копиями с картин Пиросмани. Стиль «Никала» отличается как от старотбилисских духанов, так и от европейского «Марко Поло». Промежуточный, или, если угодно, переходный, он мог бы послужить для пропаганды и иллюстрации идей евразийства.

Следуя далее по проспекту, вы, скорее всего, не обратили бы внимания на Дом связи, однако задержимся у его широкого входа, облицованного базальтом. Я хочу показать вам странные следы — словно великан неумело поработал над облицовкой дрелью или стамеской.

Ретро

Март 1956 года начался в Тбилиси тревожно, взвинченно. Повсюду возникали стихийные митинги. Главный из них, не прекращавшийся до ночи, шел на набережной, у памятника Сталину, высокий постамент которого завалили венками. По улицам разъезжали актеры, загримированные под Ленина и Сталина: они стояли в кузове грузовика, украшенном флагами, и время от времени пожимали друг другу руки и обнимались. Горожане восторженно приветствовали их.

В один из вечеров от массы митингующих отделилась толпа и двинулась к Дому связи — отправить в Москву телеграмму. Когда люди переходили проспект, за их спинами на крыше гостиницы «Тбилиси» застрочил пулемет. Базальт облицовки навсегда сохранил следы пуль…

Мы вернулись в ту часть проспекта, на которую выпали драматические события последних лет. Перед нами 1-я гимназия, alma mater новой грузинской культуры. Разрушенная в январе 1992 года, сегодня она восстановлена. Особо подчеркну — восстановлена московскими строителями, по решению Юрия Лужкова. Тбилисцы навсегда останутся признательны москвичам за дружеский жест. Двор перед школой превращен в красивый сквер; скульптура Ильи Чавчавадзе и Акакия Церетели опять открыта взору: два самых знаменитых выпускника гимназии по-прежнему с умилением взирают на племя младое незнакомое и на Кашуэтскую церковь…

Дальше, за сквером, Дом правительства. Высокая арочная колоннада и широкий фронтон придают ему парадность и торжественность. Колонн ровным счетом шестнадцать: надо полагать, их мощный и неколебимый строй символизировал шестнадцать республик, входивших на время постройки в Союз — тогда обожали символику такого рода (арх. В. Кокорин и Г. Лежава, 1953 год). Ведущие в колоннаду лестничные марши много лет украшали гигантские скульптурные группы, олицетворявшие рабочий класс. Помню, в начале 90-х, когда проспект клокотал от митингов и шествий, мой многомудрый приятель грустно вздохнул, кивая на бодрых истуканов: «Представляешь, что с ними будет, когда этот социализм рухнет нам на головы…» Плакатно-оптимистичные скульптуры вписывались в строгую колоннаду и даже не умещались на своих постаментах. Сегодня их заменили фонтаны — водяной каскад вдоль всего фасада. Находку следует признать удачной.

Ретро

На строительстве Дома правительства работали пленные немцы. Режим у них был не очень строгий, они ходили по дворам, продавали поделки — защепки для белья, детские игрушки…

В конце 50-х в СССР с официальным визитом прибыл канцлер Австрии Юлиус фон Рааб. В маршрут его поездки по стране входил Тбилиси. И вот, на встрече с Председателем президиума ВС Грузии канцлер вдруг поспросил разрешения сходить в соседний корпус. Там, к удивлению сопровождающих, он долго разглядывал пол и закончил осмотр неожиданным признанием: этот паркет настлан им, и он доволен своей работой… А довольна ли принимающая сторона?..

Площадь перед правительственным комплексом превращена в мемориал жертвам событий 9 апреля. На ней установлены памятные знаки для ежегодных церемоний.

И вот мы возвращаемся к истоку. Вряд ли при всей неторопливости наша прогулка заняла больше двух часов. Через дорогу от Музея истории мы подходим к старейшему и, пожалуй, ценнейшему «экспонату» на всем проспекте: перед нами дворец царского наместника на Кавказе (арх. О. Симонсон, 1868 год). Тбилисцам он известен как Дворец пионеров. Надо признать, что в этом случае (не в пример «Земмелю») новое название легко одолело изначальное — «Воронцовский дворец».

Ретро

Когда я пятиклассником пришел во Дворец пионеров и записался в макетный кружок, там все делали макет домика Сталина в Гори: подслеповатой, кособокой хибарой были уставлены все столы, стеллажи и полки. Когда первокурсником филфака я уходил из литературного кружка Дворца пионеров, со Сталиным обходились иначе — его клеймили в стихах и памфлетах, вольнодумствовали на литературных вечерах и продолжали горячиться, выйдя на проспект. Кончилось это неожиданно: в разгар оттепели, на самом ее припеке (осенью 1957 года!), четверо моих друзей (один из которых обещал стать ярким поэтом) были осуждены на пять лет и отправлены в Мордовские лагеря.

Но довольно частных воспоминаний. Старейшее строение проспекта заслуживает хотя бы беглого осмотра. Оно возведено на месте прежнего дворца наместника (в котором Воронцов разговаривал с Хаджи-Муратом) и частично «впитало» его. Стиль дворца — палаццо эпохи Ренессанса. Он импозантен и сдержан, внушителен и изящен, то есть аристократичен в лучшем смысле слова. Дворец служил наместнику домом и одновременно тем, что сегодня назвали бы офисом, — здесь протекала частная жизнь семьи и велась ежедневная работа; проходили деловые встречи, устраивались официальные церемонии, давались обеды, балы и пр. Многофункциональностью объясняются немалые размеры дворца, тщательно продуманная планировка и разнообразие интерьеров. Просторные залы перемежаются парадными анфиладами, уютными гостиными и строгими рабочими комнатами. В середину заключен небольшой «итальянский дворик», более чем уместный в тбилисском климате. Однако лучшим украшением был и остается роскошный сад, выхоленный поколениями садовников. Уникальный по разнообразию флоры (фамильное хобби Воронцовых), он тянется почти до зеленых святогорских круч; его ароматное дыхание освежает духоту проспекта, а его соловьи ночи напролет состязаются со святогорскими.

Вот и подошла к концу наша прогулка. Надеюсь, вы убедились, насколько удобен четырехградусный наклон проспекта Руставели. Впереди площадь Свободы со старинным муниципалитетом, за ним на Сололакской горке стоит Мать Грузии — великанша с мечом и чашей, словно отлитая из серебра, — еще одна замечательная работа Элгуджи Амашукели. Удалось ли мне донести до читателя прелесть родного города? Лучше многих о ней сказал пожилой тбилисец, подвозивший меня в аэропорт на раздолбанной «шестерке»: «Летишь, спешишь. Куда? Зачем? Не понимаю я улетающих, уезжающих… Из Тбилиси только Кура спокойно уходит. Но Кура что? Вода? Пришла — ушла. А человек так не может!..»

Хочется верить, что Грузия пройдет нынешние испытания, одолеет исторический перевал и пойдет дальше, соединив груз ответственности и самодисциплины с легким талантом жизни.

И пусть образцом для нее послужит любимая улица с соловьями в Дворцовом саду и воробьями на столетних платанах, с музеями и театрами, с памятниками и храмом, расписанным мудрым эпикурейцем.

На этом поставим точку, напоследок припомнив строки любимицы Тбилиси Беллы Ахмадулиной, написанные как будто для этого очерка:

Так я шутил, так брезговал бедой, Покуда на проспекте Руставели Кончался день. Платаны розовели. Шел теплый дождь. Я был седым-седой.

Александр Эбаноидзе | Фото Александра Лыскина