— Нужно выйти на Эулалио Пердомо, — сказала вдруг мисс Саммерс, — он как раз тот человек, который нам сейчас нужен.

«Вот тебе и секретарь, — подумал Роджер. — Они всегда знают больше, чем мы все, вместе взятые. Впрочем, в резидентуре ЦРУ не бывает простых технических секретарей. Здесь все — офицеры ЦРУ».

— Она права, — сразу сказал Отилио, — нам нужен этот Пердомо. — Эулалио Пердомо был доверенным лицом Луиса Эрреры в Мексике. Все знали, что он был также и представителем Эрреры в нескольких подставных компаниях.

— Подождите, — вспомнил вдруг Роджер, — я могу позвонить еще одному человеку.

Он набрал номер Марио Трентини. К его радости, трубку снял сам Трентини.

— Добрый день, — возбужденно сказал Роджер, — это говорит Роджер Робинсон из Мехико. Помните наш разговор два дня назад насчет исчезнувшего друга?

— У вас телефон не прослушивается? — сразу спросил Трентини.

— Не знаю, но сейчас это не важно. Вы можете передать мне по факсу данные счетов нашего друга?

— Хорошо, — мрачно сказал Трентини, — у вас еще что-нибудь есть ко мне?

— Больше ничего, когда вы их можете передать?

— Прямо сейчас. Вы в своем кабинете?

— Да.

— Я позвоню вам по другому телефону. — Трентини повесил трубку.

— Кажется, они все посходили с ума, — пробормотал Роджер, — этот тоже не хочет разговаривать, говорит, что перезвонит. Но счета, по которым Биксби получал из Мексики деньги за последний месяц, обещал прислать.

— Тогда мы сумеем выйти на этих ребят, — уверенно сказал Генри.

— Я постараюсь собрать данные на Пердомо, — поднялся Отилио, — по нашим сведениям, он был в Мексике. Постараюсь его найти. Если нужно, задействую и местную полицию.

Снова зазвонил телефон. Роджер покачал головой, улыбаясь.

— Это наверняка Трентини. Теперь и он будет разговаривать по специальному телефону.

Он поднял трубку, и улыбка медленно сползла с его лица. И замерла где-то на подбородке, так и не успев исчезнуть. Все заметили, как изменилось у него лицо, как задрожал подбородок, чуть дернувшись в сторону, как заблестели глаза.

Все молчали. Роджер очень осторожно положил трубку.

— В больнице сегодня умер Уильям Браун. Скончался, не приходя в сознание.

Быть инвалидом в Париже — это быть почти здоровым. В городах Западной Европы, особенно в туристических центрах и столицах государств, тебе не дают почувствовать, что ты инвалид. Здесь все предусмотрено для удобства людей, получивших травму. Во всех общественных местах существуют специальные туалеты для инвалидов. Весь общественный транспорт устроен таким образом, что инвалидная коляска может сама въехать в троллейбус или метро, проехать через весь город самостоятельно. Ты никак не чувствуешь себя человеком второго сорта. На светофорах, кроме световых сигналов, подается и специальный звуковой для Незрячих людей. Во всех ресторанах и кафе есть специальные въезды для инвалидов, на всех тротуарах существуют удобные мягкие наклонные дорожки для инвалидных колясок. Словом, если вы инвалид, то в Париже вам будет чудесно. Остается лишь самая малость — наличие жены-миллионерши или крупной суммы денег в ваших карманах. И тогда город, у ваших ног.

