распространяются на всех. Как вас зовут?

— Простите, я не представился. Леонид Дмитриевич Кудлин.

— Очень приятно. Я вас слушаю, Леонид Дмитриевич. Признаюсь, я заинтригована вашим появлением. Кстати, дайте ваш пропуск, я отмечу.

— Не нужно, — снова улыбнулся Кудлин, — я отмечу его в другом месте.

— Хорошо, — согласилась она: в конце концов, режим института был не в ее компетенции, — я вас слушаю.

— Вы давно работаете в этом кабинете? — неожиданно спросил Кудлин.

— Вам он не нравится?

— Мне он кажется не совсем, хм… большим.

Она усмехнулась.

— Вы пришли только для того, чтобы сказать мне это? — спросила Чернышева.

— Конечно, нет. Я пришел, чтобы с вами познакомиться.

Она должна была изобразить удивление. Или недовольство. Всех вариантов не мог предусмотреть даже Циннер. Но она только пожала плечами. Когда женщине за сорок, ее трудно удивить неожиданным знакомством или назойливым вниманием.

— Только не говорите, что я вам понравилась, — засмеялась Марина. — Мы, кажется, видимся впервые в жизни. Хотя ваше лицо мне кажется знакомым. Может быть, мы все же где-то встречались?

— Может быть, — согласился Кудлин, внимательно наблюдавший за Чернышевой, — но я пришел не поэтому. Мы действительно незнакомы, вы правы. Однако мне любопытно познакомиться с вами. У меня к вам деловое предложение, Марина Владимировна.

— Неужели вы нуждаетесь в рекомендациях психолога? Судя по тому, как вы умудрились попасть в наш институт, они вам ни к чему.

— Нет, конечно. Слава богу, с психикой у меня все в порядке. Я о другом. Перед тем как с вами встретиться, я узнал, что вы получаете около четырех тысяч рублей. Плюс надбавка за звание. Итого — примерно сто семьдесят — двести долларов. Как вы умудряетесь жить на такие деньги, я даже себе не представляю. Хотя говорят, что вы несколько лет работали за границей. Очевидно, старые накопления?

— Если вы будете хамить, вам придется отсюда уйти.

— Извините, я не хотел вас обидеть. Это не входило в мои планы. Я просто привел известные нам факты, перед тем как начать наш разговор. Если вы разрешите, я уточню еще несколько моментов. Говорят, что вы знаете иностранные языки?

— Но если я работала за рубежом, значит — знаю.

— Можно узнать, какие?

— Английский, испанский, — она не стала говорить, что знает французский. Это был перебор. Обычный кандидат наук, даже работающий в закрытом институте, не обязательно знает три языка.

— Прекрасно, — кивнул Кудлин, — вы работали за рубежом?

— Да. Вы можете объяснить, что означает этот допрос?

— Последние два вопроса. У вас есть сын и вы живете одна? Все верно?

— Я не буду отвечать больше на ваши вопросы, пока вы не объясните мне, что происходит.

— Извините еще раз. Дело в том, что я уполномочен предложить вам работу. Достаточно интересную, перспективную, хорошо оплачиваемую. Фирме нужна молодая женщина, знающая языки. Вы нам подходите.

— Насчет «молодой» — я оценила ваш комплимент. Насчет работы — ничего не поняла.

— Я работаю в банке «Армада». Это один из самых крупных банков страны. Нам нужны специалисты в области рекламы и для пресс-службы.

— Я не разбираюсь в рекламе, — строго ответила Марина, — и не собираюсь работать в вашем банке. Думаю, что вы ошиблись.

— Не торопитесь, — не смутился ее отказом Кудлин, — вы еще не знаете, что именно вам предлагают. Я представляю, что значит сидеть в этой комнате после того, как вы побывали в Мадриде или Париже. И не представляю, как можно жить на двести долларов. Но я хотел бы предложить вам совсем другую работу. Более соответствующую вашим интересам, темпераменту. И по вашей специальности. Вы ведь кандидат психологических наук?

