. Они купаются в солнечном огне без всякого вреда для себя.

— Кто они? Как они живут? Симон сделал неопределенный жест.

— Они взяли с меня обещание ничего не открывать людям. Солнце должно остаться 'терра инкогнита'. Мы должны защитить его от экспансии землян.

— Ты шутишь?

— Ни в коем случае. Они дают нам возможность вернуться только потому, что я поклялся сохранить в секрете все, что они поведали. И я никогда не нарушу клятву.

— Симон смотрел на пылающий огонь в занавешенном иллюминаторе. В принципе, было глупо назвать корабль «Икаром». Как называется птица, которая вечно возрождается из пепла?

— Феникс, — сказала Памела.

Да, феникс. Экспедиция «Феникс». Вот как нужно было ее назвать.

Абсолютный отшельник

— Все есть в тебе уже с самого твоего рождения. Ты всего лишь вспоминаешь то, что уже знаешь, — объяснял ему отец.

'Все во мне. Все уже во мне…'

Он всегда считал, что, только путешествуя и набираясь опыта, можно понять мир. Значит, он будет заново открывать то, что уже знает? Что всегда знал? Эта мысль его преследовала: все уже в тебе. Мы не узнаем ничего нового, мы находим в самих себе спрятанные истины. Значит, младенец — мудрец? Зародыш обладает энциклопедическими знаниями?

Доктор Гюстав Рубле был известным врачом, он был женат, имел двоих детей, его уважали соседи, но эта мысль-воспоминание — о том, что все с самого начала уже есть в нас, — не отпускала его.

Он заперся в своей комнате и принялся медитировать. Ни о чем другом он думать уже не мог.

'Так значит, все уже во мне. Значит, — спрашивал он себя, — жить на свете бессмысленно?'

Он помнил, как Эркюль Пуаро, герой романов Агаты Кристи, распутал немало полицейских загадок, сидя в кресле в домашних тапочках. Гюстав Рубле тоже заперся у себя в комнате. Его жена, уважавшая его путешествия внутрь себя, приносила ему подносы с едой.

— Дорогая, — сказал он ей однажды, — понимаешь ли ты, что меня терзает? Жить ни к чему. Мы ничего не узнаем, мы только заново открываем то, что и так знаем давным-давно.

Жена села рядом с мужем и тихо сказала ему:

— Прости, Гюстав, но я тебя не понимаю. Я ходила в школу, где нам преподавали историю, географию, математику, даже физкультуру. Я научилась плавать кролем и брассом. Я вышла замуж за тебя и научилась жить вдвоем. У нас родились дети, и я научилась воспитывать их. Я ничего этого не знала до того, как начала жить.

Он задумчиво грыз кусочек хлеба.

— Ты уверена в этом? А ты не думаешь, чт оесли бы ты пристальнее заглянула в себя, то могла бы получить все эти знания, не выходя из комнаты? Вот я, например, проведя два дня в одиночестве, понял больше, чем если бы два раза обогнул земной шар.

Она не могла не возразить.

— Если бы ты обогнул земной шар, ты узнал бы, как живут китайцы.

— Но я и так знаю. Я нашел это в себе самом. Я спросил себя, как живут все народы Земли, и увидел мгновенные, как вспышка, картинки, как будто живые почтовые открытки, рассказывающие об их жизни. И до меня тысячи отшельников точно так же путешествовали в воображении.

Валери Рубле тряхнула красивой рыжей шевелюрой.

— Я считаю, что ты ошибаешься. В замкнутом пространстве твое восприятие, разумеется, ограниченно. Настоящая жизнь шире твоего сознания. Ты недооцениваешь разнообразие мира. — Нет, это ты недооцениваешь могущество даже одного-единственного человеческого мозга.

Валери не стала спорить. Она не стала приводить аргументы, которые ей казались очевидными. Что же касается ее мужа, то он больше не принимал пациентов и не хотел видеть никого, даже своих собственных детей. Только жена его могла к нему заходить, но с условием — не делиться с ним внешней информацией, способной смутить его покой.

День за днем Валери продолжала кормить его, ухаживать за ним и поддерживать его. Пусть она не разделяла его убеждений, но и тревожить его не хотела.

Гюстав очень похудел.

Человек не сможет стать свободным, пока он должен есть и спать, подумал он. Надо выйти из этой рабской зависимости от сна и еды.

Он начал рисовать схемы на большой черной доске. Потом он попросил кое-какое электронное оборудование. Затем Гюстав пригласил к себе бывших коллег по работе, все вместе они долго делали какие-то расчеты и, наконец, нашли решение.

Рубле объяснил своей жене суть эксперимента, на который он решился:

— Проблема — это тело. Мы завернуты вплоть, наполнены кровью и костями, которые требуют питания, которые изнашиваются, которые испытывают боль. Тело нужно защищать, согревать, кормить, за ним нужно ухаживать вовремя болезни. Тело должно спать и есть для того, чтобы поддерживать циркуляцию крови. А вот у мозга потребностей гораздо меньше. Валери боялась понять.

— В основном активность нашего мозга тратится на решение разного рода физиологических задач. Поддержание жизнеспособности и защита нашего тела отнимают всю нашу энергию.

— А как же наши пять чувств?

— Наши чувства нас обманывают. Мы деформируем сигналы, которые они нам посылают. Мы хотим познать мир, а живем во власти иллюзий. Наше тело тормозит нашу мысль.

Гюстав опрокинул стакан воды, и жидкость пролилась на ковер.

— Есть содержимое и сосуд, — заметил он. — Разум и тело. Но без стакана жидкость продолжает существовать, и разум, лишаясь тела, освобождается.

На мгновение Валери подумала, что ее муж сошел с ума.

— Да, но освободиться от тела — значит умереть, — возразила она растерянно.

— Не обязательно. Можно избавиться от тела, сохранив разум, — ответил он. — Достаточно поместить мозг в питательную среду.

Тут она все поняла. Чертежи, наваленные кучей на столе, обрели смысл.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату