ракеты, лазерного луча или плазменного разряда. Идущие на тебя ракеты ты еще мог зафиксировать, а вот гостинец из энергетического оружия прибывал раньше, чем датчик успевал дать тебе нужное показание. Тебе требовалось чуять, что должно случиться, делать то, чего не мог ни один бортовой компьютер; вот почему присутствие пилотов оправдывало дополнительный вес систем жизнеобеспечения, несмотря на тот факт, что столько «жэ», сколько бортовой компьютер, они, разумеется, не выдерживали.
Гивенс поглубже осел на сиденье, что было для него тайным знаком удовлетворения происходящим. Его привлекательное лицо было почти безмятежным от сосредоточения, пока он выполнял плавный поворот на крыле своего партнера по звену. «И это меня они хотели до полетов не допустить», – саркастически ухмыльнулся он.
С такой усмешкой лицо его стало менее привлекательным. Впрочем, видеть этого все равно никто не мог; в скафандре Гивенс представлял собой всего лишь продолговатую фигуру с плавными очертаниями, подобную глиняной модели человеческого существа, да и эта фигура была почти скрыта под похожими на лепестки ремнями безопасности.
Гивенс позволил своим мыслям самую малость задержаться на этом нелепом лейтенанте Роббинс. Пожалуй, она была очень даже мила в своей эксцентричности. «Может, она так мое внимание привлекает? – подумал он и самодовольно улыбнулся. – Напрасно, она совсем не в моем вкусе. А может, дать этой дурочке шанс? Или доложить куда следует о ее сексуальных домогательствах? – Гивенс осклабился. – Крутой выбор».
– Эй, братишка, – обратился к Гивенсу Апач, его партнер по звену. – Чего там такого смешного?
– Я просто лейтенанта Роббинс и ее невероятную сбой-машину вспомнил.
Апач рассмеялся.
– Ага, эта милашка на тебя ее навострила. Тишина по моей команде. Тишина.
Гивенс и Апач одновременно заглушили моторы, кладя свои машины в дрейф. План заключался в том, чтобы позволить «голубой эскадрилье» их обогнать, а потом ударить по голубым сзади; без включенного мотора, источающего ионизированные частицы, «спид» поразительно слабо распознавался на датчиках. Классический ход – и голубые наверняка будут его ожидать. Вот почему два «спида» держались так близко друг к другу, надеясь одурачить датчики «противника» и заставить их искать «другой» «спид» до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Гивенс лежал в зловещей тишине, и ничто, кроме звезд и светящихся графико-схематических проекций пассивного блока датчиков, не просачивалось через бортовой компьютер.
«А вот и они, – удовлетворенно подумал Гивенс. – Вперед, ребята, еще шажок к преждевременной отставке». Чистая мальчишеская радость пронизывала лейтенанта, пока добыча неслась к нему, совершенно не сознавая об опасности.
И тут его мотор вдруг завелся.
– Ты что, Гивенс? – проревел Апач, когда к ним с победными криками устремилась «голубая эскадрилья».
– Это не я! – Не веря своим глазам, Гивенс водил ими по приборному щитку, наблюдая, как там творится что-то совершенно невероятное, немыслимое. Выдернув пальцы из лунок, он принялся тыкать вспомогательные клавиши, но компьютер оказался там раньше него и отключил ручное управление. Желудок его сжался в комок, когда Гивенс внезапно понял, что происходит.
– Боже мой! Он в автоматический боевой режим перешел! Апач, я отрезан от управления, а этот «спид» взбесился!
Гивенс наблюдал за монитором, пока там разворачивались «мысли» бортового компьютера, и то, что он там прочел, мигом повергло его в дикий ужас.
– «Голубая эскадрилья», – закричал он, – мой «спид» неисправен. Повторяю, этот «спид» неисправен. Он опознает в вас мокакских истребителей. Выходите из боя, повторяю, выходите из боя.
