и этих ребят там не обижай. Они парни горячие, могут побить обстановку. И нас потом сюда пускать не будут.

Сергей, уже успевший выбросить свой пистолет на пол, кивнул и, поднявшись из-за стола, зашагал к выходу. Полковник улыбнулся ему вслед, но ничего не сказал.

— Чего надо, теперь говори, — прохрипел Заика.

— Как ты понимаешь, я тебе специально свое звание сказал, чтобы ты не дрыгался. Есть деловое предложение.

— Какое предложение? — нахмурился Заика. — Ты мне не заливай. Сам ведь понимаешь, с кем говоришь. Я еще не стал твоей «шестеркой».

— Да? — удивился полковник, доставая носовой платок. Он наклонился и поднял с пола пистолет, незаметно оставленный телохранителем. — Вот улика, и неплохая. На ней, наверное, и отпечатки твоего водителя сохранились. А я по новому указу о борьбе с бандитизмом могу вам с ним по тридцать суток влепить. А за тридцать дней столько разного дерьма всплывет, что ты сам выходить не захочешь. Просить будешь оставить тебя в КПЗ.

Заика дернулся. Он гневно посмотрел на полковника.

— Ты с кем разговариваешь? Меня на испуг взять хочешь? Да я в Нарыме сидел, в Магадане. Ты меня не испугаешь.

— Кончай свои блатные штучки, — поморщился Самойлов, — я не торговаться пришел. Мне нужен один твой человек. И ты его мне сейчас сдашь. А если не сдашь, значит, поедешь со мной. Сразу. И домой попадешь только через тридцать дней. Устраивает такая перспектива?

Заика взял бутылку водки, налил себе в фужер, залпом выпил, вытер рукавом пиджака рот и спросил:

— Кого?

— Крутикова.

— Кого? — не поверил услышанному Заика.

Он был уверен, что полковник попросит его сдать кого-нибудь из авторитетов, и заранее был готов отсидеть не только тридцать суток, но и всю оставшуюся жизнь. И вдруг сотрудник ФСБ называет фамилию этого ничтожества, этой «шестерки» Крутикова.

— Зачем он вам? — удивленно спросил Заика.

— Это наше дело. Он в одном неприятном деле участвовал, — доверительно сказал полковник, — а там, сам понимаешь, государственные интересы задеты.

— Крутиков? — снова не поверил Заика. — Он же полное дерьмо. Какие государственные интересы? Опять на понт берешь?

— Поехали, — встал из-за стола Самойлов, — с тобой не договоришься.

— Подожди, — остановил Заика, — но все-таки зачем он тебе нужен? Я с ним уже давно не виделся.

— Ты едешь или нет? — спросил полковник.

— Да сядь ты. И успокойся. Я думаю, где он теперь может быть. Он уже месяц, как вышел в самостоятельное плавание.

Это означало, что Крутиков ушел на вольные хлеба и теперь действует в одиночку.

— С кем он работает? — спросил Самойлов.

— Я слышал, в паре с Казаком. Они сейчас в Зеленограде обитают.

— Адрес скажи.

— Откуда я тебе адрес знаю, — разозлился Заика, — я не твой платный стукач. Говорю там, значит, там. Ты их там и найдешь.

— Хорошо, — согласился полковник, — дай твой мобильный телефон.

— А это еще зачем?

— Чтобы ты никому не звонил, пока я за ними поеду. И будешь здесь сидеть до тех пор, пока я не найду Крутикова и Казака. А когда найду, позвоню в ресторан и разрешу тебе уйти. Вот те ребята как раз и будут тебя «пасти».

— Как это «пасти»? — встрепенулся Заика. — Ты с ума сошел. Может, вы его будете месяц искать.

— Значит, месяц здесь сидеть будешь, — равнодушно сказал полковник, — денег у тебя полно, за много лет вперед сможешь заплатить. Личность здесь ты известная. Вон как официант за тебя глотку драл. Думаю, и в долг поверят.

Он повернулся, словно собираясь уходить.

— Подожди, — вскочил Заика. — Что они такого сделали?

— Это тебя не касается. Если, конечно, не ты им давал задания.

— Да говорю тебе, что их целый месяц не видел, — разозлился Заика, — а ты дурака валяешь. Тоже мне, конспираторы. Ушел он от меня, ушел. Говорит, «дело хочу свое открыть». Самостоятельное. А я никому не препятствую. Всем, кто хочет попробовать, разрешаю. Все равно потом ко мне приползут. А разбогатеют, тоже неплохо, долги отдавать будут.

— В общем, с любой стороны ты в выигрыше. Ну и паскудный вы народ, уголовники, — добродушно сказал Самойлов. — Ладно, давай адрес и катись к чертовой матери.

Заика прошипел адрес. Полковник записал, посмотрел на часы.

— Два часа еще все-таки посиди тут, никуда не выходи. Я своих ребят оставлю, пусть покараулят, чтобы ты никому звякнуть не мог. А если твой водитель дергаться будет, передай, что его «игрушка» у меня, и на ней его отпечатки пальцев. Пусть вернется и отъедается на десять лет вперед. Все равно рано или поздно загремит. А теперь давай свой телефон.

Самойлов протянул руку, и Заика нехотя вложил телефонный аппарат в ладонь полковника. Тот кивнул ему и пошел к выходу. Именно в этот момент, в каком-то порыве сознания собственной вины и решимости отстоять свой престиж, Заика вытащил свой пистолет и, поднявшись, выстрелил в спину уходящего.

Но еще раньше послышался крик одного из сотрудников полковника и грохнул другой выстрел. Его сделал один из официантов, все время стоявший у крайнего столика справа от беседующих. Это был уже давно внедренный в ресторан сотрудник КГБ, который должен был обеспечивать и безопасность сегодняшней встречи. Пуля попала Заике прямо в грудь, и он, выстрелив в уходящего, упал на столик. Его пуля не задела полковника, она прошла в нескольких сантиметрах от его головы.

Закричали женщины, послышались испуганные мужские голоса.

— Все в порядке, — громко сказал Самойлов, — мы просто снимаем кино. Прошу всех успокоиться.

«Кино», — подумал он, выходя из ресторана. У машины уже стоял арестованный водитель Заики. «Кино, — еще раз подумал полковник, — ни в одном кино такого не увидишь. И в какой еще стране можно так долго и безрезультатно торговаться с вором в законе, а потом чуть не умереть от его пули в спину. Настоящее кино, со счастливым концом», — зло усмехнулся он, направляясь к своему автомобилю.

Вечером сенатор пригласил всех поехать с ним на прием в американское посольство. Машина, которую прислали из посольства, уже стояла у отеля. Мужчины терпеливо ждали Сигрид. Роудс даже улыбнулся:

— Молодые женщины всегда немного опаздывают. Я бы удивился, если бы она пришла вовремя.

Наконец появилась Сигрид. Она умудрилась успеть в парикмахерскую, и теперь красиво уложенные волосы дополняли ее великолепное серебристое длинное платье.

Очевидно, она предчувствовала возможность таких приемов и захватила из Америки выходное платье.

Роудс одобрительно кивнул, а Дронго, чуть задержавшись, шепнул Сигрид: