— Извините меня, — сказал он, обращаясь к Альфредо, — я после ранения стал таким неловким.

— Ничего, бывает, — чуть нахмурился Альфредо, ему явно не понравился такой демонстративный способ проверки.

— По-моему, вас там кто-то спрашивал, — равнодушно произнес Бернардо, обращаясь к человеку Чернова.

Тот, быстро закивав, пошел в правую сторону, к салону бизнес-класса. Оставшись без него, Бернардо нажал кнопку, вызывая стюардессу.

— Принесите мне пива, пожалуйста, — попросил он достаточно громко, чтобы слышал Альфредо.

Вышедший в соседний салон старичок был действительно ученым и старым агентом генерала Чернова. Он, заметив Сергея Валентиновича, подошел к нему ближе.

— Там все в порядке, — кивнул старичок, — они все спали на своих местах.

— И Альфредо? — почему-то не поверил ему «Чиновник», словно почувствовав, что его обманывают.

— Да, и он.

— По приезде в Мехико свяжитесь с нашими людьми, — жестко сказал Чернов. — Нужно, чтобы они взяли под особый контроль ранчо, где будет жить Гильермо Урбьета.

— Сделаем, — кивнул старичок.

Чернов повернулся и пошел в третий салон самолета. В дальнем конце, в углу спала красивая женщина, чем-то неуловимо напоминавшая Инес Контрерас. Он сел рядом.

— Ирина, — тихо потряс он ее за плечо.

— Да, — сразу проснулась женщина.

— Мы скоро прилетаем. Ты помнишь, что тебе нужно делать?

— Конечно, — кивнула Ирина, — не люблю я самолеты.

— Я тоже не люблю, — махнул рукой Чернов. — Приходится лететь уже в третий раз через океан за последнюю неделю.

Он только вчера прилетел из Венесуэлы и успел попасть на самолет, в котором должен был лететь Бернардо Рохас.

— Вы его видели? — спросила Ирина.

— Мы с ним разговаривали.

— Как его нога, не очень болит?

— Да нет, все в порядке, скоро бегать будет, — улыбнулся Чернов и очень тихо добавил:

— Ты молодец, Ирина, прострелила ему ногу просто мастерски, как профессионал.

Они вылетели на вертолете вооруженных сил в Тырговиште, город на северо-западе Румынии, расположенный более чем в ста километрах от Бухареста. Здесь была одна из самых мощных румынских радиостанций, и Президент планировал обратиться с воззванием к румынскому народу. Он все еще верил, что историю можно повернуть обратно. Он хотел в это верить.

Но их арестовали уже на следующий день, девятнадцатого декабря, и обоих доставили в казарму. Николае и Елена оказались заключенными в местной казарме. Охранявшие казарму солдаты и молодые офицеры не совсем понимали смысл происходившего. Они не любили режим Чаушеску и самих руководителей этого режима, но слабо представляли себя участниками революции. Им просто казалось, что вместо этих не очень любимых людей придут другие и все будет продолжаться, как прежде.

В эти часы группа «Чиновника» получила приказ срочно вылететь в Тырговиште и быть готовой к проведению оперативных мероприятий. В самом Бухаресте сотрудники личной охраны Чаушеску, превратившиеся в безжалостных снайперов, по-прежнему представляли для революции наибольшую опасность. По данным полиции, в городе действуют более тысячи человек личной гвардии Николае Чаушеску, которые готовы на любые жертвы. Срочно создается Фронт национального спасения, по образу и подобию возникающих фронтов в республиках Советского Союза. Штабом Фронта объявляется… министерство обороны страны. Военные больше других не любили и презирали Чаушеску за его режим личной власти, за его диктаторские замашки. Получившие образование в других странах, владевшие в большинстве своем русским языком, они не могли не видеть тех преобразований, которые стали реальностью в странах Восточной Европы, и прежде всего в Советском Союзе. А трансляцию Первого съезда Советов весной восемьдесят девятого без преувеличения смотрела вся страна. Многие даже специально выезжали к восточным границам, надеясь посмотреть все передачи по молдавскому телевидению.

В Совет фронта вошли наиболее видные деятели румынской революции. Двадцать третьего декабря группа «Чиновника» прибывает в Тырговиште. Через пять часов после нее в город прибывает китайская группа, высланная сюда по личной просьбе посла Китая в Румынии. Напряжение достигает своего апогея. Николае в эти два дня старается успокоиться. По совету Елены он даже пытается подкупить солдат охраны, чтобы бежать из города. Но все тщетно. Солдаты и офицеры меняются каждый день, ему пока не удается договориться ни с одним из офицеров.

Двадцать четвертого декабря рано утром в министерстве обороны Румынии собирается Совет Фронта национального спасения. В городе по-прежнему стреляют снайперы, гибнут люди. Положение просто критическое. Ион Илиеску, Силвиу Брукан, Петру Роман и Делу Войкан понимают, что необходимо принимать самые решительные меры. И тогда Силвиу Брукан предлагает в силу революционной необходимости решить вопрос о казне диктаторов.

Ох уж эта революционная необходимость! Во имя нее иногда убивают сотни и тысячи людей. Во имя революции отрубили голову в общем-то порядочному королю Карлу Первому. Во имя революции отправили на гильотину тысячи французских дворян, цвет нации, убивая без разбора и взрослых, и подростков. Во имя нее казнили недалекого Людовика Шестнадцатого и даже его жену, которая по французским законам и не могла претендовать на престол ни при каких обстоятельствах.

Во имя революции были замучены и погибли лучшие русские фамилии в Гражданской войне. Во имя революции расстреляли царя, который был не таким мучеником и святым, каким объявлен ныне, но который стал таковым, ибо принял смерть вместе с детьми своими, смерть непонятную и оттого еще более страшную. Во имя революции убили ребенка, его сына, четверых девочек, даже врача, повара и фрейлину.