— Какой урок?
— Что есть перемены, способные нас уничтожить. Как легко вы разглагольствуете о человеческом образе жизни! Но как вы определяете, что такое «человеческий»?
— Уорд… мы оба — люди.
— Такие, как мы, Карин. Вот критерий нашего суждения. Человек — это «такой, как я». Мы печенкой чуем: это — человек, если он такой, как я.
— Вы и в Комитете так судите? — Тон Алэ был не то пренебрежительным, не то уязвленным.
— Конечно, так. Но кисть, которой я обрисовываю сходство, очень широка. А широка ли ваша кисть? К слову, вот этот презрительного вида молодой человек, который сидит перед нами — может он посмотреть на меня и сказать: «Он такой, как я»?
Паниль не поднял взгляда, но шея его заполыхала, и он еще ниже склонился над клавиатурой.
— Тень и его люди спасают жизни островитян, — заметила Алэ.
— Конечно, — откликнулся Киль, — и я благодарен. Вот только я хотел бы знать — считает он, что спасает людей или интересные низшие формы жизни? Мы живем в различной среде, Карин. И это различие среды диктует нам разные обычаи. Вот и все. Но я спрашиваю себя, почему мы, островитяне, позволяем
— Вы самое трудное в общении, — сказала Алэ, осторожно подбирая слова и делая между ними большие промежутки… — человеческое существо… какое я только встречала.
— Вы меня поэтому и привезли сюда? Если вы сумеете убедить меня, то сумеете убедить кого угодно?
— Я не думаю об островитянах, как о мути, — произнесла она. — Вы люди, чьи жизни тоже важны и чье значение для нас всех должно быть очевидным.
— Но вы же говорили, что есть моряне, которые с этим не согласны, — напомнил Уорд.
— Большинству морян неизвестно, с какими проблемами сталкиваются островитяне. Вы должны признать, Уорд, что ваша работа по большей части неэффективна… хотя, конечно, и не по вашей вине.
«Как завуалировано», подумал Киль. «Эвфемизм, да и только.»
— Тогда в чем же наше «очевидное значение»?
— Уорд, каждый из нас решает одну и ту же общую проблему — как выжить на этой планете — несколько с другой стороны. Здесь, внизу, мы собираем компост ради метана и ради плодородной почвы, которая понадобится нам, когда нам придется высаживать растения на суше.
— Изымая энергию из жизненного цикла?
— Задерживая ее, — поправила Алэ. — Суша гораздо стабильнее, когда ее удерживают растения. Нам нужна плодородная почва.
— Метан, — пробормотал он, забыв, что собирался сказать, в свете этих новых откровений, нахлынувших на него. — Вам нужно наше производство водорода!
Ее глаза расширились от его догадливости.
— Нам нужен водород, чтобы достичь космоса, — сказала она.
— А нам он нужен для приготовления пищи, для отопления, для двигателей наших немногих механических устройств, — перечислил Уорд.
— У вас есть и метан.
— В недостаточном количестве.
— Мы выделяем водород с помощью электролиза и…
— Недостаточно эффективно, — возразил Киль. Он старался не выдавать своей гордости, но она все равно звучала в его голосе.
— Вы используете замечательные разделительные мембраны и глубоководное давление, — сказала Карин.
— Один-ноль в пользу биомассы.
— Но нельзя же всю технологию основывать на биомассе, — возразила Алэ. — Посмотрите, как она вас тормозит. Ваша технология должна поддерживать и защищать вас, служить вашему прогрессу.
— Этот спор завязался много поколений назад, — сказал Киль. — Островитяне знают, что вы думаете о биомассе.
— Но спор не завершен, — настаивала Карин. — А с гибербаками…
— Теперь вы идете к нам, — прервал ее Киль, — поскольку мы лучше управляемся с живыми тканями. — Он позволил себе слегка улыбнуться. — И я должен заметить, что вы обращаетесь к нам в случаях особо тонкой хирургии.
— Мы понимаем, что когда-то биомасса стала для вас наиболее удобным средством, чтобы выжить на поверхности, — возразила Карин. — Но времена меняются, и…
— И вы меняете их, — произнес Уорд с вызовом. Он примолк при виде отчаяния, заставившего ее крепче сжать челюсти, приметил, как ярко сверкнули ее синие глаза. — Времена всегда меняются, —
