людей.

Тедж поднялся и сел повыше, чтобы взглянуть на птиц и на горизонт за ними. «Да где же эта треклятая пусковая База запропастилась?» Движения птиц по-прежнему привлекали его взгляд. Твисп сказал, что они повинуются древнему инстинкту. Вероятно, так и есть. Инстинкт! Сколько времени нужно, чтобы вытравить инстинкт? Или чтобы развить его? И которым из этих путей движется человечество? Насколько сильно движут людьми эти скрытые силы? Вопросы истории волновали его.

— Эта невзрачная крикса — самка, — сказал Тедж, указывая на стаю. — Интересно, почему самцы настолько колоритнее?

— Должно быть, это как-то связано с выживанием, — отозвался Твисп. Он взглянул на стаю, следующую за лодкой и высматривающую новую подачку. — Да, это точно самка. — Тень набежала на его лицо. — Одно можно сказать в пользу этой курицы: она никогда не попросит хирурга сделать ее нормальной !

За его горечью Тедж расслышал обычную островитянскую историю. А в последнее время она сделалась еще более обычной: один из любовников делает операцию, чтобы выглядеть нормальным по морянским стандартам, а потом навязывает своему партнеру то же самое. А в результате — множество яростных ссор.

— Похоже, ты на этом обжегся, — заметил Тедж.

— И поджарился, и даже обуглился, — кивнул Твисп. — Должен признать, поначалу это было забавно… — после минутного колебания он добавил. — Но я надеялся, что это будет не просто забава, а что-то более прочное. — Он покачал головой.

Тедж зевнул и потянулся. Стая восприняла его движение как угрозу и рассыпалась в каскаде брызг и громогласных воплей.

Твисп смотрел на диких птиц, смотрел — но не видел их.

— Ее звали Ребекка, — сказал он. — И ей нравилось, когда я обвивал ее своими руками. Она никогда не жаловалась на их длину, пока не… — он умолк во внезапном приступе застенчивости.

— Пока она не прошла хирургическую коррекцию? — подхватил Тедж.

— Да. — Твисп сглотнул. «И почему я вдруг разговорился о Ребекке с этим чужаком? Неужели я настолько одинок?» Ей нравилось по вечерам кормить крикс с борта. Твисп наслаждался этими вечерами сильнее, чем мог выразить, и подробности всплыли в его памяти потоком, который он перекрыл, едва тот возник.

— Она тебя бросила после операции? — осведомился Тедж, уставясь на собственные руки.

— Бросила меня? Не-а, — вздохнул Твисп. — Это было бы легко пережить. Я знаю, что после операции всегда чувствовал бы себя рядом с ней этаким уродцем. Муть не может себе позволить так себя чувствовать, никогда. Вот почему те из нас, у кого мутации особенно очевидны, избегают морян. Дело в их взглядах и в том, как мы после них думаем о себе — словно наши собственные глаза так на нас смотрят из зеркала.

— А где она теперь? — спросил Тедж.

— В Вашоне, — ответил Твисп. — Полагаю, к центру поближе. Готов заложиться на большие деньги, она там, где живут богатые и власть имущие. Ее работа заключалась в психологической подготовке людей к операции — этакая живая модель того, как прекрасна будет жизнь, если избрать правильный путь.

— Она свой выбор сделала, и для нее он сработал.

— Если достаточно долго говорить о чем-то таком, оно становится манией. Она вечно говорила: «Изменить тело легко. Хороший хирург попросту знает, где резать. А вот разум изменить потруднее.» Мне сдается, она не очень-то прислушивалась к собственным словам.

Тедж посмотрел на длинные руки Твиспа, и его внезапно осенило.

Твисп проследил направление его взгляда и кивнул.

— Так и есть, — сказал он. — Она хотела, чтобы я себе руки укоротил. Она ничего так и не поняла, несмотря на всю свою психологическую лабуду. Я не боялся ножа хирурга и прочей хрени в том же роде. Просто мое тело стало бы ложью, а я не выношу лжецов.

«Он никак уж не обычный рыболов», подумал Тедж.

— В конце концов я в ней разобрался, — добавил Твисп. — Стоило ей хлебнуть лишний глоточек бормотухи, и она тут же начинала разглагольствовать о том, что мы все должны выглядеть «настолько нормально, насколько это возможно». Вроде тебя, Тедж.

— У меня никогда не было подобных мыслей.

— Потому что тебе и не надо. Ты и так готов присоединиться к морянам у них на суше на их условиях.

Тедж не нашел, что ответить. Он всегда гордился своей по-морянски нормальной наружностью. Он и без операции выглядел нормально.

Твисп ударил кулаком по борту. Это потревожило сидящих в клетке крикс, и они расселись, взволнованно распушив перья.

— Она хотела детей… от меня, — сказал Твисп. — Можешь себе представить? Подумай, что за сюрпризы обнаруживаются в детской после того, как вся эта подправленная лживая муть займется любовью. А как насчет детишек, которые подрастают и обнаруживают, что они-то муть — а вот родители у них выглядят нормально? Это не по мне! — Голос его звучал мрачно. — Ни за что!

Твисп смолк, погрузившись в собственные воспоминания.

Тедж прислушивался к пошлепыванию волн о борта лодки, к тихой возне крикс, суетящихся в своей клетке. Он гадал, сколько любовных связей разбилось вдрызг о принципы, подобные Твисповым.

— Будь проклят Хесус Льюис! — пробормотал Твисп.