ее.

Утренние лучи солнца нашли его крепко спящим на обычном месте в помещении чепаров.

— Завтра приезжает батюшка. Бабушка Илита, вели заколоть жирного барашка, пусть попируют чепары и прислуга ради его приезда. Да открой новые бурдюки (кожаные мешки из шкур домашних животных) с вином. А вы, женщины, наденьте праздничные наряды. Шуша спляшет в честь дорогого отца лезгинку, я спою ему мои лучшие песенки под звон чунгури.

Звучный голосок Кико далеко разносится по дому. Сердечко его ликует. Еще бы! Завтра приедет князь Павле, его дорогой отец, которого мальчик не видел целых две недели.

За пазухой у маленького князя лежит объемистое письмо, присланное в Алазанскую долину и доставленное в замок слугою.

— Тра-ля-ля! — напевает весело Кико. — Слышишь, Шуша, ты плясать будешь, я петь. А еще что бы сделать ради удовольствия батюшки?

Кико задумывается на минуту. Неожиданно из-за плеча его выглядывает знакомое горбоносое лицо.

— Али придумал кое-что. У Али мысль быстрая, как у зайца, а мозг сметливый, как у лисы. Что дашь, ага-князек, за добрую мысль твоему верному Али?

Кико весело расхохотался.

— А ты скажи сперва, что ты придумал, Али?

— А вот что придумал Али на радость своему солнышку-господину: надо настоящий праздник устроить в замке. Надо, чтобы сердце повелителя радовалось, а очи ликовали. Вели, ага-князек, седлать коней, вели снаряжаться чепарам: поскачем в лес за цветами пестрыми, за диким плющом, за виноградными ветвями, шиповником, цветами азалий, гранатника. Совьем гирлянды из цветов и листьев, обовьем ими и ворота замка, и дом, и галерею. А в плошки нальем бараньего жира, расставим по всему двору и завтра, как стемнеет, зажжем их. Видел я, как в Тифлисе у наместника праздник был, и так же плошки горели. Ах, как хорошо, ярко, словно звезды на небе! Вот и мы так сделаем.

— Сделаем, сделаем! — весело закричал Кико, захлопал в ладоши и вдруг остановился.

— А только не пустит меня бабушка по солнцепеку. Голова у меня утром болела. Боится она за меня.

— А мы и не поскачем по солнцепеку. Зачем при солнце, когда вечер есть. После ужина поскачем. Вели чепарам седлать после ужина коней.

— И Шушу возьмем?

— Зачем Шушу? Без Шуши лучше. С ними канитель одна: чоху наденет — рукав выпорется, косу расчешет — ленту забудет, рубаху наденет — шапку потеряет. Вот они какие, девчонки!

— Ну, это ты врешь! Кико знает, что Шуша не уступит в ловкости любому джигиту.

Шуша точно из-под земли выросла перед ними.

— Ай-ай! Зачем подслушивала! Больно нехорошо подслушивать, — закачал головою и защелкал языком Али.

— Молчи, татаренок гадкий! — притопнула на него ногой Шуша. — Нечего меня хулить перед князьком моим. А тебе, голубь мой, стыдно менять своего доброго товарища Шушу на первого встречного лезгина-нищего.

И девочка с укором взглянула в синие глаза Кико.

Тот смутился. Шуша была права. С тех пор, как поселился в замке Али, он и внимания не обращает на свою недавнюю подругу проказ и игр. Но гордому по натуре Кико не понравилось замечание Шуши в присутствии Али, и он, надменно закинув головку, крикнул сердито девочке:

— Не твое дело учить меня и проповеди мне читать, ты не мамао (священник)! Убирайся со своими нотациями и оставь нас в покое.

— И оставлю! — повысила в свою очередь голос Шуша. — А только пожалеешь, чего доброго, Кико, что верную собачку променял на хищную чекалку.