У Бернардо имелись сразу все три достоинства. Он сидел в инвалидной коляске, имел жену- миллионершу, а в карманах у него была довольно солидная сумма денег, выданных ему еще перед поездкой в Мадрид. Зная, что он женат на миллионерше, руководство сочло возможным выделить ему около десяти тысяч долларов. И хотя этих денег явно не хватило бы на тот образ жизни, который вела Инес Контрерас, на мелкие сувениры и подарки это была очень приличная сумма. Весь день они гуляли по Парижу. С ним был и неразлучный врач-марокканец, впервые открывающий для себя столицу любви. И если Нью-Йорк — это столица мировой цивилизации конца XX века, Лос-Анджелес — кинематографическая столица человечества, а Вена, Рим и Мадрид — величайшие памятники человеческого гения, то Париж — это Столица любви, парфюмерии, дорогих кутюрье, загадочных женщин, неистовых мужчин. Париж — это город влюбленных и поэтов, художников и самоубийц. Париж — это Париж. И этим словом сказано все. Они видели набережную Сены, обедали на Елисейских Полях, гуляли по бульвару Виктора Гюго, в вечерней темноте поднимались на ярко освещенную, словно рождественская елка, Эйфелеву башню и катались по реке на речных трамвайчиках под смех и поцелуи влюбленных. Это был карнавал любви и гимн жизни. И они вели себя как молодые супруги.

Когда они обедали в одном из ресторанчиков на Елисейских Полях, к ним подошла девушка с большой корзиной цветов. Выбрав самый лучший букет, Бернардо подарил его Инес.

— Кажется, вы начинаете входить во вкус, — заметила довольная таким знаком внимания женщина.

— Просто мне начинает нравиться быть женатым, — сказал улыбнувшийся Бернардо, в этот день он не так сильно переживал за свое инвалидное кресло. Жоакин обещал, что через месяц он сможет уже нормально передвигаться, а Бернардо сразу поверил в этого молодого врача, умудряющегося, несмотря на свой темный цвет кожи, даже заметно краснеть в присутствии Инес Контрерас.

Как и было обусловлено, на следующее утро они вылетали в Мексику. На этот раз с билетами все было в порядке, и четыре места в первом классе были зарезервированы для Бернардо, Инес, Альфредо Барроса и Жоакина. На этот раз Бернардо не стал возмущаться, он понимал, что нельзя держать начальника собственной охраны в другом салоне. Он даже не подозревал, что последние два дня люди Альфредо по очереди следовали за ними, готовые в случае необходимости немедленно вмешаться и защитить Инес.

В салоне первого класса, кроме них, летел лишь чудаковатый старичок, сказавший перед посадкой массу комплиментов Инес. Он имел небольшую бородку, большие толстые очки и все время шутил, словно поставил перед собой цель — насмешить своих соседей. На Бернардо он обращал меньше внимания, чем на его «супругу», и это злило «Маркиза», словно он имел больше прав на женщину, чем этот смешливый сосед. В ходе разговора выяснилось, что старичок летел на какой-то научный конгресс в Мехико и дорогу ему оплачивала американская исследовательская корпорация. Только поэтому он и летел первым классом.

Бернардо сидел несколько в стороне, предпочитая читать газеты. Он не любил спать в самолете и даже в потрясающей воображение роскоши первого класса не собирался изменять своим привычкам. Инес, сидевшая рядом с ним, незаметно для себя уснула. Затем, когда самолет уже начал свой перелет через океан, заснул и Жоакин. Дольше всех держался Альфредо. Но, выпив пива вместе с любезным соседом, наконец заснул и он.

Бернардо по-прежнему читал газету, не обращая внимания на своих соседей. Он услышал, как к нему обращается этот надоедливый профессор:

— Что-нибудь интересное пишут?

— Нет, ничего особенного, — довольно грубо ответил Бернардо, но, похоже, это не особенно смутило старичка.

Он вдруг вскочил и пересел поближе к Бернардо, на соседнее кресло.

— Там бьет солнце, — пояснил он, улыбаясь.

Бернардо недовольно покосился на него, но ничего не сказал.

— По-моему, вам нужно проехать к туалету, — вдруг негромко сказал его сосед.

Бернардо замер. Сосед произнес эти слова на русском языке. Он осторожно повернул голову.

— Вы что-то сказали? — на всякий случай спросил он по-испански.