Однако на этот раз Эмми проявила настойчивость, чтобы убедить мужа в том, что публичное паломничество действующего правителя привлечет дополнительное внимание к потерпевшему бедствие городу и что бургомистр Онир Раута-Раббан будет рад визиту Абульурда и Эмми.

Августейшая чета прибыла на место катастрофы в сопровождении официального кортежа вассалов и слуг, многие из которых впервые в жизни отправились в такое далекое путешествие, покинув деревни, населенные китобоями. Три орнитоптера на небольшой скорости проследовали в глубь планеты, пролетев над ледниками и покрытыми снегами вершинами к линии скал, где располагался монастырь Бифрост Эйри.

Внизу расстилался почти идиллический, исполненный мира и спокойствия пейзаж — солнце тысячами ярких радужных бликов отражалось от девственно белого снега и чистого льда на вершинах гор. Будучи по натуре оптимистом, Абульурд от души надеялся, что жители Бифрост Эйри воссоздадут монастырь во всем былом величии и, может быть, даже сумеют превзойти его. Он написал речь, с которой собирался выступить перед местными жителями. В речи Абульурд собирался высказать ту же мысль. Он был готов выступить публично, не сомневаясь в успехе; накануне он дважды репетировал свое выступление перед Эмми.

Кортеж совершил посадку на плато перед скалами Бифрост Эйри, и Абульурд со свитой вышли из орнитоптеров. Эмми шествовала рядом с мужем; синяя накидка придавала ей по-настоящему царственный вид. Абульурд взял жену под руку.

За время, прошедшее после катастрофы, строители добились потрясающих успехов. Люди убрали язык лавины и откопали погребенные под лавиной здания. Поскольку почти все уникальные постройки оказались разрушенными или лишенными неповторимых фасадов, строители огородили их специально возведенными лесами. Каменщики-виртуозы работали день и ночь, укладывая кирпич за кирпичом, чтобы восстановить во всем блеске разрушенные стихией здания. Бифрост Эйри никогда не будет прежним, но, быть может, он станет еще прекраснее, как феникс, возродившийся из пепла снежной лавины.

Мощный Онир Раута-Раббан вышел встречать правителя в золотистой накидке, отороченной благородным китовым мехом. После катастрофы отец Эмми сбрил бороду; он хотел, чтобы каждый взгляд в зеркало напоминал бы ему о происшедшей с его городом беде. На этот раз широкое квадратное лицо бургомистра выражало удовлетворение и было озарено светом, чего не было во время первого посещения Абульурдом места катастрофы.

Увидев, что к ним прибыла царственная чета, строители слезли с лесов и по тропинкам начали стекаться на центральную площадь Бифрост Эйри. Когда строительство будет окончено, величественные здания станут взирать на город с высоты скал, как древние боги. Но даже сейчас стоявшие в лесах постройки поражали своей величественностью.

Погода пока благоприятствовала проведению работ, но пройдет еще один, от силы два месяца, и подует ледяной ветер, который заставит строителей попрятаться в дома минимум на полгода. В этот сезон закончить восстановительные работы не удастся — это было ясно. Учитывая масштабы разрушений, Абульурд и бургомистр понимали, что вряд ли строители вообще сумеют полностью восстановить Бифрост Эйри. Но люди продолжат работу, укрепляя каменную молитву, которую они желают вознести небесам Ланкивейля.

Когда все собрались, Абульурд поднял руки, собираясь говорить. Он постарался мысленно повторить свою речь, но слов не было. Он так нервничал, что забыл то, что собирался сказать. Эмми все поняла. Как королева, она выступила вперед и взяла мужа под руку, чтобы поддержать его. Тихо, почти не разжимая губ, она произнесла первые слова речи, чтобы Абульурд вспомнил, что он должен сказать.

— Друзья мои, — громко заговорил он, смущенно улыбаясь. — Буддисламическое учение поощряет милость, тяжкий труд и помощь тем, кто оказался в беде. Не может быть лучшего образца такого исполнения заветов, какое проявили вы, добровольно восстанавливая разрушенное.

