направлялись ко мне открыто - значит, не замышляли дурного или были уверены в своей силе. Одеты они были в эластичные костюмы, наподобие комбинезонов, из светлого материала, искрящегося в лучах зари.

Мгновение я колебался: не спрятаться ли среди скал? Затем решил, что вижу, наверное, летчиков или космонавтов, испытывающих аппарат новой конструкции, и, забросив ружье за спину, остался на месте. Мне сделалось неловко за свою чрезмерную осторожность, когда я разглядел их приветливые лица.

– Эй, далеко ли путь держите? - крикнул я бодро, когда они вышли из лесу.

Вента тихо повизгивала, но не лаяла.

Они продолжали смотреть на меня пристально и явно доброжелательно. Наконец тот, что повыше ростом, русоволосый, ладно скроенный парень, вежливо ответил:

– Здравствуйте. Вы, конечно, видели, как мы садились, - он махнул рукой в сторону сопки. - Не так ли?

Говорил он негромко, но голос его был звучен, приятен. Человек этот сразу располагал к себе.

– Видел, - сознался я, не находя причины таиться.

– И хотите знать, кто мы и откуда? - продолжал незнакомец.

– Вообще-то я не любопытен. Если вы не подожгли тайгу и не собираетесь делать ничего худого…

– Зачем? - возразил он, пожав плечами. - Пока наши друзья там, - он вновь указал на сопку, - заняты исследованиями, мы могли бы познакомиться, если вы не против.

– Рад потолковать. Как вы догадались, что здесь кто-то есть?

– Мы заметили в этой стороне жилище. Оно излучало тепло. Вы турист?

– Вроде того, - уклончиво ответил я, соображая, какова на их корабле аппаратура, если она способна за несколько километров уловить тепло от печи, истопленной вчера утром. На всякий случай я добавил:

– Нас - целая партия в здешних местах…

Я не стал распространяться, что приятель, с которым мы странствовали по тайге, отправился накануне в стан геологов, километров за тридцать; я же остался в случайно обнаруженной нами охотничьей избушке, чтобы дать отдых ноге, которую подвернул, переходя через бурный ручей.

Беседуя и приглядываясь друг к другу, мы шли неторопливо к моему пристанищу. Вскоре я уже не ощущал никаких опасений, хотя помнил правило: в тайге всегда будь начеку. Эти люди казались настроенными мирно, я не заметил у них ничего, что хоть отдаленно напоминало бы оружие. Кто они, однако? По-русски высокий говорил свободно. Ученые, космонавты? Судя по речи, манере держаться - вполне возможно. Но откуда столь диковинный сферический аппарат? Что за исследования они проводят?

– Мы - инопланетяне, - прервав мои размышления, неожиданно произнес смуглый, похожий на индуса незнакомец. Я растерянно на него уставился. Он заметил, что я озадачен его словами, и, чуть улыбнувшись, продолжал:

– Вернее, мы - те, кого у вас называют этим словом, понимаемым многими не совсем правильно. Обычно земляне думают, что инопланетянин - это мыслящее существо, прилетевшее с иной планеты. Но не в иной планете суть (хотя и это имеет значение). Инопланетянин - тот, кто перешел в данный мировой материальный план из иного мирового плана, из одной субвселенной в другую.

Я не знал, что и сказать. Мистифицируют меня? Для чего? Нет, вряд ли. По их лицам - не похоже.

– Значит, вы - из иного плана Вселенной? - вымолвил я наконец. Смуглый кивнул, задумчиво вертя в пальцах сухой прутик. Его товарищ пояснил:

– Мы - из субвселенной, соседней с вашей. Вообще-то попытки отделять, например, географию вашей Земли от «географии» космоса очень искусственны. Ваши космонавты и некоторые ученые понимают это сегодня гораздо лучше других людей. На деле Земля и космос - органическое, природное единство, неразрывное Единое Целое, скрепленное бесчисленным множеством зависимостей, поэтому истинная «география» как Земли, так и космоса гораздо сложнее, чем вы обычно представляете.