Это был самый важный момент в разговоре. Имя Добронравовой должно было прозвучать как можно естественнее. Она это понимала.

— Да. Но я защищалась достаточно давно. Так давно, что успела много позабыть.

— Вы готовили диссертацию в университете?

— Вы это тоже узнали? Я начинаю подозревать, что вы из милиции или из КГБ.

— Сейчас нет КГБ, — напомнил Кудлин, — а в университете у меня есть знакомые. Как раз по вашей специальности. Поэтому я и спрашиваю. Кого вы знаете по университету?

— Многих. — Она начала вспоминать, понимая, как важно не назвать Добронравову первой. Ей даже пришлось вспомнить заместителя декана, еще несколько человек и лишь потом назвать Елизавету Алексеевну.

При упоминании ее фамилии Кудлин вздрогнул. Он ощутимо вздрогнул и, изумленно взглянув на Чернышеву, переспросил:

— Вы знакомы с Елизаветой Алексеевной?

— С Добронравовой? Знакома, и много лет. А почему вы спрашиваете?

— Это судьба, — даже не стал скрывать своей радости Кудлин, — вы как раз тот человек, которого мы долго искали. Вот моя карточка. Я вас жду завтра утром у себя в офисе. В десять часов утра.

— Я завтра работаю, — напомнила она.

— Вы можете отпроситься. — Кудлин взглянул на часы. Он явно торопился и не хотел этого скрывать. Теперь нужно было наносить последний штрих. Когда ее собеседник поднялся, она вдруг сказала:

— Я вспомнила, где вас видела. Мы встречались в больнице. Вы стояли в коридоре и кого-то ждали. В реанимации.

— Правильно, — удовлетворенно сказал Кудлин. Он взглянул на нее: — У вас прекрасная память, Марина Владимировна. Обязательно приходите завтра. Я не хочу ничего заранее обещать, но, если все будет нормально, вы будете получать гораздо более достойную зарплату.

— Меня еще никогда не покупали, — медленно произнесла она, поднимаясь со своего места.

— Не нужно, — поднял он руку, — я вас не покупаю. Я просто предлагаю именно ту цену, которую могу дать. Спрос определяет предложение. Мы все продаемся или покупаемся. Таковы правила игры. До свидания.

Он повернулся и вышел из кабинета, мягко закрыв дверь. Она медленно опустилась в свое кресло. Предстояло осмыслить состоявшийся разговор и вечером встретиться с Циннером. Она не сомневалась, что пленка с разговором будет передана Циннеру сегодня же. Марина взглянула на лампу. Интересно, как Циннер отреагирует на этот разговор. Кажется, она все сделала правильно. Хотя Циннеру трудно угодить. Ей очень хотелось уйти из кабинета прямо сейчас. Но она понимала, что это невозможно. И поэтому отсидела весь рабочий день в своем кабинете, заставляя себя не думать о вечернем разговоре с Циннером.

И даже выйдя из института, она спокойно села в свою машину и поехала в сторону дома, проверяя по дороге возможность наблюдения. Она оказалась права. Два автомобиля, сменяя друг друга, следили за ней. Очевидно, Кудлин решил подстраховаться. Он хотел выяснить, куда именно она поедет сразу после работы. Но она доехала до дома, оставила машину на стоянке. Больше всего она опасалась появления Андрея у ее дома, тогда им заинтересуются и наблюдатели Кудлина. Но его рядом с домом не оказалось. Это ее удивило и обрадовало, хотя возможно, что где-то в глубине души она была разочарована. Но Андрея нигде не было.

Войдя в подъезд, она поднялась до своей квартиры, открыла двери и, войдя в гостиную, в удивлении замерла. На диване сидел Циннер. Он рассматривал какой-то журнал. Заметив вошедшую, он кивнул ей так, словно сидел у себя в кабинете.