винограда урожая 1896 года, сообщила известная греческая фирма – производитель вин «Ахайа Клаусс». Основанная в 1861 году немцем Густавом Клауссом, фирма производит вино «Мавродафни», обладающее тончайшим вкусом и ароматом уже 131 год. Этот напиток, принадлежащий к элите мировых вин, выдерживается в дубовых бочках, хранящихся в подвалах здания фирмы, стилизованного под средневековый замок, который выстроен среди гор в окрестностях Патры. Темно-красное сладкое вино «Мавродафни», созданное после нескольких лет упорного труда Густавом Клауссом, ныне используется Греческой православной церковью во время таинства причастия. Редкостный напиток, сохранивший в себе солнце Первой Олимпиады, станет особым сюрпризом Игр, вернувшихся на свою родину.

Стилизованными талисманами Олимпиады стали божественные брат и сестра – Феб (одно из имен Аполлона) и Афина Паллада. Прообразом божественной пары, занявшей почетное место в олимпийской символике, явились древние куклы, которыми могли играть в детстве будущие олимпийские чемпионы. Облаченный в синие одежды Феб является богом света, покровителем искусств. Афине, богине мудрости, воинской доблести и защитнице греческой столицы, досталось оранжевое одеяние. Эмблемой Олимпийских игр 2004 года был назван оливковый венок, которым награждались чемпионы античных Игр. Олива – это священное дерево Афин, символизирующее тот отрезок истории Эллады, когда зарождалась греческая демократия.

Знамя Олимпийских игр c пятью кольцами будет развеваться не только во всех греческих городах, на стадионах и во дворцах спорта, но и на высшей точке горы Олимп, так называемом Троне Зевса, на высоте 2 911 м над уровнем моря. В оформлении олимпийских наград этих исторических Игр появятся греческие мотивы. Впервые с 1928 года лицевая сторона медалей претерпит изменения – на ней предстанет изображение Ники – богини победы, на медалях будет запечатлен и стадион «Панатинаикос», на котором прошли Первые Игры современности. Оборотная сторона награды отобразит олимпийский факел и эмблему Игр-2004, здесь же будут выбиты строки из Олимпийской оды античного поэта Пиндара, прославляющие олимпиоников – чемпионов Игр.

Всего изготовлено по 1 130 золотых и серебряных медалей и 1 150 – бронзовых. Интересно, что медь для олимпийских наград доставили в Афины с греческой части Кипра на «Кирении» – точной копии античного судна, построенного в IV веке до н. э. и поднятого со дна у северных берегов острова в 1960-х годах. Судно, нагруженное олимпийской медью, вышло в путь от приморских руин античного города Аматуса и, пройдя 715 миль с заходом на десять греческих островов в Эгейском море, ошвартовалось в афинском порту Пирей.

По легенде, первую площадку для Олимпийских игр сам Геракл обсадил оливковыми деревьями, посвященными его покровительнице – богине Афине. Примеру славного сына Зевса решили последовать и устроители Игр-2004. Когда в столице развернулось масштабное сооружение олимпийских объектов, мешающие строительству деревья выкопали и вывезли в Марафон. По прошествии двух лет 650 оливковых деревьев, возраст многих из которых превышает несколько веков, были высажены рядом со спортивными аренами, на которых пройдут Олимпийские игры. Кроме того, несколько миллионов саженцев деревьев, кустарников и цветов появилось в год Олимпиады на улицах греческих городов. Многочисленные парки были разбиты в столице. Только вокруг афинского велодрома высадили 12 тысяч деревьев.

13августа на Главном олимпийском стадионе в Афинах будет зажжен огонь XXVIII Олимпийских игр. В этот день в столицу Греции прибудет факел, совершивший путешествие по всем пяти обитаемым континентам Земли. За время своего кругосветного вояжа факел побывает в руках более чем 11 тысяч человек, странствуя на поездах, самолетах, автомобилях и даже слонах. Факел, сделанный из металла и оливкового дерева, имеет высоту 68 см и весит 700 г. Олимпийский огонь по традиции был получен при помощи параболического зеркала в Древней Олимпии на руинах храма богини Геры. Церемония состоялась 25 марта 2004 года.