Его пальцы порхали по пульту управления, снова и снова пытаясь обезвредить орудия, но его личный код раз за разом отвергался.
– Отличная попытка, Гивенс, – сказала командир «голубой эскадрильи». – Но сегодня твоя очередь пинок под зад получить. – Ее торжествующая улыбка мгновенно испарилась, когда компьютер сообщил ей о том, что орудия Гивенса уже наготове и нацелены на ее «спид». – Гивенс, – прорычала женщина, высылая маяк опознавательной системы «друг-враг».
Гивенс в ужасе наблюдал, как его сбрендивший компьютер без малейших колебаний отвергает маяк голубого командира.
– Он тебя не опознает! – завопил он. – Катапультируйся!
Было просто поразительно, как быстро может лететь самонаводящаяся ракета, когда два корабля разделяют не более четырех километров. Гивенс почувствовал, как его «спид» слегка тряхануло, когда магнитная установка с термоядерным приводом буквально с астрономической скоростью выпустила оружие. Голубой командир тут же поняла, что у нее уже нет времени на маневр, а потому последовала отчаянному совету Гивенса. Когда ракета нашла ее «спид», она уже была на достаточном от него расстоянии, стойко перенося стремительный полет, который обеспечила ей катапульта.
Гивенс в немом ужасе наблюдал, как его энергетическая пушка лениво отслеживает траекторию голубого командира. Затем на выпуклом голоэкране появился прицельный сегмент.
– Нет, – взмолился Гивенс к монстру, в нутре у которого он летел. – Пожалуйста, не надо.
Предательский «спид» дернулся; выстрелил он всего-навсего какую-то пригоршню атомов меди, но атомы эти были разогнаны до скорости света. От плазменного удара голубой командир вспыхнул как факел, сублимируясь в облако одноатомного водорода, кислорода и углерода плюс следовые примеси от катапультированного кресла. И обе эскадрильи разом вскрикнули от того ужаса, который у голубого командира уже не было времени выразить.
Редер сидел как громом пораженный, широко раскрыв рот и глаза от шока. По всему «Непобедимому» звенели сигналы тревоги, люди кричали… и никто ничего поделать не мог. Если «спид» не откликался на команды сидящего внутри Гивенса, он безусловно не стал бы реагировать на трансляцию. В тесном кабинете сильно пахло потом.
«Этого не может быть, – продолжал думать Питер. – Просто не может. Для таких вещей существует целая система мер безопасности при аварии. Их там больше дюжины. Гивенс должен быть способен что-то сделать, – с уверенностью заключил он. – По крайней мере один из вариантов обязан сработать». А где-то у него в затылке снова и снова продолжал вспыхивать фантомный пик Роббинс. Столь ничтожное предостережение о такой капитальной поломке.
Силясь вернуть себе управление «спидом», Гивенс с необычайной изобретательностью матерился. Как будто этими словами он мог принудить машину к подчинению.
– Нам выходить из боя, сэр? – спросил один из пилотов.
– Нет, – мрачно ответил Шелдон. – Я напомню вам, Конан, если вы об этом забыли, что следующим пунктом заранее запрограммированного меню боевых действий, загруженного в этот проклятый бортовой компьютер, является атака ближайшего боевого корабля противника. А раз компьютер Гивенса считает всех нас мокаками, могу себе представить, что этим кораблем должен стать сам «Непобедимый». Впрочем, всем нам здесь находиться смысла нет. – И он отбарабанил перечень имен, посылая двадцать семь пилотов своей эскадрильи домой.
Редер понял, что Шелдон оставил при себе лучших пилотов, тех, кто мог со своими «спидами» чудеса творить, кого бы ничто врасплох не застигло.
К несчастью, бортовые компьютеры были запрограммированы на обучение у пилотов. К своему загруженному набору они добавляли ходы человеческого фактора, которые лучше всего было использовать, если пилот был ранен или убит в бою. «А Гивенс один из лучших среди всех, кого я видел, – подумал Питер. – Он почти так же хорош, как я».
