Скорее всего католик. Что еще?
Больше мне в голову ничего не пришло. София вернулась к своему столу. Сквозь открытую дверь я наблюдал за ней. Вот она раскрыла толстенную записную книжку и принялась перелистывать страницы. Вот сняла трубку и связалась с каким-то почтовым служащим. Разговор постоянно сбивается на испанский. За первым звонком следует второй: поздоровавшись по-английски, она переходит на родной язык. Насколько я улавливаю, ей нужен католический священник.
Часом позже София возвестила:
– Они переехали в Чикаго.
– Как тебе… – От удивления я запнулся.
– И не спрашивай! Знакомый знакомого, у которого есть друг в церкви. Палма уехали в выходные, в страшной спешке. Новый адрес нужен?
У окна большой комнаты Софию дожидались шестеро посетителей.
– Попозже, – сказал я. – Спасибо, София.
– Не стоит.
“Не стоит”. Я смирился с мыслью, что вечером проведу несколько часов на холоде и в темноте, буду приставать с расспросами к незнакомым людям, вызывать подозрения у охраны и молиться Богу, чтобы остаться целым и невредимым. А Софии на розыск нужного мне субъекта потребовался только телефон!
В чикагском отделении фирмы я был пару раз по делам клиентов. Офис располагался в небоскребе, фасадом выходил на озеро Мичиган. В высоченном, на несколько этажей, вестибюле били фонтаны, бесшумно скользили эскалаторы, у бесчисленных магазинчиков толпился народ.
В этом Вавилоне, спрятавшись за газету, я легко выслежу Гектора.
Глава 26
Бродяги живут на тротуаре, в непосредственной близости от шоссе, мусорных урн, канализационных люков, пожарных гидрантов, автобусных остановок и витрин магазинов. День за днем бродяги медленно обходят облюбованную территорию, останавливаются, чтобы поболтать с товарищем, поглазеть на пробку перед светофором, запомнить в лицо нового наркоторговца. Они вбирают звуки улицы, впитывают выхлопные газы и запахи дешевых забегаловок. Забыв о времени, как сфинксы, бродяги сидят под окнами аптек в тени полосатых навесов, и ничто не ускользает от их внимательных глаз. Если в течение часа мимо дважды проедет один и тот же автомобиль, бродяги его запомнят. Если раздастся пистолетный выстрел, они точно укажут, в каком месте. Если в частной машине сидит переодетый в гражданское коп, его моментально вычислят.
* * *
– Там кого-то караулит полиция, – сказал Софии клиент.
София выглянула на улицу. Белый замызганный “форд” метрах в пятидесяти от нашей конторы действительно смахивал на полицейскую машину. Через полчаса София опять вышла на крыльцо. Машина стояла на прежнем месте. София отправилась к Мордехаю.
Я спорил по телефону с чиновником из офиса окружного прокурора. В пятницу после обеда бюрократическая машина ускоряет вращение шестеренок, люди думают только о предстоящих выходных.
София и Мордехай явились вместе, дабы сообщить мне неприятную новость.
– По-моему, там копы, – угрюмо предположил Мордехай.
Я испытал секундное желание нырнуть под стол.
– Где?
– На углу. Следят за нашими дверями больше часа.
– За тобой пришли, – сострил я.
Улыбок не последовало.
– Я навела справки, – ровным голосом произнесла София. – Выписан ордер на твой арест. Тебя обвиняют в краже со взломом.
Кража! Тюрьма! Симпатичный белый парень в камере с отребьем! Подавшись вперед, я изо всех сил постарался не выдать страха:
* * *
– Ничего удивительного. Переживем.
– У меня есть знакомый в офисе окружного прокурора.
Могу поговорить. Пусть разрешат явиться без сопровождения.
– Было бы здорово. – На самом деле поблажка мало что значила. – Но я полдня болтаю с ними по телефону – никто никого не хочет слушать.
– В офисе работают более двухсот человек…
Друзей вне улицы Мордехай не имел. Полисмены и прокуроры являлись для него естественными врагами.
Мы спешно разработали план действий. София свяжется с чиновником, оформляющим документы для освобождения под залог. Он встретит нас на пороге тюрьмы. Мордехай попытается отыскать не слишком враждебно настроенного судью. Ни слова не было сказано лишь о том, что сегодня пятница. До понедельника я в камере могу и не дожить.
Мордехай и София отправились звонить, а я, вслушиваясь в скрип входной двери, остался за столом – опустошенный, неспособный ни думать, ни двигаться. Долго страдать от ожидания мне не пришлось. Ровно в четыре часа дня вместе с двумя подручными порог конторы переступил лейтенант Гэско.
При нашей встрече на квартире у Клер я не жалел насмешек и угроз – еще бы, ведь он малограмотный коп, а я дипломированный юрист. Я и представить не мог, что в один далеко не прекрасный день Гэско получит блестящую возможность отомстить мне.
Самоуверенно ухмыляясь и по-петушиному высоко подбрасывая голенастые ноги, лейтенант приблизился к столу Софии.
– Мне нужен мистер Брок.
Я как раз с улыбкой на устах выходил из кабинета:
– Привет, Гэско. По-прежнему ищешь досье?
– Нет. По крайней мере не сегодня.
Появился Мордехай:
– Ордер у вас есть?
– Да, сэр. Выписан на имя мистера Брока, сэр.
– К вашим услугам, сэр. – Я пожал плечами. Ни при каких обстоятельствах не терять присутствия духа.
Коп снял с ремня наручники.
– Я его адвокат, – заявил Мордехай. – Позвольте ознакомиться с ордером.
Пока Мордехай вчитывался в постановление об аресте, коп защелкнул у меня на запястьях холодные кольца наручников, стянув куда сильнее, чем нужно. Я удержал болезненную гримасу. Во что бы то ни стало оставаться презрительно спокойным.
– С удовольствием доставлю клиента по назначению, – казал Мордехай.
– Весьма вам признателен, справимся сами.
– Куда вы направляетесь?
– В Центральный.
– Я подъеду, – заверил меня Мордехай.
Но больше, чем его обещание, меня утешил вид говорившей по телефону Софии.
Немыми свидетелями сцены оказались трое безобидных уличных джентльменов, зашедших перекинуться словечком с Софией. Они в недоумении смотрели на мои руки, отведенные назад.
Через полчаса вся улица будет знать, что полиция арестовала белого человека, юриста. Коп схватил меня за локоть и вытолкнул на крыльцо. “Скорей бы в машину”, – подумал я, спускаясь по лестнице.
– Какая бездарная трата времени, – заметил Гэско, усаживаясь на заднее сиденье рядом со мной. – По городу числится сто сорок нераскрытых преступлений, на каждом углу торгуют наркотиками, их предлагают даже в школах, а мы вынуждены валандаться с тобой.
