тщание инквизиторовCustodes,не сомневаюсь, что они будут его пытать, если он сломается не сразу… А он не сломается. Его последняя линия защиты установлена за очень высоким болевым порогом. Мненаплевать, сознается ли он в том, что работал на Торент, лишь бы умер прежде, чем они узнают в нем тройного агента.
– Полагаю, у него в сознании имеется также установка на самоубийство, – предположил отец Рикарт.
Джорем кивнул.
– И довольно сильная. Как видно, его преданность Миклосу очень велика, если уж он по своей воле разрешил сделать с собой такое, чтобы не предать Миклоса даже под самым сильным давлением. По счастью, теперь, когда мы заблокировали его способности, Джесс может слегка… поправить все, что нужно.
– Вот так запросто? – возмутился Ансель. – Чистая, спокойная смерть от собственной руки? Ты хочешь сказать, после того, как он послужил причиной гибели стольких невинных людей, мы дадим ему вот так запросто покончить с собой?
– Ну, он же будет мертв в любом случае, – с легким неодобрением возразил отец Рикарт. – К тому же, самоубийство едва ли можно назвать хорошим выходом, если вспомнить учение Церкви и ее запрет на то, чтобы самому лишать себя жизни.
Епископ Ниеллан сделал какой-то странный жест рукой, не то в подтверждение, не то в отрицание этих слов.
– На самом деле, мы его убережем от этого, Рикарт. Нужно учесть и такой аргумент, что поскольку он не дал добровольного согласия на установки, которые мы заложим в его сознание, то смерть его уже едва ли можно считать подлинным самоубийством. Если угодно, назови это косвенной казнью… Хотя лично я с огромным удовольствием послал бы его нераскаянную душу прямиком в ад, но, будучи священником, не могу позволить себе предаваться мстительности. Тем не менее, моя совесть будет спокойна при той мысли, что, по крайней мере, он хоть отчасти искупит свои грехи перед смертью… Пусть даже мы силойзаставимего это сделать.
Ансель, не ожидавший подобной горячности от Ниеллана, удивленно воззрился на епископа, тогда как Рикарт, приподняв брови, спросил у Джорема:
– Так сколько у нас будет времени? Как долго, ты думаешь, он сумеет продержаться?
Джорем с усталым, обреченным видом скрестил руки на груди.
– Он должен связаться с Миклосом, когда войска Халдейнов окажутся в двух днях пути от Кулликерна, то есть где-то через неделю. Разумеется, мы будем исходить из предположения, что Миклос не пожелает наладить контакт ранее этого срока по каким-то неведомым нам причинам. Однако стоит помнить, что ментальная связь забирает куда больше энергии, если происходит без предварительной договоренности, и тем более на таком расстоянии. Естественно, чем ближе они будут друг к другу, тем легче им будет устанавливать контакт.
– Таким образом, – впервые за все время подал голос молчавший до сих пор Кверон, – все шансы за то, что Миклос не будет пытаться отыскать Димитрия первые четыре или пять дней. Учитывая, каких огромных затрат энергии это от него бы потребовало, к чему так перенапрягаться, ведь королевские войска пока не представляют для Миклоса никакой угрозы. А если Димитрий погиб, пытаясь выполнить поручение, данное ему Миклосом, то чем хозяин теперь может ему помочь? Полагаю, он будет рассуждать именно таким образом, а тем временем Димитрий может очень здорово помочьнам.
Ниеллан неохотно кивнул.
– С этими доводами я согласен. Возможно, вы и правы. И все равно, мне не по душе мысль о том, что придется его отпускать на свободу без всякого присмотра и, в особенности, без ведома короля. Может случиться все, что угодно.
– Увы, мы никак не сможем присматривать за ним, – вздохнул Джорем. – Однако короля постараемся известить. Лучше всего, через Райсиль, хотя у нас нет уверенности, что она успеет передать ему эту информацию. Но попробовать все же стоит.
– Это я беру на себя, – объявил Тиег, поднимаясь.
Джорем кивнул.
– Тогда постарайся побыстрее. Чем дольше мы держим здесь Димитрия, тем сильнее опасность, что кто-нибудь его хватится.* * *
Утро нового дня выдалось серым и унылым, ибо за ночь дождевые облака сгустились над Ремутом.
