он огорошил меня вопросом:

– Вадим, сколько людей у тебя сегодня на буровой?

– Ты как будто не знаешь?!

– Сменные мастера Фикрет Султанов и Дмитрий Жмаев, - невозмутимо стал перечислять Адам. - Бурильщики Николай Песков, Карим Айдаров, инженер-коллектор Светлана Трофимова…

– Не ошибись, их пятеро на буровой.

– Вот мне и хотелось бы знать, чем каждый из них должен был заниматься в шесть сорок пять утра.

– Я сам ломаю голову над этим.

– Ты гадаешь, что могло там с ними случиться, - возразил Можаровский, - а я спрашиваю: чем каждый из них обязан был заниматься перед утренней связью?

– В шесть тридцать дневная вахта меняет ночную. Принимает скважину, проверяет оборудование в рабочем зале, актирует результаты бурения…

– Извини, Вадим, кто бурил ночью?

– Султанов, Песков.

– Значит, на смену пришли Айдаров и Жмаев? Кстати, как это у вас происходит? Под звуки курантов все четверо встречаются в рабочем зале?

Я помедлил с ответом.

– Встречаются пятеро.

– Что, и Трофимова тоже?

– А с чем же ей, по-твоему, выходить на связь?!

– Понятно.

– Светлана должна быть в курсе всех производственных дел на буровой.

– Понятно, - повторил Адам. - Значит, ты вправе предположить, что утром все пятеро членов твоей команды общались в рабочем зале?

– Да. По крайней мере так бывает обычно.

– Результат их сегодняшнего общения - лужа крови, «чуть не убитый» Айдаров и затяжное молчание буровой… Послушай, Вадим, не странно ли, что в этой луже плавает халат Пескова?

– Странностей хоть отбавляй.

– Если Трофимова сказала правду, было бы куда логичнее увидеть в луже халат Айдарова, верно?

– Светлана лгать не станет, - отрезал я.

– Тогда почему халат не Айдарова?

– Наверное, потому, что никому и в голову не пришло раздевать прямо в зале тяжело раненного человека. Куда логичнее поскорее доставить его в каюту.

– Судя по размерам натекшей лужи, с ускоренной доставкой что-то не получилось, - резонно заметил Адам. - Выходит, чтобы снять халат с пострадавшего, время у них было.

– Пострадавшим считаешь Пескова?

– И Айдарова, - добавил главный. - Обоих. Такая обширная лужа крови на одного - слишком много, черт побери!

– По-твоему, Песков чуть не убил Айдарова, а Айдаров - Пескова? - пробормотал я, плохо соображая в этот момент.

– Айдаров - вряд ли. Давай припомним, что говорила Трофимова. «Извини, Галкин, здесь такое творится! Песков нас всех вампирами обозвал и Карима Айдарова чуть не убил!» Сам видишь, мог ли Пескова Айдаров.

– Ну а… кто же Пескова?

– Остальные.

– Остальные?! - Мне показалось, я схожу с ума. Остальные - это Светлана, серьезный, уравновешенный Дмитрий и мудрый Фикрет - наш ветеран, мой надежный помощник. - Но Пескова-то за что?!

– Мотив пока неизвестен, - высказал соображение главный (я даже представил себе, как он там пожал плечами и дернул рыжей, как марсианский пейзаж, головой). - Однако в сообщении Трофимовой есть очень странный намек: Песков их всех вампирами обозвал. Всех, заметь!

– Заметил. И чего в этом…

– Может быть, и ничего, - перебил Можаровский. - А вдруг он знал, что говорил?

– Бред какой-то!…

– При тебе он когда-нибудь ругался такими словами?

– Песков никогда не ругается - он по натуре своей не агрессивен. Вампиров, вурдалаков и упырей при мне он ни разу не поминал ни в какой связи. И что из этого следует?

– Только то, что сообщила Трофимова. Кроткий, как голубь, Песков взбунтовался один против всех. Ты склонен Трофимовой верить? Мы - тоже. Опираться будем на голую логику.

– А если Песков просто спятил, как вы тогда вместе с ней, голой логикой, выглядеть будете?

– Насчет Пескова - спятил он или нет - можно только строить догадки, - сухо возразил Адам. - А вот насчет Трофимовой… Ее изумивший Галкина «портрет» запомнил? Чего молчишь?

Логическая западня захлопнулась. Я молчал от ошеломления, непонимания, страха. Не далее как вчера я оставил на абсолютно благополучной буровой пятерых совершенно нормальных людей. И не просто людей - товарищей своих, друзей, с которыми бок о бок… все эти годы. Перед сном, во время вечернего сеанса связи, я долго разговаривал со Светланой. Она была, как всегда, мила, остроумна. Нам бывает скучно друг без друга, хотя, когда мы вместе, я очень устаю от той иссушающей сердце неопределенности, устранить которую почему-то не в силах ни я, ни она… И вот сегодня ни свет ни заря «благополучная» буровая обернулась притоном обезумевших убийц!…

– Адам, а может, все они чем-нибудь отравились?

– Годится. Но что это меняет?

– По сути ничего, ты прав. Нашу беседу слышит еще кто-нибудь?

– Естественно. Кубакин, например.

– Кубакин - ладно, свой человек. Еще кто?

На этот раз уже главный помедлил с ответом.

– Нашу беседу координируют из столицы.

– А!… - сказал я. - Привет Гейзеру Павволу.

Есть у нас на Марсе оракул такой, на всякий случай. Работает системным аналитиком и прогностиком. Когда возникает нужда, он и его коллеги просчитывают нестандартные ситуации. Это чтобы повысить степень нашей готовности к любым неожиданностям. Ну спасибо, парни, повысили - все поджилки трясутся…

– Вадим, - окликнул меня Можаровский. - Куда исчез?

– Никуда. Стараюсь взять себя в руки.

– И еще не забудь взять в руки оружие. После посадки пилот выдаст тебе пистолет из бортового сейфа.

– Сам придумал?

– Мы так решили. Для твоей безопасности на буровой.

– Идите вы… со своим решением.

– Это мне идти. Гейзер Паввол отключился. Его, между прочим, на совещание вызвали.

«Вот как! - подумал я. - Весь Марс на ноги подняли». Впереди, над волнистой линией близкого здесь горизонта, вспыхнул солнечный зайчик. Блеснуло коротко, но светло и ясно - будто вспыхнуло на солнце чистое зеркало. Это уже верхушка здания буровой. Вернее, антенна системы спутниковой связи «Ареосат», похожая на маленький зеркальный парус. Через две-три минуты машина сядет, и я наконец узнаю, в каком состоянии раненый. Или раненые, если их действительно двое.

– Кубакин! - позвал Можаровский.

– Слушаю! - быстро откликнулся тот.

– Артур, Ерофеева без оружия из кабины не выпускать!

Я встретил в зеркале желтые огоньки глаз пилота.

– Иду на посадку, - предупредил он не столько, надо думать, меня, сколько диспетчера.