зажигание сработало. Покачивание гондолы уменьшилось. Почти сразу же аэростат влетел в бурю с ливнем.
— К сожалению, мы не увидим запуск ракеты из-за погоды, — сказал пилот. Он щелкнул переключателем, и маленький экран на пульте управления перед ним засветился. — Однако мы можем посмотреть официальный выпуск.
Паниль не видел экрана со своего места, а звук пилот не включил. Гондола неслась через шторм, оставшиеся еще складки баллона то и дело висли на ней. Гондола резко закачалась, и пилот попытался восстановить контроль над полетом. Его поспешные действия не возымели почти никакого эффекта. Паниль не без злорадства отметил, что на сей раз лица морян позеленели не от камуфляжной раскраски.
— Что происходит? — раздался женский голос у Паниля за спиной. Этот голос он не мог спутать ни с каким другим. Он застыл, затем медленно повернулся и посмотрел за спины похитителям.
Паниль ощутил сосущую пустоту внутри.
— Карин, — позвал он.
Она не ответила.
Гондола продолжала дергаться и раскачиваться.
— Что происходит, пилот? — встревоженно спросил Накано.
Пилот показал на дисплей с правой стороны пульта управления. Паниль оторвал взгляд от пепельно- серого лица Карин. Он не мог разглядеть все, что показывал дисплей, только две последние цифры, а они сменялись новыми так быстро, что почти сливались.
— Частота нашего пеленга, — объяснил пилот. — Ее невозможно удержать.
— Мы не сможем найти станцию, не настроившись на нужную частоту, — сказал Накано. В его голосе звучал страх.
Пилот отодвинул руку, и стала видна большая часть дисплея. Картинка исчезла, остались только волнообразные линии и пульсирующие цветные ленты.
— Попробуй связаться по радио, — распорядился Накано. — Может, нас могут посадить вслепую.
— Да я и
— Вот и все, что я могу поймать! — ответил пилот. — Помехи какие-то. Странная музычка.
— Темброванная, — пробормотал Паниль. — Звучит совсем как компьютерная музыка.
— Что?
Паниль повторил. Он оглянулся на Карин. Почему она не смотрит ему в глаза? Она такая бледная. Может, ее накачали наркотиками?
— Наш альтиметр только что вышел из строя, — воскликнул пилот. — Мы дрейфуем. Я подниму нас выше этих облаков.
Он нажал на кнопки, защелкал переключателями. Аэростат никак не прореагировал.
— Проклятье! — выругался пилот.
Паниль снова уставился на экран на пульте управления. Изображение было ему знакомо, хоть он и не сказал об этом Накано. Такое изображение Паниль видел на своем собственном экране в помещении Текущего контроля — реакция келпа. Именно это им приходилось наблюдать, когда келп подчинялся инструкции изменить направление гигантских течений в океане Пандоры.
Психозы и неврозы угнетенных и узников одинаковы. И как узники убегают, если их освободить, так же и угнетенные взрываются, когда оказываются лицом к лицу с собственным угнетением.
Раджа Томас, из Анналов
Зависть многому может научить, если ей позволить. Даже Верховного судью его собственная зависть к морянам может многому научить. По сравнению с морянами мы, островитяне, ведем скудную жизнь. Мы бедны. А среди бедняков нет секретов. Нужда, пропитанная нашим общим потом, пропитана также слухами и сплетнями. Даже самое личное дело выносится на общее обозрение. А моряне просто купаются в приватности. Это одно из их многочисленных роскошеств.
Секретность начинается вместе с приватностью.
Как Верховный судья комитета жизненных форм я имею приватное жилье. И никаких там кубриков, где все сидят друг у друга на головах. Никто среди ночи не наступает тебе на руки, и стенающие любовники не валятся тебе на спину.
Привилегии и приватность — эти два слова имеют один корень. Но здесь, внизу, приватность — это норма жизни.
Мое заключение тоже представляет собой разновидность приватности. Этого Зеленые Рвачи не понимают. Мои похитители выглядят утомленными и слегка заскучавшими. А скука открывает дорожку к любой тайне, и я надеюсь таким образом узнать побольше об их жизни, поскольку теперь это и моя жизнь. Как мало они понимают в настоящей секретности. Они и не подозревают о напевах в моей голове, которые помогают мне запечатлеть те сведения, которыми я смогу поделиться с другими, если захочу… если проживу достаточно долго. Эти фанатики не шутят. Гуэмес — доказательство тому, что они могут совершить убийство легко и умело… может, даже и с радостью. У меня не так уж много иллюзий относительно моих шансов здесь.
