— У тебя нет пол-литра?

— Нет, конечно. Все, что бывает, сразу выпиваю. Если хочешь, пойдем куда-нибудь.

— Никуда мы с тобой не пойдем, — отмахнулся Цыган. — Скажу сейчас своим ребятам, они принесут.

— У тебя, как всегда, ребята на шухере стоят, — засмеялся Цапов.

— Конечно, — кивнул Цыган, — в наше время иначе нельзя. Сейчас я им звякну.

— Не нужно, — попросил Цапов, — лучше рванем куда-нибудь. И ты расскажешь мне, кто, думаешь, мог напасть на Валентина Давидовича.

— Разное говорят, — пожал плечами Цыган. — Ты ведь знаешь, что Рашковский не просто банкир. Многие считают, что авторитеты дали согласие на его верховодство. Говорят, что наш Звонок тоже был на сходке. И Петя Украинец был. Разное говорят. Но если Рашковский «верховный судья», то кто посмеет напасть на человека, который держит общак. На человека, по одному слову которого могут выступить сто тысяч, или двести, или миллион народа. У него людей больше, чем в нашей милиции. Нет, не советую в это дело лезть. Уши оборвут.

— Я тебя послушал, теперь ты меня послушай. Мне нужно знать, кто хотел его убить. Кто? Сам говоришь, разное говорят. Что говорят? Мне нужно знать.

— На кого ты работаешь? Если на Рашковского, то все равно скоро узнаешь. Если на его врагов, то тем более знаешь. Зачем тебе?

— Он сейчас всех подозревать стал, — пояснил Цапов. — Очень авторитетные люди меня просили. Хотят все выяснить, чтобы от себя подозрения отвести.

— Я так и думал, — вздохнул Цыган, — у него сейчас все на подозрении.

— Кто это был?

— В городе считают, что это переодетые «мусора» были. Только они могли устроить такое. Никто другой бы не решился.

— Как это «мусора»? — не поверил Цапов. — Ты хочешь сказать, что они решили таким образом убрать Рашковского? Зачем им убивать такого известного человека.

— Не знаю, — мрачно ответил Цыган, — но в городе так говорят. И еще говорят, что одного стукача Рашковский вычислил и сумел вытащить из тюрьмы ФСБ. А потом его удавил. Я подробностей не знаю, но все говорят, что Фомичев помогал своему шефу. Ты знаешь небось, кто у Рашковского за безопасность отвечает. Сам Фомичев, Николай Александрович.

— Стукача в ФСБ держали? — переспросил Цапов. — Может, они и нападение организовали? Может, на милицию нарочно все валят?

— Умный ты, Фокусник, — вздохнул Цыган, — из-за этого один раз сильно погоришь. Конечно, все может быть. Только ты меня больше ни о чем не спрашивай. Поехали с нами. И про Рашковского молчи. Я ничего не слышал, ты ничего не спрашивал. От милиции я еще прятаться могу, сук тоже особенно не боюсь. А вот Рашковского я опасаюсь. Очень даже опасаюсь. От него никуда не спрячешься. Ни в одной колонии, ни в одной тюряге. И если то, что ты думаешь, подтвердится, значит, Рашковский схлестнулся с контрразведкой. И тогда таким маленьким людям, как я, лучше б сторону отбежать, иначе задавят.

— Зачем им Рашковский?

— Не знаю. Ничего не знаю. При прежнем президенте он в фаворе был. А сейчас — не знаю. Может, конъюнктура изменилась и приказ пришел с самого верха, чтобы его замочили. Иначе быть не может. Такой человек на весь мир известен.

— Поговорили, — вздохнул Цапов, — кто тебе про стукача удавленного рассказал?

— Не лезь, — попросил еще раз Цыган, — здоровее будешь. Когда два пахана в зоне что-то не поделили, остальные молчать должны, не вмешиваться. Иначе задавят его. Оба объединятся и задавят. Закон зоны: в разборки авторитетов не встревать.

— Ты меня не пугай, — улыбнулся Цапов, — я же тебе объяснил, что мне нужно.