Ливень всю ночь хлестал в окна, и стук капель разбудил Райса-Майкла в тот самый миг, когда Катан раздвинул тяжелые занавески, скрывавшие оконную нишу. Солнце пробивалось так слабо, что он поневоле поспешил зарыться в меховые покрывала, наслаждаясь теплом супружеского ложа, как вдруг вспомнил все, что произошло прошлой ночью.
Он тут же рывком сел на постели, и Катан в недоумении обернулся к королю, а Микаэла протестующе что-то забормотала во сне. Инстинктивно, сам толком не осознавая, что делает, он мысленно коснулся ее сознания, хотя и не стал опускать свои защиты. Первой ее реакцией было изумление, но тут же она ответила мужу ласковым ментальным прикосновением, таким легким, словно крылья бабочек затрепетали у него в мозгу, и таким интимным, что оно казалось почти телесным. И тут же она потянулась к мужу, ласкаясь и пытаясь вновь утянуть его под покрывало. Бросив взгляд на Катана, Райс-Майкл широко ухмыльнулся.
– А, это ты, – с деланной небрежностью воскликнул он, откидываясь на подушки. – Не слишком ли рано?
– Из-за дождя на улице кажется темнее, чем на самом деле, – бодро отозвался Катан и подошел ближе, чтобы разложить халат в изножье королевской постели. – Пажи уже нагрели ванну в гардеробной, а я хотел бы напомнить, что другого случая искупаться еще долго не представится, пока мы будем на марше. Впрочем, полагаю, ванна может немного подождать, если ты… еще не вполне к этому готов. Однако осмелюсь напомнить, что вас обоих ждут к мессе примерно через час, и архиепископ Хьюберт будет весьма недоволен опозданием.
С улыбкой он протянул королю кубок утреннего эля, намеренно коснувшись при этом его руки. И этот краткий контакт позволил Райсу-Майклу лишний раз убедиться, что все происшедшее прошлой ночью на самом деле не привиделось ему.
С веселым смехом Райс-Майкл жестом показал Катану, чтобы тот убирался из комнаты, отставил эль и сгреб Микаэлу в объятия, на несколько сладостных мгновений забывшись в благодати супружеского единения. Почти с самых первых дней в их занятиях любовью присутствовала какая-то нотка отчаяния, словно они опасались, что каждый раз может оказаться последним.
А теперь угроза сделалась вполне реальной и осязаемой. Смерть грозила королю со всех сторон. И хотя они старались быть очень бережны друг с другом в это утро, чтобы не повредить беременности Микаэлы, их страсть была столь велика, что когда все было кончено, Микаэла тихо разрыдалась в объятиях мужа.
И все же, не желая, чтобы он запомнил ее именно такой, она нашла в себе силы улыбнуться дрожащими губами, когда он наконец отстранился от нее. Фульк уже вовсю стучал в дверь, и король, накинув принесенный Катаном халат, отправился принимать ванну.
Микаэла сумела удержаться от слез во время утреннего омовения и пока придворные дамы помогали ей одеться. Их суета и бесконечная болтовня раздражали ее нынче еще сильнее, чем обычно, и лишь Лирин, самая младшая из них, сегодня поутру тоже казалась слегка притихшей, видимо, из-за того, что ее муж Ричард также отправлялся с королем на войну. Их сопровождал и супруг леди Эстеллан, но они были женаты уже более тридцати лет, и невесть сколько времени не делили брачное ложе.
– Ваше величество очень бледны сегодня, – заметила Эстеллан, поднося то одно, то другое платье к лицу королевы, хотя сделать окончательный выбор цвета в тусклом сером освещении было довольно затруднительно. – Я думала, утренние недомогания у вас уже миновали.
– Со мной все в порядке, Эстеллан, я просто немного устала.
– И уже, должно быть, скучаете по королю. Ну, думайте просто о том, чтобы благополучно родить здоровенького малыша. Король исполнит свой долг и, если на то будет воля Божья, они все здравыми и невредимыми вернутся домой.
Вопреки этому серому утру и бледности Микаэлы, Эстеллан выбрала для нее просторное шелковое
