— Ну, зачем так грубо? При чем тут «хозяин»? У вас будут отношения партнеров, товарищей по работе. В том числе и со мной. Не нужно воспринимать все в трагическом свете. У вас типичные интеллигентские комплексы. Мол, если много платят, значит, потребуют от вас чего-то недостойного, сделают вас чуть ли не рабом и вообще перестанут видеть в вас человека. Это чисто советский менталитет, когда интеллигентные люди, ученые предпочитали увольняться из академических институтов, где им платили высокую зарплату, только чтобы не подчиняться диктату парткомов, указаниям партии. Свободолюбцы шли в дворники или в сторожа, но сохраняли свою духовную независимость. В тех условиях это еще имело какой-то смысл. Но теперь они оправдывают свое безденежное существование приверженностью чистой науке. Они внушают всем, и прежде всего самим себе, что работать за высокую зарплату по коммерческим программам недостойно, это означает продаваться идолу, молоху. Согласитесь, это глупо. Все зависит от конкретных обстоятельств и конкретных людей. Но, как всякий миф, он упрямо держится в сознании бывших советских людей: большие деньги — это всегда грязь, кровь, обман, подлость.

Когда-нибудь психологи напишут целые трактаты о том, как трудно ломалось сознание людей при переходе от социализма к капитализму. Нужно жить сегодняшним днем и забыть о стереотипах. Вы ведь психолог, неужели вы верите в мифы?

— Мифы часто основаны на нашем подсознании, которое бывает зачастую более реально, чем окружающий нас мир, — заметила Марина.

— Согласен, — кивнул Кудлин, — и именно поэтому я хочу, чтобы вы встретились со своим коллегой. И просто поговорили. В том числе и о мифах. Надеюсь, вы мне не откажете?

Отказать было невозможно. Да и не имело смысла. Но почему Кудлин ввел в схему проверки еще и это? С кем именно она должна сегодня встретиться? Кудлин сказал, что это ее коллега. Значит, он психолог? Нужно внимательно следить за тем, что ей будут наливать. Вполне возможно, что сегодняшний разговор — один из самых важных элементов проверки.

— Конечно, я согласна, — улыбнулась Марина, взглянув на камеру, которая фиксировала их беседу, — куда мне приехать?

— Будьте дома, — посоветовал Кудлин, — за вами приедут. В половине восьмого вечера во дворе вас будет ждать темно-синий «СААБ». Запомните номер. — Он продиктовал номер и, поднявшись, кивнул на прощание.

Ей пришлось высидеть в институте до обеда. В столовой сотрудники получали дешевый обед, поставляемый фирмой, арендовавшей часть складских помещений их режимного учреждения. Она в одиночестве доела свой обед и уже выходила из столовой, когда столкнулась с молодым человеком, который, извинившись, попросил ее пройти в конец коридора. Она все поняла. Вернувшись к своему кабинету, она прождала еще минут двадцать и лишь затем прошла в конец коридора. Она знала, в какой кабинет ей нужно. Именно поэтому и вошла, не постучавшись. В кабинете сидел Циннер.

— Добрый день, — сказал он, словно его появление здесь было делом обычным.

— Вы не боитесь входить в наш институт? — спросила она. — Вас могут заметить. У вас довольно характерная внешность нерусского человека.

— Это как раз неплохо, — пошутил Циннер, — следящие за вами люди ждут типа с внешностью громилы из милиции или ФСБ. Можете не беспокоиться, я вошел через служебный вход, с задней стороны двора, где въезжают ваши машины.

— Подозреваю, что вы пользуетесь с Кудлиным одним входом, — пошутила Чернышева.

— Возможно, — согласился Циннер, — сегодня у вас встреча. Он, кажется, сказал вам об этом.

— Вы все знаете.

— Мы постарались проверить, с кем именно хочет он организовать свидание, — сообщил Циннер. — Скорее всего, это Вениамин Денисович Журавлев, психолог, который иногда консультирует ведомство Рашковского. Нам удалось перехватить их разговор с Кудлиным. Боюсь, что у вас сегодня будет нелегкий вечер.

— В каком смысле? — нахмурилась она.

