стану. О других чудесах Высокой Могилы я вам расскажу... если пригласите, конечно.
— Пригласим, пригласим, — пообещал, поднявшись, агроном. — А сейчас, знаете же: летний день год кормит... Вопросы, товарищи, будут?.. Что, нету? Тогда у меня...
Он повернулся ко мне и с негодованием высказал то, что волновало его, видно, с самого начала незадавшейся лекции:
— Вот вы тут сказали... Почему это наши ценности, да в какой-то Переяслав попали?
Этот вопрос я ожидал. Я его спровоцировал. И теперь нарочито спокойно ответил:
— А я предлагал. И председателю вашему, и в райком ваш писал... А директор Переяслав-Хмельниц кого Государственного историко-культурного музея-заповедника... словом, Сикорский — оперативный мужик!.. Адрес его я вам дам. Будете ездить к нему на экскур-сии, чтобы посмотреть па памятники из своего Староселья.
— А-а!.. — с досадой отмахнулся Носенко.
Я выждал паузу, скатал схемку погребения пракосмонавта и не удержался от вздоха:
— Ну, если вопросов больше не будет...
— У меня! — потянул руку сварщик. — А какой в этом смысл?
— Как в том анекдоте! — выкрикнул кто-то. — 'Вопрос и резолюция...'
Все засмеялись. Кроме меня и задавшего вопрос паренька.
— Да анекдоты мы зна-аем! — нимало не смутившись, откликнулся он. И, поднимаясь, продолжил: — Я спросил о конкретном эффекте. Что дают современные, реальные полеты в космос — мы знаем: метеослужба, геология, агротехника даже... А вот какую пользу приносили те, воображаемые полеты?
Лица присутствующих снова заинтересованно обратились ко мне.
— Связи же! — удивился я их недогадливости. — Связи между человеком и обществом, обществом и природной средой, жизнью и смертью...
— Ну-у, — разочарованно протянул паренек. — Я же о практической пользе спросил...
— Время, товарищи, время! — подняв руку с часами, сказал парторг. И по рядам присутствующих побежал деловой говорок.
...Я пошел на курганы тем самым проселком, которым хаживал еще вчерашним студентом. На душе был осадок, и белый свет мне казался не мил.
'Вот о чем надо было — о связях! — упрекал я себя. — Сказать, что они — это так же 'практично', как воздух и свет: мы замечаем их, когда не хватает!.. И обязательно сказать о диалектической спирали истории, о связях между доклассовым прошлым и бесклассовым будущим!'
Мысль была настолько сильна, что я даже оглянулся назад, на оставленную бригаду 'Рассвета'. Но оттуда уже доносился шум деловой, обычной жизни. Хорош был бы я, возвратившись и крикнув: 'Товарищи!..'
Я даже рассмеялся, представив такое... и продолжил свой путь. А чтобы не так скучно было идти, подобрал брошенный кем-то из ребятишек прутик и принялся сшибать макушки подступавшей к дороге сурепки. Сек и под взмах приговаривал:
— Сам виноват!.. С-сам виноват!..
'Потому как не сумел донести. А теперь вот хоть криком кричи. Да, хоть криком!..'
И тут я вспомнил: было дело — кричал. Это когда Петрович напоролся на засыпанный землею блиндаж, и между ножом и гусеницей зарябили оперения мин. Я успел, я заметил и заорал во всю мочь:
'— Сто-ой!! Не сюдаа-а!!!'
А бульдозерист ни сном ни духом не ведал о том, что знал уже я, и, не понимая моего нетерпения, скалил отблескивающие металлом неровные зубы... Сейчас я захотел все припомнить, но видел лишь руку, неспешно тянущуюся к рычагу...
Тогда я заставил себя вспомнить другое. И, вглядываясь в бугрящиеся под озимым полем, под крылами дождевальных 'фрегатов' останки Высокой, обратился к ним словами древнего гимна:
ПРАКОСМОНАВТЫ, ДЕТИ ЗЕМЛИ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подоспело время итогов.
Приверженцы палеоконтактов должны смириться с тем, что ни малейших следов внеземных цивилизаций ни в одном из приведенных в книге фактов не обнаруживается. Я не исключаю находок чего-то таинственного и даже внеземного среди иных, неизвестных мне фактов, но полагаю, что такая вероятность очень и очень мала.
Наиболее интересными среди маловероятных свидетельств посещений Земли пришельцами с других планет являются, на мой взгляд, виманы Древней Индии. Судя по описаниям I тысячелетия до нашей эры, виманы были подобны ракетам, вмещали до двенадцати человек и перемещались в заоблачной выси. Там, отблескивая серебром, кружился над Землей 'город богов', широкие врата которого впускали летательные аппараты различных конструкций...
Древнейший образец научной фантастики? Похоже, что нет. Сохранилось два сочинения X—XII веков, в которых описывается устройство виман и способы управления ими, как в путешествиях, так и в боях. Неясные места снабжены весьма примечательным заявлением: 'Мы не сообщаем, как изготовить детали летающей колесницы не потому, что нам неизвестно это, а с целью сохранить тайну. Ведь эти знания могут быть использованы со злым намерением'.
Наиболее поразительно то, что в 1895 году, за 8 лет до полета первого европейского аэроплана(!), в небо Бомбея взмыл, а затем благополучно приземлился ви-ман с конструктором на борту. Аппарат был якобы изготовлен по древним описаниям...
Однако ни этой модели, ни древних ее прототипов, ни лаже деталей или хотя бы изображений пока что не обнаружено. Так что мы вправе сомневаться в достоверности сообщений. Но если они и подтвердятся, то предстоит еще разобраться: были ли виманы даром пришельцев из космоса или же одним из феноменов творческой мысли землян?
Все достоверно известное об интересе древних жителей Земли к Космосу свидетельствует в конце концов об одном: путь человечества к звездам начался отнюдь не в XX веке, а по крайней мере на сотню веков раньше. В этом пульсирующем, непростом восхождении были не только заблуждения, но и достойные восхищения, доныне непревзойденные взлеты. Одни из них запечатлелся в индоарийской 'Ригведе' и в первых 'пирамидах степей'.
Этот взлет — звено цепи, причудливыми зигзагами охватившей тысячелетия и страны, но приуроченной к одному и тому же периоду: переходу от присваивающего к производящему хозяйству, от первобытности к рабовладению. Интерес к небу был порожден потребностями молодого земледелия и скотоводства в календарях; строительство грандиозных обсерваторий сплачивало первобытные племена; связь таких календарнообсерваторных комплексов с погребальным обрядом и человеческими жертвоприношениями была направлена на снятие всевозрастающих противоречий общественного бытия: жизни — смерти, людей — природы, человека — общества.
