Он выбежал из зала, стараясь не упустить Кратуловича. Но этот тип повел себя как-то подозрительно. Вместо того, чтобы сразу идти на верхнюю палубу, поспешил вниз, словно боясь опоздать на важное свидание. Он именно спешил, постоянно поглядывая на часы. Благидзе благоразумно держался на некотором расстоянии, хотя на судне было трудно спрятаться. Но Кратулович, казалось, не обращал на него никакого внимания.

Спустившись на нижнюю палубу, он прошел к своей каюте. И, быстро отперев дверь, вошел. Благидзе остался ждать у двери. Он услышал, как щелкнул замок. Секунды тянулись медленно. Он нетерпеливо смотрел на часы. Когда стрелка обежала минутный круг, он начал нервничать. После второй минуты он уже стоял у двери. За ней слышался непонятный шум, словно владелец каюты что-то искал. Когда закончилась третья минута, Благидзе уже не раздумывал. Он побежал по коридору.

Возможно, он был не прав. И Бруно Кратулович совсем не был Флосманом. Благидзе, весь красный, вбежал в бар. Суарес по-прежнему играл в карты. Роберто Гальвес стоял у столика, за которым играли в карты. Консальви не было. Благидзе выбежал из бара. Верхняя палуба была пуста. Он похолодел. Неужели Флосман обманул их обоих? Где Марина? Куда она могла деться? И где этот тип Консальви?

Благидзе метался по палубе. Чернышевой нигде не было. Он не хотел думать о худшем. Снова поспешил в бар. Чернышевой не было и там. Отсутствовал и Консальви. Благидзе готов был кричать от отчаяния. Он побежал вниз, в каюту Чернышевой, в последней надежде застать ее там. Рванул дверь. Она оказалась открыта. Боясь поверить в самое ужасное, он медленно вошел.

Марина сидела на койке. Увидев его, она кивнула.

— Где вы были? — спросил, заикаясь, Благидзе. — Я обшарил все палубы.

— Я с самого начала поняла, что все это очередной трюк Флосмана. И, подождав немного, поняла, что на верхней палубе мне нечего делать. Вернулась сюда, решив, что Флосман захочет оставить очередное послание. И не ошиблась.

— Он опять приходил? — не поверил Благидзе.

— Вот письмо, — протянула записку Чернышева.

«С нашим другом случилось несчастье. Он был излишне любопытен. Надеюсь, вы окажетесь благоразумнее», — прочитал он. Записка была написана по-английски, словно Флосман подчеркивал, что снова принес это письмо лично.

— Подонок, — убежденно сказал Благидзе, возвращая письмо, — это был все-таки Консальви.

— Где он сейчас находится?

— Ушел сразу после вас.

— А Кратулович?

— В своей каюте.

— Вы уверены?

— Д-да. Но где именно в этот момент, я не знаю. Он был в своей каюте.

— А Суарес?

— Играл в карты.

— Вы уверены, что он не вставал из-за стола?

— Наверное, нет. Но там стоял Роберто. Мы можем узнать у него.

— Странно, что везде появляется Роберто, — задумчиво сказала Марина.

— Вы думаете, что он сообщник Флосмана? — нахмурился Благидзе.

— Я этого не говорила, — возразила Чернышева.

— Нам нужно просто оставить эту дурацкую игру, — не выдержал Благидзе, — он просто маньяк, я вам уже говорил об этом.

— Идемте в бар, — поднялась Марина, — мне нужно кое-что проверить.

— Я его убью, — сказал Благидзе, — просто убью, как бешеную собаку. Он маньяк-психопат.

— Сначала вы должны точно знать, кто именно из них Флосман, — резонно заметила Чернышева, — и постарайтесь не стрелять раньше времени. В таких случаях лучше не торопиться.

