Кстати, накануне стало известно, что, по данным Агентства по страхованию вкладов, российские банки на девальвации рубля заработали порядка 800-900 млрд руб. - чуть меньше, что было выделено на их поддержку. С такой подушкой безопасности, созданной за счет игры против национальной валюты, квартал-другой банки спокойно переживут, - сообщил гендиректор АСВ Андрей Мельников. К слову, в случае второй волны для российских банков уже зарезервировано 200 млрд руб. На всякий случай.

Директор Института стратегических оценок и анализа Вагиф Гусейнов отмечает, что опасения второй волны вполне реальны: нарастает кризис неплатежей, снижается потребительский спрос. 'С другой стороны, воспользовавшись девальвацией рубля, многие банки в последнее время довольно успешно выплачивают свои долги. На вопрос о том, какая тенденция победит, различные эксперты дают взаимоисключающие ответы. Скорее всего, некая волна будет, но вряд ли события примут уж очень острый оборот', - высказал Накануне.RU свое мнение Вагиф Гусейнов.

А что из себя представляют российские банки? Руководитель института проблем глобализации Михаил Делягин говорит, что многие из них 'просто занимаются отмыванием денег'. 'Их закрыть - разумное, дело. Никто, кроме недобросовестных игроков, от этого не пострадает. Нервы людям помотали бы сильно, но экономика бы только выиграла. Но, думаю, что банкротства не только средних, но и мелких банков не будет', - заявил Накануне.RU Делягин.

Директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев подчеркивает тот момент, что доля доходов банков от кредитования составляет не многим более 8% (в развитых странах эта доля составляет более 50%), более 60% доходов - от валютных операций. 'Кредитная организация, в которой доля дохода не более 8%, уже вызывает вопросы. Может быть, это не их вина, а беда, но наши банки - не кредитные организации, а валютные обменники. Тогда насколько критично, что просроченная задолженность возрастет? Не критично. Если бы банки были настоящими кредитными организациями, тогда да. Нет проблемы 'плохих' долгов, как не было кризиса ликвидности. Беспокоиться нужно за реальный сектор экономики, а не за банки', - выразил уверенность директор департамента стратегического анализа компании ФБК.

Как уже писало Накануне.RU, даже в случае снижения непомерно высокой ставки рефинансирования в 13%, установленной Центробанком, банки не будут спешить снижать ставки по кредитам, и вообще, активнее кредитовать как население, так и предприятия. Между тем, под предлогом 'второй волны', роста плохих долгов и прочего, государство опять может ринуться накачивать банковскую систему ликвидностью, и до реального сектора экономики эта 'поддержка' вновь не дойдет. Что касается Кудрина, то прогнозировать легко, особенно, если сам определяешь экономическое развитие страны…

nakanune.ru

Введение Единого Государственного Экзамена (ЕГЭ) наносит вред экономическому развитию России. Не приносит пользы национальному хозяйству также переход к компьютерному тестированию студентов. К такому выводу пришли в Центре экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО). Система ЕГЭ способствует дальнейшему понижению интеллектуального уровня работников, что чревато в новых хозяйственных условиях серьезными проблемами для предприятий и национального хозяйства России.

Глобальный экономический кризис выявил низкий уровень компетенции большой части персонала российских компаний. Крайне слабым показало себя руководящее звено. «Накануне кризиса господствовало представление, что экономике, прежде всего, нужны специалисты узкого профиля, не обладающие “посторонними” знаниями», - отмечает Борис Кагарлицкий, Директор ИГСО. В результате уже на первом году кризиса проявились слабость и бессистемность образования персонала, низкая способность менеджмента и технических кадров к творческому мышлению. Обнаружилась также слабая склонность работников к расширению собственного кругозора.

Выход России из экономического кризиса может быть связан только с переходом к стимулированию внутреннего спроса при технологическом перевооружении индустрии. «Изменениям должны подвергнуться системы управления и организации производства. Это требует подготовки огромного числа профессионалов нового качества. Место узкого специалиста предстоит занять работнику, обладающему многосторонними знаниями», - убежден Василий Колташов, руководитель Центра экономических исследований ИГСО. Даже для отдельных предприятий тренинги не могут стать решением. Проблемой является не дефицит неких навыков, а общая слабость интеллектуально-психологической подготовки сотрудников. Предстоит поднять образовательный уровень многих старых кадров и прекратить подготовку слабых специалистов, на что сейчас негласно направлена вся система образования.

Под давлением кризиса некоторые компании начали привлекать более грамотные кадры, одновременно стараясь рационализировать свою работу. Предпринимаются осторожные шаги по уменьшению бюрократической надстройки бизнеса. Однако перемены еще не затрагивают основ: рутинный контроль над узкими специалистами с низким уровнем мотивации не заменен автономностью профессионалов широкого профиля. Напротив, грамотные кадры продолжают терроризироваться «процессным контролем» со стороны менеджмента, не понимающего конкретной специфики работы. Реформа системы образования развивается в докризисном русле, что явно противоречит задаче преодоления кризиса и дальнейшего хозяйственного развития России.

Тестовый характер ЕГЭ окончательно переориентирует систему образования с предоставления знаний и навыков самостоятельного обучения на зазубривания «правильных экзаменационных ответов». Внедряемое в вузах компьютерное тестирование работает на тот же результат, довершая дело ЕГЭ. «В результате хороший специалист выпускается системой образования не благодаря тестовой машине, а вопреки ней», - подчеркивает Анна Очкина, руководитель Центра социального анализа ИГСО. Для повышения качества подготовки трудовых кадров требуется смена всей национальной образовательной политики.

Мы теперь опытные. Стоит произойти каким-нибудь хозяйственным неурядицам, как мы начинаем вспоминать: «А вот, в начале 90-х… А вот, во время дефолта». Накопленный социальный опыт позволяет оценивать ситуацию и делать выводы. Сравнивать.

Правда, сравнения скорее запутывают, чем проясняют дело. Вот, например, девальвация. В 1998 году от нее экономика оживилась, промышленность начала расти, задержки зарплаты прекратились. На сей раз - с точностью до наоборот. Промышленность продолжает падать, задержки зарплаты увеличиваются, оживления не видно.

«Временная передышка, которую правительство получило весной нынешнего года, как раз надо было бы использовать для осмысления ситуации и выработки новой концепции развития. Увы, ничего подобного не происходит» Оптимисты говорят, что без девальвации было бы еще хуже. И они тоже правы: падение промышленности все-таки замедлилось. Рост безработицы тоже. Людей увольняют, но уже не так массово, как поздней осенью и в январе - феврале.

Иными словами, эффект есть. Но не тот, какого ожидали.

Опять же, с валютными сбережениями ничего не понятно. В 1998 году все знали: деньги надо хранить в долларах. А сейчас не знают, в чем хранить. Падал доллар - народ бросился скупать рубли. Тут рубль и упал. Тогда кинулись покупать доллары, а тут рубль начал крепнуть. Вложились в евро, а оно уступило позиции и рублю, и доллару. В общем, публика проигрывает при каждом колебании курса.

Опыт явно не помогает принять правильное решение. Поскольку нынешний кризис очень мало общего имеет с событиями 1990-х годов. И масштабы больше, и характер процесса иной. Тогда были локальные катаклизмы. Сейчас - разрушение глобальной модели.