Среди толпы вдруг поднялся ропот, люди протягивали руки к небу и что-то говорили друг другу. Абульурд запнулся и обернулся к жене. Как раз в этот момент Эмми вскрикнула.

На фоне лазурного неба четко виднелись боевые машины, начавшие разворачиваться над горой. На бортах орнитоптеров были ясно видны грифоны Дома Харконненов. Абульурд сморщил лоб, испытывая скорее недоумение, нежели тревогу. Он взглянул на жену.

— Что это значит, Эмми? Я никого сюда не звал. Но Эмми точно так же терялась в догадках, как и ее супруг. Семь боевых машин снизились, наполнив воздух нестерпимым грохотом своих двигателей. Абульурд снова недовольно поморщился; такой грохот мог вызвать новый снежный обвал. Но в этот момент в бортах орнитоптеров открылись люки плутонгов. Люди на площади заметались, в растерянности ища спасения и громко крича. Абульурд не мог понять, что происходит на его глазах.

Три обтекаемых орнитоптера нависли над площадью, где собрались люди. Из люков, хищно отыскивая цели, высунулись дула лазерных пушек.

Абульурд принялся изо всех сил размахивать руками, стараясь привлечь внимание пилотов.

— Что вы делаете? Это какая-то ошибка. Эмми стащила мужа с помоста, где Абульурд представлял собой очень удобную мишень.

— Это не ошибка, — прошептала она в отчаянии. Люди на площади, ища укрытия, кинулись врассыпную, когда орнитоптеры начали снижаться, идя на посадку. Абульурд понял, что машины сядут на головы людей, если они не успеют скрыться.

— Оставайся здесь, — приказал он жене и направился к трем приземлившимся орнитоптерам требовать ответа.

Остальные четыре машины совершили боевой разворот и вернулись. Раскаленные лазерные лучи слизнули со стен строящихся зданий деревянные леса с такой легкостью, словно это были рыбацкие сети, развешанные для просушки.

— Остановитесь! — закричал Абульурд небесам, воздев кверху сжатые кулаки, но солдаты и пилоты не услышали его отчаянного крика. Это были войска Харконненов, верные его, Абульурда, Дому, но они атаковали его народ, граждан Ланкивейля.

— Остановитесь! — снова закричал он, отшатнувшись от ударной волны.

Эмми схватила мужа в охапку и оттащила его в сторону, когда над их головами пронесся один из орнитоптеров, обдавая супругов горячим воздухом.

Раздался еще один залп. На этот раз лазерные пушки были направлены на толпу. Сгустки огненной энергии убивали людей десятками.

Огромные куски льда, вмурованные в ледники, испарялись от жара лазерных лучей, превращаясь в потоки восходящего пара. Незаконченные здания, по которым били пушки Харконненов, снова стали бесформенными руинами, разорванные на куски беспощадными залпами.

Четыре орнитоптера третий раз зашли на цель, в то время как остальные три машины сели на площадь и замерли. Люки с шипением открылись, и из них высыпали на площадь солдаты в зимнем боевом обмундировании.

— Я Абульурд Харконнен, и я приказываю вам остановиться! Солдаты, скользнув равнодушными взглядами по нелепой фигуре правителя, не обратили на его слова ни малейшего внимания.

В этот момент из люка вышел Глоссу Раббан. Оружие, которым был увешан его пояс, знаки различия на плечах и груди и блестящий черный шлем на голове делали его похожим на гладиатора, выступающего на арену древнего римского цирка.

Узнав внука и умоляюще сложив руки на груди, Онир Раута-Раббан бросился ему навстречу. Лицо бургомистра покрылось пятнами, он побагровел от гнева и ужаса. Прежде чем пожилой бургомистр успел добежать до Раббана, стоявшего на трапе орнитоптера, солдаты схватили старика и оттащили его в сторону.

Потемнев лицом, Абульурд направился к сыну. Солдаты встали на его пути, но Абульурд рявкнул на них:

— Прочь с дороги!

Раббан смотрел на своего отца с холодным презрением. Полные губы сложились в довольную улыбку.

— Отец, твой народ должен понять, что существуют вещи похуже природных катастроф. — Он вздернул подбородок. — Если он будет под разными предлогами и дальше уклоняться от уплаты десятины,