«Белосини» нужный ответ. Витя вздохнул, положив палочки.
–?Извините, – отрезал Серега-Сирена, – нет.
–?Почему? – Голос Полины стал мягким, как вата.
–?Это цирк, – хмуро сказал клавишник. – Живые инструменты в перформансах не участвуют.
–?Очень жаль.
Это были единственные слова, которые замдиректора произнесла без улыбки. Потом она снова заулыбалась, покивала Борису, сказала, что все могут быть свободны, она сообщит о своем решении позже. Неприятное чувство не покидало Аркашу, и теперь это было его собственное чувство.
В «Сказку сказок» их не приняли.
Никто особенно не расстроился – если бы их всерьез волновали такие неудачи, «Белосинь» давно бы распалась. Катастрофы не случилось. Борис еще раз пошел в «Дилайт», совершил чудо менеджмента и вернулся с возобновленным приглашением. Уровень у «Дилайта» был другой, там вполне хватало того шоу, которое «Белосинь» могла устроить. Борис сказал, что на самом деле директор «Дилайта» и не собирался с ними рвать, просто хотел попугать немного дисциплины ради, и он, Борис, его очень хорошо понимает. Борис вообще в этом деле хорошо понимал.
Отличный он был менеджер, Борис, зря Волчара над ним смеялся.
Неделю спустя в гостях у Ланки они смотрели новые песни. Песни писала Ланка и иногда Волчара, но аранжировать ни у той, ни у другого не получалось совершенно, аранжировки делали Витя с Серегой. Аркаша сочинять не умел и иногда, в глубине души, расстраивался из-за этого. Конечно, у него была Тиррей. Но как подумаешь, что больше-то за душой ничего… «Каждому свое, – думал Киляев, утешая себя. – У всех что-то свое есть».
Витя с Борисом вышли покурить к лифту. Вернулся Витя один. Менеджеру позвонили на мобильник какие-то деловые партнеры, и он убежал.
–?…со страшным криком, – образно закончил ударник. Все засмеялись.
–?Вить, – спросила Ланка, – а он не говорил больше про «Сказку»? Там совсем глухо?
–?Говорил, – ответил ударник и посмотрел в окно. По-всегдашнему спокойное лицо его стало совсем невыразительным. – Полина, говорит, ответила: «Хорошие, – говорит, – ребята. Но как их позиционировать? Либо живые инструменты, либо крепкий средний уровень. То и другое одновременно наша публика не поймет».
Повисло молчание. Серега сплел пальцы в замок и угрюмо скосил рот на сторону. Аркаша не знал, что и подумать. Все уставились в пол.
–?Во как… – глухо сказал Волчара.
С тем они и разошлись – молча, разве только попрощавшись вполголоса.
Само собой, замдиректора «Сказки» была женщиной капризной и привередливой, выдавала собственное мнение за мнение публики. Но привычные эти утешения не помогали. Кое-чего Киляев просто не понимал.
Они же летали.
«Солнце меня согреет, – пела Ланка, – орлица-золото рядом, и весь небосвод – мне крылья»… «На разогрев могла бы взять, – думал Каша, настраивая Тиррей по бабкиному фортепьяно. – Мы же хорошо отыграли. Тиррей так хорошо играла. Она молодец. Почему?»
Дерево в его руках шевельнулось.
Пара секунд – и вместо колков гитары Каша прикасался к ее твердому ушку. Тиррей сидела у него на коленях, привычно, будто в кресле. Сопела носом. Лак ее пах сегодня сильнее, чем обычно. Киляев принюхался и подумал, что эдак дендрофилом станет – древесный запах Тиррей его уже заводит. Вот опять на уме не дело… Он улыбнулся.
–?Сказка, – уныло сказала Тирям-Тирям и насупилась. – Сказок.
–?Не расстраивайся, – ободрил ее Каша и обнял за тонкую талию. – Будем в «Дилайте» играть снова.
–?Сказка, – повторила Тиррей и вдруг больно, сильно пихнула его в живот. – Ска! Зок! – крикнула она. – Каша! Ты ничего! Я! А ты чего?
