– Милая, я так рада, что ты снова начинаешь жить, – сказала миссис Лайнел, мать Келли.

Келли подозрительно смотрела на нее. Не нравился Келли ни ее игривый тон, ни оценивающие взгляды, которые она бросала на Райли. А он на удивление легко вписался в компанию гостей. Келли чувствовала его на расстоянии, улавливала каждое его движение, словно на нем был некий прибор, испускающий сигналы, которые она фиксировала. Келли слышала, как Райли поговорил о спорте с миссис Хуберт из соседнего дома. Долго обсуждал боевики с Алехандро и его подружкой, Кэти. Создал взрывоопасную ситуацию, уделив внимание Лане, которая пялилась на него, как на кинозвезду. Судил детскую игру, где участвовали все, кроме Тревора, который сидел на дереве и не желал спускаться, съел три хот-дога, выслушивая жалобы старой миссис Гиббсон на артрит.

И факт его присутствия оказывал на Келли непонятное воздействие.

– Я думаю, это хорошо, что ты открыла новую главу своей жизни. – В голосе матери слышалось одобрение.

Келли фыркнула. Она знала, куда клонит мать, и постаралась направить разговор в другое русло:

– Ты о том, как хорошо пошли дела в копировальном салоне?

– Ты что, шутишь? Я о мужчине, которого ты пригласила.

«Мужчине удивительном, редком, можно сказать, бриллианте чистой воды, упустить который может только слепая или полоумная женщина», – мысленно развернула ее последнюю фразу Келли.

Мать, похоже, забыла, что Келли принимала гостей в собственном доме.

– Мама, он просто друг.

Лайнел уперла руки в бока и обдала дочь ледяным взглядом:

– Ради Бога, Келли, прояви инициативу, а? Он здесь, не так ли?

– Да, но…

– Тогда почему ты с ним не разговариваешь? Можно подумать, что он не твой бойфренд, а Тины.

И Лайнел не грешила против истины. Райли общался со всеми, но по большей части его монополизировала Тина.

– Дело в том, что он мне не бойфренд, мама. Повторяю, просто друг.

– Кто? – Судя по всему, ее мать не верила в то, что есть «просто дружба» между мужчиной и женщиной.

Келли рассмеялась:

– Друг. Человек, с которым приятно пообщаться. У тебя тоже есть друзья, – напомнила она. – Например, люди, с которыми ты играешь в бинго по средам.

Но Лайнел она не убедила.

– Келли, если проводишь время с таким мужчиной, играя в бинго, значит, мозги у тебя даже не куриные, а как у колибри.

Келли шумно выдохнула. Всю жизнь понимала людей, на которых давили властные родители. Но бывают и другие, которые верят, что их дети не могут сделать ничего плохого. Даже последуют за своим чадом в газовую камеру, защищая до конца. Келли завидовала такой родительской преданности. Когда дело касалось ее личной жизни, мать всегда думала, что Келли совершает одну ошибку за другой. Не следовало ей выходить замуж за Рика (что ж, тут Келли признавала правоту матери), потом, одиннадцатью годами позже, не следовало разводиться с Риком (и не важно, что Рик тогда жил в другом штате, с другой женщиной). А теперь вот она корила дочь за то, что та проявляла осторожность и не спешила вновь начинать встречаться с мужчинами.

– Мама, я едва с ним знакома.

– Ты знаешь, что он ездит на «БМВ»? – Глаза матери хищно блеснули. – На дорогой модели.

– Да уж, он чуть было не угробил меня.

– Он, судя по всему, очень богат.

Келли кивнула:

– Невероятно богат. Его зовут Райли Ломбард.

– Райли Ломбард? Тот… – Лайнел шумно сглотнула слюну. – Человек, который делает такие большие пожертвования библиотекам и плавательным бассейнам? «Ломбард-Парк»? Тот самый Ломбард?

Келли вновь кивнула. Как вышло, что все, кроме нее, знали об этом парне?

– Но я думала, он гораздо старше, – прошептала Лайнел. – И лысый.

– Сейчас богатеют быстрее. О дивный новый мир![18]

– Похоже на то.

– Но мы всего лишь друзья, – напомнила Келли.

Лайнел заволновалась. Она вцепилась Келли в локоть и возбужденно зашептала, совсем как Тина:

– Дорогая, я, конечно, не собираюсь учить тебя жизни, но ты уверена, что поступаешь правильно?

Келли знала, что последует дальше, но все же спросила:

– Это ты о чем?

Как будто она не знала!