Дмитрий Иванов

Вторые сутки в верховьях Амударьи бушевал афганец – ураганный югозападный ветер, несущий тучи пыли и невыносимую сушь. Солнце превратилось в багровую точку, вокруг не было видно ни зги. Вот уже два дня я безвылазно сидел в своей палатке, проклиная вынужденное безделье. Наступившая ночь не принесла никаких перемен, «крылья» моего брезентового дома бились под неистовым натиском ветра, и при этом стояла одуряющая духота. Я включил фонарь– все вокруг было покрыто слоем пыли, она висела в воздухе, лежала на вещах, и даже устроившийся у меня в ногах пес по кличке Туман приобрел желтовато-серую окраску. Он любил ночевать в палатке, чему я обычно решительно противился, но непогода вынудила меня согласиться с таким соседством. Спустя какое-то время мне показалось, что ветер как будто начал стихать, я выключил свет и уже сквозь дрему почувствовал, что пес растянулся на моих ногах. «Мерзавец», – подумал я и провалился в забытье…

…Что-то оглушительно хлопнуло прямо у меня над ухом, на грудь навалилась какая-то тяжесть, мне показалось, что я задыхаюсь. Не понимая, что происходит, ошеломленный и полузадушенный, я стал отчаянно метаться во все стороны. Когда ко мне вернулась способность спокойно соображать, я вдруг понял, что придавлен брезентовой тканью палатки, которая, видимо, рухнула под напором урагана. Когда мне кое-как удалось выбраться из-под брезента на свет, я с удивлением обнаружил, что ветра почти нет, а из шести растяжек, которыми крепилась палатка, три были начисто перегрызены у самых колышков, вбитых в землю. Это показалось мне странным, но поскольку искать злоумышленника было некогда, я принялся восстанавливать свое жилище. Пока я возился с палаткой, стало совсем светло. Наконец на улицу выбрался и мой «бдительный» Туман, который во время всей этой кутерьмы продолжал как ни в чем не бывало спать. «Тоже мне, сторож», – укоризненно сказал я ему. Пес отвернулся, всем своим видом давая понять, что не разделяет моего возмущения. Я тщательно осмотрел все вокруг, но никаких следов на твердой сухой почве не нашел. Кем бы ни был ночной гость, действовал он вполне профессионально – зашел изпод ветра, так что собака его не почуяла. Это странное происшествие, наверное, так и осталось бы для меня загадкой, если бы не последовавшие вслед за этим события, которые едва не стоили моему Туману жизни.

Вечером того же дня с гор приволокло огромную черную тучу. Невероятной силы ливень, в одночасье хлынувший с небес, заставил меня поспешно ретироваться в палатку, куда вслед за мной, конечно, юркнул и Туман. Воздух заметно посвежел, ливень вскоре превратился в мелкий моросящий дождичек, под шум которого я отлично выспался.

Утром, выбравшись из палатки, я остолбенел. Влажная после дождя земля была испещрена многочисленными следами. Но самое удивительное было не в этом. На подсыхавшей глине отчетливо проступали отпечатки детских ног! Словно два ребенка лет 4—5, шедшие рядом друг с другом, истоптали все вокруг моей палатки. Только наклонившись поближе к земле и внимательно рассмотрев следовую дорожку, я понял, что передо мной отпечатки лап какого-то животного, относящегося, как и человек, к стопоходящим. Это обстоятельство первоначально и ввело меня в заблуждение. Вскоре обнаружились и другие последствия ночного визита. Рукоятка топора, который я, спасаясь от ливня, оставил на улице, оказалась обглодана начисто, досталось и моим кедам, также позабытым мною в спешке. Туман, все это время вертевшийся у меня под ногами, нюхал следы и периодически грозно рычал. «Раньше надо было рычать, – сказал я собаке. – Пойдем-ка лучше посмотрим, кто это повадился наше имущество грызть».

Взяв собаку, я двинулся по следу. На глинистой почве отпечатки ног нашего таинственного гостя были заметны хорошо, но на камнях след терялся, и не будь со мной Тумана, я бы, наверное, оставил эту затею. Нам пришлось пройти не меньше километра, прежде чем я нашел то, что все объяснило. На следовой дорожке, там, где наш ночной гость проходил между двух валунов, лежала длинная пестрая дикобразья игла.

Я не раз слышал, что этот зверь необычайно падок до соли. Пытаясь восполнить недостаток минеральных веществ, которых в природе найти не так-то просто, дикобраз нередко навещает людей, обгрызая седла, весла, топорища, словом, все, на чем осаждается выходящая с потом соль. Говорят, в Америке зимой на автомобильных дорогах, обильно посыпанных солью, эти зверьки нередко гибнут под колесами машин.

Взяв собаку на поводок и продолжая путь, я размышлял о своем незваном госте. Дикобразы, распространенные практически по всей Азии, Южной Европе и Африке, считаются довольно крупными грызунами. В зависимости от вида эти оригинальные животные достигают порой почти метровой длины и