Аркаша только глазами захлопал. Гитара соскочила с его колен, пнула его по ноге и замотала лохматой головой:
–?Ты! – завизжала она, подпрыгивая на месте, и это бы выглядело смешно, не будь она настолько зла. – Почему ты совсем ничего?.. А я!
–?Тирь! – Каша вскочил, схватил ее за руки, Тиррей вырвалась и со всей силы ударила его в живот, так, что у него в глазах потемнело. – Дура! – простонал он.
–?Я тебя! Я пела, играла! Я – вся!.. – Гитара завыла и села на пол. Подол сарафана задрался до пупа. – Ты-ы-ы-ы…
–?Ты чего? – опасливо спросил Каша. Он даже обидеться забыл.
–?У-у-у-у… Ка-аша… мя-амля… – Тиррей оскалилась, вцепившись пальцами в волосы и ритмично раскачиваясь, – у-у…
–?Тирь!.. – вскрикнул Киляев, перепугавшись уже не на шутку.
И только струны зазвенели нестройно и глухо: Тиррей, мгновенно обернувшись вещью, упала на пол.
Гремел телефонный звонок.
Сердце у Аркаши колотилось под горлом. Даже колени тряслись. Он едва не споткнулся о Тиррей, пробираясь мимо нее к телефону. Звонила наверняка мама, поэтому нужно было собраться с духом и успокоиться, прежде чем поднимать трубку, а то потом ведь не придумаешь, чем отговориться… «Почему, – спросит, – у тебя голос такой?» – и что ответить? Меня побила моя гитара?
«Прекращай ты это дело, Каша, – скажет мама с сочувствием. – Ведь сам же мучаешься. Найди нормальную работу, девочку найди, я ведь внуков хочу увидеть».
–?Алло, – покорно сказал Аркаша в трубку.
–?Здравствуйте, Аркадий Витальевич, – ответила трубка мягким мужским голосом. Киляев испытал неуместное облегчение от того, что звонит все-таки не мама. – Меня зовут Андрей Андреевич, вы меня не знаете. Я был на прослушивании в «Сказке сказок». У меня к вам предложение.
«Менеджер, – подумал Киляев. – Или администратор».
–?А вам Борису надо позвонить, – сказал он, – знаете, Оленеву. Мы с ним работаем.
–?Нет, – так же мягко ответил Андрей Андреевич. Он говорил неторопливо, что называется, «с чувством, с толком, с расстановкой». Слушать его было даже приятно. – У меня предложение лично к вам. Но это не телефонный разговор. Вы смогли бы приехать сегодня?
–?Да, конечно. – На автомате проговорил Каша и только потом подумал: «А зачем это я куда-то поеду? Что я там забыл?..» – но Андрей Андреевич уже диктовал адрес, и руки Киляева забегали по тумбочке в поисках бумаги и ручки.
«Предложение, – думал он, второпях записывая: метро, улица, номер офиса в большом здании, этаж, свернуть направо, Самыгин А.А. – По музыкальной части. Поп-звезде какой-нибудь аккомпанировать предложат, на сцене маячить с Чиреем? Да кому этот Чирей нужен… станет она с фонограммой связываться… опять дурить начнет… ну что за напасть такая на мою голову».
–?Я вас жду, – веско сказал Самыгин и отключился.
Аркаша постоял немного, глядя на телефон с укоризной. Ехать, откровенно говоря, не хотелось. И зачем он пообещал? «А! – подумал он и махнул рукой. – Все равно уже не позанимаюсь сегодня… и завтра тоже. Съезжу развеюсь».
Офис Самыгина находился в самом центре – две маленькие комнатки в большом офисном здании, на пятом этаже. Сам Андрей Андреевич оказался именно таким, каким Каша его себе представлял по голосу. Лощеный, чисто выбритый мужчина с седыми висками благожелательно улыбнулся и пригласил Кашу садиться.
–?Вы по вопросу ангажемента? – спросил Киляев.
–?Нет, – ответил Самыгин и подал ему визитку. – Я дилер. Занимаюсь живыми инструментами.
Аркаша автоматическим движением спрятал ненужную визитку в карман. «Зазря мотался», – пришло ему в голову, хотя он с самого начала знал, что мотается зазря. Пора была прощаться.