— Журавлев считается одним из лучших психологов в вашей стране, — пояснил Циннер. — У него европейская известность, я его немного знаю. Он член-корреспондент вашей Академии наук, специалист по практической психологии управления. Его труды переведены на несколько иностранных языков. Рашковский любит пользоваться новейшими разработками не только в области компьютерной техники. Кстати, вы обязаны об этом помнить. Любой микрочип сегодня может быть такого размера, что его легко спрячут в ваши часы или в вашу брошь.

— Я об этом знаю, — улыбнулась Чернышева.

— Вы напрасно улыбаетесь. Сегодня даже я не смогу вам помочь. Мой совет очень простой — предельная искренность, предельная откровенность. Журавлев должен убедиться, что перед ним незаурядная личность, человек с большими задатками…

— Вы меня похвалили первый раз за все время нашего знакомства, — вставила Марина.

— Надеюсь, что не в последний, — отозвался Циннер. — Давайте не отвлекаться. Журавлев интеллектуал, поэтому вы можете продемонстрировать свой интеллект. Это тот случай, когда вы должны использовать весь свой потенциал. У него прекрасная интуиция. Логичен, последователен. Не суетится. Решения принимает очень обдуманно.

— Надеюсь, мне не нужно выходить за него замуж? — снова пошутила Марина.

Циннер внимательно посмотрел на нее. Достал платок и вытер свой лысый череп. Поправил очки.

— Вы хорошо держитесь, Марина, — во второй раз похвалил он ее, — скрываете свою неуверенность за шутками. Это совсем неплохо. Но учтите, что ситуация действительно серьезная. Журавлев очень опасный собеседник, и вам нужно пройти эту проверку, чтобы попасть на работу к Рашковскому. Тот доверяет выводам ученых больше, чем обычным проверкам.

— Понимаю, — кивнула она.

— Теперь давайте посмотрим с вами вопросы. — Циннер достал несколько листков бумаги. — Это примерные вопросы, которые может задать вам Вениамин Денисович. Мы приготовили для вас ответы, надеюсь, они вам пригодятся хотя бы отчасти. Но он большой оригинал и может изменить всю программу, начав расспрашивать вас что-то об истории Древней Греции или об эпохе Возрождения.

— Надеюсь, вы не считаете меня абсолютной невежей?

— Нет, конечно. Но в каждом вопросе Журавлева может содержаться свой подтекст. Важна нюансировка вопросов, акцент не на главном, а на частностях. Ну, предположим, такой вопрос: вы знаете, что в Древней Греции в обязательную программу обучения мальчиков входило гомосексуальное обучение?

— Вы серьезно? — удивилась Марина.

— Ну вот, видите. Реакция не совсем правильная. В данном случае можно сказать, что вы об этом не знаете и впервые слышите. Но ни в коем случае не считайте это шуткой. Этим вы даете понять, что, с одной стороны, считаете себя достаточным знатоком античной истории, а с другой — подозреваете своего собеседника, что он может дать вам неверную информацию. Нужно быть очень осторожной в разговоре с психологом. Вы же сами специалист и должны все это понимать.

— В следующий раз я скажу, что лучшее в мире обучение было в Древней Греции, — зло пробормотала она. — Ладно, давайте ваши вопросы. Я надеюсь, что смогу на них ответить.

— Не забывайте, что вы по характеру полусангвиник-полухолерик. Эта комбинация хороша для руководителя или для амбициозного политика. Может быть, для творческой личности. Но для человека, который собирается работать личным секретарем, это очень неважное сочетание. Идеальный тип личного секретаря — полуфлегматик-полусангвиник. Поэтому вам придется постоянно несколько умерять свой пыл. Не нужно заявлять о своих качествах лидера. Лучше их немного приглушить. Забудьте, что вы полковник. Вас берут секретарем, чтобы вы приносили чай…

— Вот этого как раз не будет, — решительно вставила она.

— Конечно, не будет, — согласился Циннер, — но вы должны помнить, что вас берут на работу секретарем. Пусть даже высокооплачиваемым и к самому президенту компании. Будьте сдержаннее, не давайте вашему темпераменту возобладать над вашим рассудком. А теперь давайте смотреть вопросы.