— Как хочешь, — пожал плечами Цыган, — только учти, что я тебе не помощник. Это не моя зона, здесь мне ловить нечего. Я с тобой не говорил, ты меня не спрашивал… Договорились. Я не боюсь, что меня прибьют. Я смерти никогда не боялся. Я боюсь, что меня возьмут и заставят тебя назвать. А я сукой никогда не был. Я слабым оказаться боюсь, ты меня понимаешь?

— Понимаю.

— Найдешь Савраску. Ты его знаешь. Он в клубе всегда ошивается. Где мужиков любят.

— У Семы?

— Вот-вот. Найди его и спроси. Он тебе, может, какую-нибудь новость подкинет. Убитого звали Алексеем Фориным. А я ничего общего с этим делом иметь не хочу. Извини. Поехали, выпьем вместе.

— Нет, — сказал Цапов, — лучше уж, чтобы нас вместе не видели.

У Цыгана дернулось лицо. Он нахмурился.

— Ты меня не обижай, Фокусник. Я тебя как друга просил в это дело не лезть. А сам я ничего не боюсь. Если хочешь, вместе поедем к Савраске. Ты меня знаешь. Я ни в бога, ни в дьявола не верю. Или ты сомневаться во мне стал?

— Нет, конечно, — засмеялся Цапов. — Поехали. Я согласен.

Пришлось потерять весь день на ненужную попойку с Цыганом и его людьми. На следующий день дико болела голова. В таких случаях он не опохмелялся, зная, что затем его будет клонить ко сну. Выпив крепкого кофе, он весь день проспал, надеясь, что к вечеру голова немного пройдет. В его однокомнатной квартире не было душа, и ему пришлось поехать на свою настоящую квартиру, чтобы принять душ, побриться, переодеться и только затем отправиться в клуб, о котором ему говорил Цыган.

В последние годы было легализовано много подобных клубов, где встречались не просто случайные посетители, а лица с определенной сексуальной ориентацией. При советской власти подобные клубы были немыслимы, а гомосексуализм строго преследовался и карался. И лишь с утверждением некоторых демократических принципов в обществе воцарилась некая терпимость. Но, как обычно бывает, начался перехлест, когда нетрадиционная ориентация стала модной в богемных кругах. Число гей-клубов стремительно выросло, а количество «приписанных» к ним мужчин рисковало стать подавляющим в некоторых кругах, определявших современную политику, культуру и искусство.

Фокусник не любил посещать подобные места, однако он приехал в клуб, убрав с лица брезгливое выражение, какое обычно бывало у настоящих уголовников, презиравших подобные сборища.

В клубе играла музыка, было довольно многолюдно. Кроме молодых людей, попадались и довольно пожилые, и даже женщины, приходившие сюда частью поглазеть на экзотику, а частью ищущие для себя подруг среди себе подобных. Цапов нашел в углу небольшой столик, сел за него и попросил официанта принести ему джин с тоником. Когда официант выполнил заказ, он схватил его руку. Мелькнула стодолларовая купюра.

— Мне нужен Савраска, — сказал Цапов.

Официант посмотрел на деньги, взял их и кивнул. Савраской звали Антона Сазонова, молодого человека, который красил волосы прядями, перемежая светлые и темные, за что и получил свое прозвище. Савраска имел обширный круг знакомых среди известных политиков и деятелей культуры.

К их столику вскоре подошел молодой человек в голубом атласном костюме — обтягивающие брюки и рубашка, зачесанные назад волосы ниспадали на спину полосатыми прядями.

— Ты кто такой? — спросил Савраска в лоб Цапова, усаживаясь напротив. — Говорят, ты миллионер, а я такого миллионера не знаю.

— Я просто случайный гость, — усмехнулся Цапов, — который пришел сюда, чтобы с тобой познакомиться.

— Очень интересно, — кокетливо улыбнулся Савраска, — значит, ты пришел сюда, чтобы увидеть меня.

— Ага, — мрачно подтвердил Цапов, — чтобы с тобой пообщаться.

— Ох какой ты настойчивый. Давно таких не было. Прямо сейчас хочешь общаться или перенесем на вечер?

— Давай прямо сейчас.

— Как хочешь, — улыбнулся Савраска. — У тебя есть квартира? Или ты очень торопишься?

— Ты меня не понял, — сурово сказал Цапов. — Я пришел с тобой поговорить.