Девочка с гордо поднятой головой ушла в дом, оставив в саду обоих приятелей.

Какой дивный вечер!

Солнце только что утонуло в горах, пурпуровое, как огромный яркий цветок гранатника; цветы сильнее запахли в ущельях; легкий прохладный ветерок подул сверху. Изнуренные дневным зноем горы облегченно вздохнули.

По узкой горной тропинке ехали два чепара с винтовками за плечами, в высоких барашковых папахах, а между ними — маленький князек. Далеко опередив своих путников, скакал на горном скакуне Али. У него тоже болталась за плечами винтовка, а баранья шапка была лихо заломлена на затылок, обнажая до половины бритую круглую, как шар, голову.

По мере приближения к лесу все ощутимее становилась вечерняя прохлада, горный ветерок освежал разгоряченные от скачки лица всадников. Вот, наконец, и лес, разбросанный по склонам гор. Сколько пестрых ярких цветов в его сочной траве!

Чепары спешились. Соскочил с коня и Кико. Али давно уже углубился в чащу, говоря, что знает место, где растут лучшие цветы. Чепары и Кико собирают их в одном месте, Али — далеко от них, в самой чаще. Стреноженных коней пустили щипать сочную росистую траву.

Кико весь погрузился в собирание цветов. В то время как его спутники срезают своими кинжалами длинные ползучие ветви дикого виноградника и колючие сучья шиповника, сплошь усыпанные нежными белыми и алыми цветами, он срывает прелестные звездочки азалий, лесной гвоздики или пурпуровые цветы гранатника.

Кико забыл свою размолвку с Шушей, забыл и черные печальные глазки девочки, которая провожала его до ворот замка.

«Что ж такое? Кто виноват, что она капризничает и не хочет дружить с Али, сумевшим за короткое время стать таким нужным и близким, — рассуждает Кико, нагибаясь к траве и срывая то цветок гвоздики, то дикой ромашки, или протягивая руку к ветвям гранатника и дикой лозы. — . Однако где же это Али? Куда он скрылся? Не заблудился ли он в чаще, бедняга?» — внезапно подумал Кико и громко крикнул:

— Али! Где ты, товарищ? Отзовись!

Вначале ничего не было слышно. Кругом ни души, и тихо было на лесной полянке.

Прошла минута томительного ожидания. Вдруг неожиданно гулкий выстрел прокатился по лесу, и вслед за этим прозвучал отчаянный голос Али, полный ужаса и тревоги:

— Спасите меня! Спасите ради Аллаха!.. Сюда!.. На помощь! Ко мне!

— Боже Великий! Святой Георгий! Пречистая Нина! Али грозит опасность! Спасите его, чепары! Николай! Деметро! К нему скорее, спешите к нему!

Кико бросался то к одному, то к другому из своих охранников и молил немедля скакать в чащу и выручить Али из беды.

Но те и так спешили, насколько это было можно. Видя волнение маленького князька, Николай и Деметро, не рассуждая долго, расстреножили коней, вскочили на них и галопом, отчаянно хлеща лошадей нагайками, кинулись в чащу, откуда все еще призывал их отчаянный голос Али.

Кико остался один. Он прислушивался несколько минут к тому, что происходило там дальше, за плотной стеной деревьев и кустов.

Крики внезапно прекратились. На смену им послышалось глухое топанье нескольких пар копыт.

«Слава святому Георгию. Они возвращаются! Значит, они выручили из беды несчастного Али», — промелькнуло быстрой мыслью в голове Кико.

Но одно обстоятельство показалось Кико странным: всадники возвращались к нему со стороны, совершенно противоположной той, где кричал Али.

«Вероятно, они крюк сделали», — решил Кико и, ничего не подозревая, бодро ринулся навстречу коням.

— Что Али? Жив он? Здоров? Кто обидел его? — спросил он громко и… замер с широко раскрытыми от испуга глазами.

И не без причины.