добивать врага. Но у реки Балик их передовые части наткнулись на изготовившееся к бою сельджукское войско. В горячем конном сражении эдесская армия была разбита, а оба ее предводителя, Иосцелин и Балдуин, взяты в плен. Остатки эдесситов в панике бежали к главному войску. Боэмунду удалось удержать армию и в течение дня отбить все атаки сельджуков. Но инициатива была полностью утеряна, и на ночном совете вождей принято решение отступать к Эдессе. Поистине, Боэмунд мог только утешаться пословицей: «Избавь меня, Господи, от таких друзей, а с врагами я как-нибудь справлюсь сам».
Отступление к Эдессе превратилось для крестоносцев в сущий ад. Непрерывные атаки турок и массовое дезертирство подтачивали силы армии. К тому же сельджуки, возможно, опасаясь Боэмунда, приняли тактику нападения на отдельные отряды. Антиохийский князь уже с огромным трудом поддерживал остатки дисциплины, когда наконец увидел перед собой стены Эдессы.
Харранская катастрофа резко изменила ситуацию в северной Сирии. Едва было получено известие о поражении Боэмунда, все враги Антиохии перешли в наступление. Эдессу осадила тридцатитысячная сельджукская армия; Ридван Халебский двинул войско вглубь собственно норманнских владений, угрожая самой Антиохии; Алексей Комнин захватил гавань Лаодикеи и стал готовить штурм ее цитадели. Положение норманнов стало критическим, дело шло к полному краху северных крестоносцев. Но в этой ситуации и Боэмунд, и Танкред проявили недюжинную энергию и золю к победе. Сначала были отбиты сельджукские атаки на Эдессу, и войска турецких эмиров, пограбив ее окрестности, убрались восвояси. Затем Боэмунд в двух сражениях остановил наступление Ридвана и заставил того очистить антиохийскую территорию. С немалым уроном для византийцев был отбит и штурм Лаодикейской цитадели. К осени 1104 года положение стабилизировалось.
Но эта стабилизация была для Антиохии и ее князя серьезным шагом назад. Потеряв в тяжелом поражении под Харраном почти половину войска, Боэмунд утратил стратегическую инициативу. Норманны на всем протяжении границ были вынуждены перейти к обороне. Но не таков был неукротимый потомок викингов, чтобы смириться с этим положением дел. И едва удалось обеспечить надёжную защиту княжества, как Боэмунд предпринимает необычайно эффектный ход. Оставив Танкреда наместником престола, норманнский князь выезжает на Запад — просить помощи у европейских христианских владык. В конце 1104 года его небольшой флот отплывает в Италию.
Там он заявляет о необходимости организации нового крестоносного предприятия. Славного героя великого похода принимают с восторгом. Его поклонники повсюду устраивают торжественные встречи, сотни рыцарей признают его своим вождем и из его рук принимают крест. Но особенным, небывалым триумфом стало для норманна путешествие по Франции.
Тем не менее, Боэмунд смело приступил к осаде Диррахия. Вскоре, правда, выяснилось, что город превосходно подготовлен к обороне (не доверял Алексей I своему старинному врагу, ох, не доверял!), в крепости был сильный гарнизон и большие запасы «греческого огня»* и других видов вооружений. Осада затянулась, а тем временем сюда начали стягиваться крупные византийские отряды. Постепенно они окружили войско тарентского князя плотным кольцом, но не предпринимали никаких попыток открытого боя, зная способности Боэмунда как полководца. Ситуация несколько походили на антиохийскую десятилетней давности, и, наверное, это приходило в голову норманну, потому что весной он приказал разломать свои корабли, чтобы построить из этого дерева осадные машины. В Анти-охии крестоносцев спасло то, что они вовремя успели взять город, и теперь Боэмунд, в надежде на повторение чуда, бросил на штурм крепости все силы, какие только мог. Один штурм следовал за другим; были разрушены многие стены, но крепость упорно оборонялась, то и дело нанося католической армии огромный урон залпами «греческого огня».