Он пристально взглянул на меня и продолжал:

– Строго говоря, каждый человек является для другого и инопланетянином, так как каждый существует в своем особом микропространстве и микровремени. Любой человек - это особый, неповторимый микрокосм. Но кроме неисчислимых микрокосмов-микропланов имеются в природе мировые планы, или уровни, материальности. Они составляют материальную основу ряда субвселенных, которые проникают одна сквозь другую, не «мешая» одна другой. При этом субвселенные более «тонких» планов материальности вообще не ощутимы, или почти не ощутимы, для существ, обитающих в субвселенных более «грубых» планов. Такова естественная «география» материальной Сверхвселенной. Вам это ясно?

Ясно ли было мне? Поток новых понятий и представлений ошеломил меня. Кроме того, я никак не мог принять мысль, что рядом со мной идут, возможно, самые настоящие неземные существа. Слишком буднично выглядела наша встреча. Не сон ли это?

– Так кто же вы все-таки? Кем вас считать?

Они переглянулись. Ответил высокий:

– Говоря просто, мы - представители неземных цивилизаций. Или, как у вас иногда выражаются, ваши братья по разуму. А точнее - по духу и эволюции.

– Вы это серьезно?… без игры? - пробормотал я, не в силах поверить им, а никакого подходящего объяснения, зачем они выдают себя за неземлян, в голову не приходило. Конечно, я читал и слышал немало фантастических историй о пришельцах из космоса. Но то была литература, а здесь…

– И вы, наверное, не впервые на Земле? - снова спросил я, переводя взгляд с одного на другого.

– Да, мы часто бываем на этой планете, - кивнул светловолосый. - Мой друг даже родился на ней, однако большую часть жизни провел за ее пределами. Моя родина - иной мир. Но на Земле я прожил в общей сложности уже много лет.

– Хм… Меня зовут Надеждин, Алеша Надеждин. По профессии художник и немного литератор. Приехал сюда из Москвы, - отрекомендовался я. Они помолчали. Потом высокий сказал:

– Вы правы, пора нам познакомиться. Мое земное имя - Сергей. На этой планете я предпочитаю жить преимущественно здесь, в России.

– Зенд, - назвался второй. И добавил: - За Гималаями у меня другое имя - Джаланлар.

Голос его был певучим, взгляд - серьезным и проницательным. «Р» своего индусского имени он произносил как английское или церебральное «r».

– Значит, у вас две профессии? - обратился ко мне тот, кто назвал себя Сергеем.

– Две основные, - усмехнулся я. - У меня их значительно больше. В наше время понятие профессии перестало быть характерным для некоторых людей. Они кидаются от одной профессии к другой, ища себе дело и по душе, и по плечу. Я - из их числа…

– Следовательно, вы - полиспециалист. Это-то и хорошо.

– Почему?

– Разве не так? - отвечал Сергей. - Полиспециалист избавлен от опасности замкнуться в узком колодце одной профессии. Он лучше других подготовлен к разностороннему восприятию мира. Специализация - однобокое развитие сознания. Разнообразие знаний предопределяет стремление делать многое и в разных сферах. А это ускоряет эволюцию и человека, и общества. Впрочем, в книгах и журналах, издаваемых у вас, об этом писали немало.

– Видимо, вам известно господствующее у нас мнение: человек должен быть глубоким специалистом в одной области и более или менее уметь разбираться в остальных, - возразил я.

– Не следует быть поверхностным ни в одной сфере знания, которая привлекла вас, - ответил Сергей. - Всюду умейте взять для себя основное, отбросив горы шелухи, формалистических понятий, отживших традиций.

– Человеку земной расы это пока нелегко, - вступил в разговор Зенд.

– Да, - согласился Сергей. - Им надо больше доверять интуиции, освобождаться от тирании во многом слепого интеллекта…

Так, беседуя, мы брели вдоль ручья, и я все больше ощущал какую-то странную связь с незнакомцами. Они властно располагали к себе. Их речь, интонации, их ясные, открытые лица, приветливые глубокие глаза - все говорило о том, что они не обманывали, назвав себя теми, о ком мы привыкли думать и говорить