Благидзе промолчал. Пропустив женщину вперед, он двинулся следом. Неужели они так и не смогут вычислить этого Флосмана? «Сюда нужно было присылать следователей-криминалистов или контрразведчиков», — с отчаянием подумал он. А вместо этого прислали его и эту красивую женщину, которая в другой ситуации, наверное, могла бы сделать нечто большее. Но здесь…

Он не хотел признаваться самому себе, что после третьей записки потерял веру не только в нее, но и в себя. Однако покорно шел в бар.

Оба бармена по-прежнему ловко орудовали у стойки. Благидзе вошел несколько мгновений спустя и увидел, что Чернышева оживленно разговаривает с Роберто. Молодой человек с удовольствием разговаривал с так нравившейся ему женщиной, «Может, он просто притворяется, — неприязненно подумал Благидзе. — У них такая большая разница в возрасте. Правда, Чернышева действительно хорошо выглядит, но это ничего не значит. Флосман вполне мог иметь сообщника».

Он подошел поближе, так, чтобы иметь возможность слышать их разговор. Они говорили о карточной игре.

— Я раньше в этом ничего не понимала, — признавалась Марина, — только недавно научилась играть. Это так интересно.

— Да, — Роберто был рад даже такому разговору, — они играют в американский покер. Ставки, правда, маленькие, но играют азартно.

— И давно они играют?

— Сели сразу после ужина. За тем столиком играют особенно интересно. Сеньор Бастидас и сеньор Суарес часто срывают банк.

— Они не прекращали игру, чтобы даже отдохнуть?

— Конечно, нет. При этой игре трудно встать из-за стола и потом снова вернуться. Я слежу за ними уже целый час.

— Может, нам стоит тоже сыграть с ними? Вы умеете играть в покер?

— Конечно, — улыбнулся Роберто, — и даже очень неплохо.

«Она хочет знать, не вставал ли Суарес из-за стола, — понял Благидзе. — Все-таки не вставал. И убийца-маньяк — это Рудольф Консальви. Он более других похож на портрет прежнего Флосмана. Ну и женщина, Настоящий вампир. Она просто впитывает в себя всю информацию».

В баре по-прежнему не было Консальви. Зато вернувшийся Кратулович снова сидел за столом, на этот раз разговаривая с кем-то из пассажиров. Вернее, говорил болтливый итальянский турист, совершающий это путешествие по реке со своей женой и дочерью. Ему было уже за пятьдесят, он был низкорослый, что позволяло сразу исключать его из числа подозреваемых, даже если по возрасту он и подходил бы на роль Флосмана. Он говорил безостановочно, и несчастный Кратулович вынужден был его слушать.

«Почему он такой терпеливый и мрачный? Возможно, он все время притворяется. Или, почувствовав, что я за ним наблюдаю, поспешил в свою каюту, а когда я ушел, он вышел из нее и оставил свою записку. А может, это Суарес, лишь притворяющийся, что любит карты, а сам в это время искусно делает себе алиби?»

Через полчаса Суарес и Бастидас встали из-за стола и прошли к стойке бара, чтобы выпить. Часы показывали половину одиннадцатого. Благидзе припомнил, что Консальви еще не вернулся и решил проверить, куда мог деться этот подозрительный Дон-Жуан.

Чернышева и Гальвес продолжали беседовать, казалось, не замечая ничего вокруг. Благидзе решил проверить, где находится Консальви. Он вышел из бара, спустился по лестнице, направляясь к нижней палубе, где находилась каюта Консальви и его спутницы. Прошел по коридору. Судно стояло у причала, и не было слышно привычного шума работающего двигателя. Благидзе дошел до каюты Консальви и громко постучал. Никакого ответа. Он снова постучал. Во всяком случае, в этой каюте никого не было. Он прошел к соседней и снова постучал. Молчание. На второй стук открыла дверь спутница Консальви. Она была полуодета. И, кажется, спала.

— Что вам нужно? — спросила, зевая.

«Черт с ними, — с ожесточением подумал Благидзе, — сейчас не до этикета».

— Простите, сеньора, — негромко сказал он, — мне срочно нужен сеньор Консальви.