К осени 1007 года вокруг Боэмунда в Апулии собирается мощное 34-тысячное войско. Конечно, численностью оно уступает гигантским ополчениям Первого крестового похода, но по своим боевым качествам стоит на порядок выше. В нем нет того человеческого балласта из плохо вооруженных, незнакомых с военным делом крестьян; здесь собрались рыцари, оруженосцы, профессиональные воины- пехотинцы. И нет никаких сомнений, что с такой армией Боэмунд решил бы задачу превращения Антиохийского княжества в сильнейшее государство — гегемона Передней Азии. Но... Боэмунд отказывается от похода в Сирию.
В октябре его армия высаживается на византийском берегу и стремительным маршем движется к имперской крепости Диррахий. Норманнский князь, явно переоценив свои силы, вступает в смертельную борьбу с самым сильным государством Европы — Византийской империей.
Мы не знаем, что послужило толчком к неожиданному решению Боэмунда. Возможно, то были воспоминания молодости, когда он вместе со своим отцом Робертом Гвискаром сражался в этих же местах со слабой тогда империей. Или чарующий образ короны византийских базилевсов застил глаза старого опытного полководца. А может быть, ослепленный своим небывалым триумфом на Западе, он поверил в собственную непобедимость...
Штаб-квартиру, Алексея Комнина в Деапрлисе и подписывает- крайне унизительные условия мира, а по сути -— полную капитуляцию. Войско его расходится по домам, и сам; Боэмунд, постаревший разом на десяток лет, отправляется в свой родной Тарент. Здесь в марте 11II года, так и не увидев больше любимой своей Антиохии, главный герой Первого крестового похода умирает.
С ним вместе уходит в прошлое эпоха героических деяний крестоносцев, эпоха непрерывного наступления и великих побед (чередующихся, впрочем, со столь же великими поражениями). Еще будут небольшие успехи, еще впереди целые столетия борьбы, но уже никогда в среде крестоносцев не появится человека, равного талантом Боэмунду. Выдающийся полководец, блестящий политик, первым осознавший настоящую цель крестового похода — создание могущественного христианского государства, аванпоста Запада в мусульманском мире. Он не раз был близок к своей цели, но с наступлением нового века судьба словно отвернулась от него, и человек-легенда умирает в том самом месте, откуда за пятнадцать лет до того он отправился в великий поход, обессмертивший его имя.
Смерть Боэмунда и предшествующая ей неудача значительно осложнили положение еще неокрепших крестоносных государств Леванта. Мосульский эмир Мау-дуд в 1110 и 1111 годах наносит ряд серьезных поражений Танкреду. Судьба Антиохии вновь висит на волоске, но ее спасает то, что возгордившийся успехами Ма уд уд начинает вызывать сильное недовольство других мусульманских владык. И Танкред совершает поступок, который до этого считался просто невозможным — он вступает в союз с некоторыми исламскими эмирами, своими противниками. И с этих пор подобные, некогда совершенно противоестественные, союзы становятся постоянной практикой. Более того, иногда союзы с мусульманами заключаются против своих же братьев-христиан!
А в 1113 году на политическую арену Передней Азии выступает еще одна сила — после двадцатилетнего скрытого существования начинают открытую борь-бу, которая станет войной всех против всех, убийцы-асеасины. И первой их жертвой становится победоносный Маудуд, убитый фанатиком- ассасином в Дамаске на глазах у десятков свидетелей. Старец Горы, Хасан ибн Саббах, из своей неприступной Аламутской шердыни отдает первые страшные приказы, знаменующие собой начало эпохи террора.
К. этому времени умирает и Танкред (в 1112 году), и на антиохийский престол всходит его родственник 1'оджер дель Принчипато — скорее итальянец, чем норманн. Смерть Маудуда развязывает Роджеру руки, и он добивается довольно значительных успехов. В 1118 году его отряды захватывают последнее укрепление, млкрывающее путь на Халеб. В следующем году антиохийский князь собирает большое войско и движется им восток, чтобы раз и навсегда решить проблему Халеба. Сам этот город переживает отнюдь не лучшие премена; после гибели Ридвана в 1113 году маленький жират постоянно балансирует на грани гражданской войны'. Многие воины отказываются подчиняться убийце Ридвана —
