— Мне жалко твоего слугу, он умер таким молодым.

— Да, он умер, но зато избавился от мук учения, — ответил сын.

Один из византийских царей написал письмо арабскому правителю, в котором содержалась страшная угроза. В ответ на нее султан написал:

«Исчерпывающий ответ на твое послание может быть только зримым, изложить его на бумаге невозможно. Поэтому мы сами явимся к тебе для встречи».[38]

Некоего правителя развеселил такой случай.

Однажды ему подали блюдо, которое он очень любил. Он начал есть и нашел там муху. Выбросив ее и еще немного отведав кушанья, он обнаружил вторую муху, затем третью… Кончив есть, он сказал:

— Прошу и назавтра приготовить мне такое же блюдо. Только желательно несколько уменьшить количество мух.

Один мудрец сказал:

— Прощая вину, испытываешь значительно больше удовольствия, чем мстя за нее. Когда прощаешь, тебе сопутствует слава, а когда мстишь — твоим уделом бывают сожаление и угрызение совести.

Другой мудрец поучал:

— Не веди себя слишком фамильярно ни с тем, кто выше тебя, ни с тем, кто ниже тебя. Стоящий выше может разгневаться, а стоящий ниже — совершить опрометчивый поступок, возомнив себя равным тебе.

После смерти султана некто спросил у его младшего сына:

— Кому из своих приближенных приказал султан заботиться о тебе?

— Султан приказал мне заботиться о них, — ответил сын султана.

Один из правителей так наставлял учителя своих детей:

— Будь прежде всего требователен к самому себе, а уж затем к моим детям, ибо к тебе устремлены их взоры. Выучи их святому писанию, расскажи им о пророках и правителях. Но не угрожай им моим гневом. Убедившись, что ты ничего не можешь с ними поделать, они начнут высмеивать тебя. Не заставляй их чрезмерно учиться, дабы они не возненавидели учение. Но и не пренебрегай своими обязанностями, дабы они не привыкли к безделью.

Некий мудрец сказал:

— В двух случаях особенно страдает самолюбие: когда ты просишь для самого себя и когда ты вынужден говорить с глупцами.

Юный правитель долго увещевал своих воинов, но они не прислушивались к его словам. Тогда, разгневавшись, он сказал:

— Вам, видно, нужен такой правитель, который бы действовал, а не говорил. Побои, видимо, более доходчивы, чем слова.

У одного мудреца спросили:

— Где предел твоего милосердия?

Он ответил:

— Как бы я ни был разгневан на человека, я всегда оставляю в своем сердце место для примирения с ним.

Один мудрец сказал:

— Тот, кто убивает пророка, отнюдь не больший грешник, чем тот, кого убивает пророк.

Он хотел этим сказать, что человек, убивший пророка, сразу совершил тяжкий грех, но человек, убитый пророком, грешил не менее — иначе он не был бы убит пророком.

Один из правителей сказал: