Двадцать первого августа, когда самолет Горбачева возьмет курс на Москву из Фороса, Грачев окончательно сделает свой выбор, перейдя на сторону Ельцина. Уже в мае будущего года он будет назначен министром обороны России. Но пока он еще не всесильный министр, не тот человек, который на глазах миллионов телезрителей может опаздывать на встречу с Президентом, демонстративно показывая на свои якобы отстающие часы.

Его звездный час наступит в октябре девяносто третьего года. Он попытается снова повторить свой трюк, выжидая, кто победит я стараясь не предпринимать активных действий. Пока в Останкино будет идти настоящий бой, пока в мэрии будут избивать работников МВД, он станет уверять Президента, что вверенные ему войска движутся к центру города. Только под утро разгневанный Президент догадается, что Грачев просто блефует. Позвонив начальнику ГАИ, Президент узнает, что в городе вообще нет никаких войск. И тогда он отправится на коллегию Министерства обороны, требуя немедленного ввода войск. Генералы его явно не поддержат, а Грачев потребует письменного приказа.

После сильных колебаний Ельцин его наконец подпишет и этим окончательно развяжет руки своему министру. Правда, для этого придется посадить офицеров в танки, выдавая им неслыханные премиальные. На глазах всего мира военные начнут расстреливать здание законно избранного парламента страны, выполняя приказ министра обороны.

После этих событий Грачев становится одним из тех, кто определяет официальную политику Российского государства, хорошо сознавая, что Ельцин, дважды обязанный ему своим спасением, не посмеет его тронуть. Вместе с тем, как типичный советский генерал, он не будет претендовать на расширение объемов своей власти, понимая, как смешон он будет в политике. К достоинствам Грачева следует отнести разработку военной стратегии России, создание мобильных, вполне боеспособных, отвечающих последним достижениям науки и техники, армейских частей, возрождение традиций армии.

Но после октябрьских событий в этой огромной армии отныне будет распоряжаться только один человек — генерал Павел Грачев.

Конечно, в Шереметьево должен был ехать Подшивалов. Он был единственный, кто не улетал вместе с ними и потому единственный, кто мог иметь при себе оружие. В отличие от большинства аэропортов мира Шереметьево-2 не было оборудовано специальной контрольной системой при входе в здание аэропорта. Практически можно было пронести все, что угодно — взрывчатку, оружие, наркотики. Контроль действовал только при пересечении границы. И потому Подшивалов должен был провожать их в аэропорту, страхуя всю группу.

Первыми прошли паспортный и таможенный контроль Меджидов с Сусловой. За ними прошел Сулакаури. Только когда он вошел между стойками пограничников, Подшивалов спокойно отправился в центральное здание ФСК, на встречу с Вадимом Георгиевичем. Он не знал, да и не мог знать, что в аэропорту Брюсселя каждый прибывающий из Москвы самолет будут встречать двое незнакомцев. В руках у них будут фотографии Меджидова.

Полет прошел нормально и, первым миновав паспортный контроль в столице Бельгии, вышел Сулакаури. Он сразу обратил внимание на эту странную парочку, расположившуюся слишком профессионально для простых встречающих. Они стояли так, что могли видеть любого выходящего гостя, оставаясь практически невидимыми. Теймураз сумел обнаружить их, лишь вернувшись обратно. От него не укрылось, как оживились эти двое, заметив Меджидова и его спутницу.

Поймав такси, Меджидов и Суслова поехали в отель «Шератон», в уже заказанный номер. Начавшаяся «капитализация» России принесла свои видимые плоды хотя бы для разведчиков. Если раньше нелегалы, изображавшие советских людей, жили во второразрядных номерах третьесортных гостиниц, то теперь «новые русские» уверенно заказывали себе люксовские номера в самых лучших отелях мира.

По своей легенде Кямал Фаткулин и Елена Сизова должны были останавливаться только в «Шератоне», ведь глава семейства был совладельцем одной из крупнейших компаний России. Правда, никто в этой компании никогда и не слышал о таком человеке, но это были уже детали, на которые можно было не обращать внимания. Конечно, если бы Меджидов пытался закрепиться для работы в Бельгии, его биография была бы продумана до мелочей. Даже последний курьер в этой компании слышал бы историю о Фаткулине, умном или глупом, смелом или трусливом, смотря по легенде, но так как пребывание в столице Бельгии в перспективе должно было занять всего несколько дней, можно было рискнуть, воспользовавшись и такой биографией.

Взяв большие апартаменты, приехавшие гости поднялись в свой номер в сопровождении портье. Оба следовавших за ними незнакомца расположились в холле гостиницы, обложившись местными газетами. Следивший за ними Сулакаури пытался вычислить, какое ведомство представляют эти «ракеты».

На работников посольства они явно не тянули. Местную безопасность Сулакаури отбросил сразу, у ребят были слишком советские затылки. На представителей Примакова тоже никак не походили, служба внешней разведки просто не позволила бы им сидеть так открыто рядом друг с другом. Это могли быть либо представители ГРУ, либо представители какой-либо другой организации, занимавшейся вопросами специфического характера за рубежом.

Он позвонил в номер Меджидова, предупредив его контрольной фразой о начавшейся охоте. Меджидов положил трубку, обернувшись к Сусловой.

— Все в порядке. Нас уже «встретили».

— Позвонил Теймураз? — поняла женщина.

— Да, их двое. Но он видимо не знает, из какого они ведомства. Может быть из ФСК, прислали для надшей охраны, может «ракеты», которые должны перекрыть нам доступ к документам.

— Что будем делать? — спросила Суслова, — какой у нас вариант действий?

— Нулевой, — засмеялся Меджидов.

Она ничего не поняла, недоумевающе посмотрев на него.

Он переоделся, затянул новый галстук, купленный в аэропортовском «фри шопе», причесался и, подмигнув женщине, пошел к лифту. Настроение у него было прекрасное.

Своих наблюдателей он засек сразу. Недалеко сидел Сулакаури. Он подошел поближе к незнакомцам. Оба усиленно делали вид, что читают газеты.

— Ну что, ребята, — громко сказал Меджидов, — все следите, следите. И не надоело вам этим заниматься?

Оба одновременно посмотрели на него испуганно и враждебно.

— Никаких документов нет, — засмеялся Меджидов, — все это чистый блеф.

Утро следующего дня не обещало тех неприятностей, которые случились в этот день. Вадим Георгиевич встречал его вместе с Подшиваловым. Ему сразу понравился этот немногословный, спокойный полковник, умело анализирующий ситуацию. Незнакомец, на которого так и не смогли выйти эксперты ФСК, не позвонил Меликянцу. Закрытый телефон бывшего ГРУ мог принадлежать кому угодно и теперь методом исключения весь технический отдел определял место, где мог находиться этот незнакомец.

С развитием техники стало возможным не только мгновенно определять любое место, откуда шел звонок, связываясь практически с любой точкой мира, но и блокировать информацию, искажая компьютерный код, при котором рассеянный луч со спутника не давал возможности четко зафиксировать место нахождения абонента. Именно такая суперсовершенная техника была применена в случае с хозяином Меликянца и теперь, терпеливо отделяя ложные зерна, эксперты искали одно единственное. Генералу доложили, что уже к вечеру можно надеяться на успех.

Моторин, вернувшийся в свой ресторан, продолжал обманывать посетителей, Никифорова находилась на даче, а Меликянц в своем офисе. Все ждали дальнейшего развития событий. И они не замедлили последовать.

Вечером, когда Моторин выходил к своему автомобилю, наблюдатели обратили внимание, что всегда