— А земля с кладбища?

— Есть такая?

— Какое-то дьявольское совпадение. Ближайшее кладбище в Плизент-Хилл, всего в пяти милях от прачечной.

— Ладно, — сказал Джексон, — попрошу компьютерщика, — он думает, что я готовлюсь к Хэллуону, — просчитать все элементы списка, главные и вторичные. Надо выявить возможные сочетания. Я выписал две дюжины наиболее обычных. Другими вызывают разных редких демонов. Но похоже, тот, с кем мы имеем дело, как раз из таких.

— И кто же это?

Джексон усмехнулся:

— Все очень просто. Этот миф берет начало в Южной Америке и распространяется на Карибские острова. Он связан с культом воды. Литература, которую я смотрел, говорит о демоне-воре, его имя Саддат или Тот, кого нельзя назвать. То, что сидит в машине, забралось туда по-воровски.

— Ну, и что нам с ним делать?

— Нужны святая вода и частица причастия. И прочитать над ним места из книги Левит. Христианская белая магия.

— Ты уверен, что не будет хуже?

— Лучше не думать о том, что будет, — грустно сказал Джексон, — Я не сказал тебе, что очень плохо, если там окажется славная рука. Это очень сильная магия, джу-джу.

— На нее святая вода не подействует?

— Демон, вызываемый славной рукой, может съесть на завтрак целую стопку Библий. Если нам попадется такой, это может плохо кончиться. От него лучше держаться подальше.

— Значит, ты думаешь…

— Да ничего я не думаю! Слишком уж хорошо все сходится.

— Так когда?

— Чем раньше, тем лучше, — сказал Джексон. — А как нам попасть туда? Разбить окно?

Хантон улыбнулся, полез в карман и покрутил перед носом Джексона ключом.

— Где ты его взял? У Гартли?

— Нет, — сказал Хантон, — Мне его дал государственный инспектор по фамилии Мартин.

— Он знает, что мы делаем?

— Я думаю, догадывается. Он пару недель назад рассказал мне занятную историю.

— Про давилку?

— Да нет, — сказал Хантон, — про холодильник. Ну, пошли.

Адель. Фроули умерла. Кое-как собранная в одно целое, она покоилась в гробу. Но если бы что-то от ее духа осталось бы в машине, которая убила ее, она бы закричала. Она предупредила бы их. У нее часто было расстройство желудка, и она принимала таблетки E-Z, продающиеся в любой аптеке за 79 центов. На коробке содержалось предупреждение: больным глаукомой не рекомендуется принимать таблетки, поскольку их составляющие могут усугубить болезнь. К сожалению, Адель Фроули не страдала глаукомой. Она могла бы вспомнить, что за день до того, как Шерри Уэлетт порезала руку, она уронила полную коробку E-Z в давилку. Но она умерла, и никто теперь не знал, что средство, которым она лечила изжогу, содержало производное белладонны, известное в странах Европы как славная рука.

И внезапно в ночной тишине прачечной раздался пронзительный писк — летучая мышь камнем упала в дырку в изоляции машины, сложив крылья на слепых глазах. И тогда послышался звук, напоминающий хихиканье. Неожиданно давилка заработала со страшным скрежетом; ленты уходили в темноту, детали сталкивались и расходились, тяжелые цилиндры набирали обороты.

Все было готово.

Когда Хантон заехал на стоянку у прачечной, было за полночь, и над цепью облаков светилась луна. Он выключил фары и посмотрел на сидевшего сзади Джексона.

Когда он заглушил мотор, стал слышен ровный свист — стук-гуд.

— Это давилка, — прошептал он.

— Да. Сама работает. Среди ночи.

Они посидели молча, чувствуя, как их ноги сковывает страх. Потом Хантон сказал:

— Ну что, надо идти.

Они вышли и направились к зданию, в котором все громче гудела давилка. Когда Хантон вставлял ключ в замок служебного входа, он подумал, что машина напоминает живое существо — в гудении будто слышались тяжелые вздохи и бормочущий ехидный шепот.

— Вот когда я рад, что со мной полиция, — сказал Джексон. Он перекладывал из руки в руку коричневую сумку. В ней были банка со святой водой, завернутая в вощеную бумагу, и том Библии.

Они поднялись в рабочее помещение, и Хантон повернул выключатель у входа. Флуоресцентные лампы зажили своей холодной жизнью. В тот же миг давилка замолчала.

Облако пара поднялось над цилиндрами. Она поджидала их в пугающем безмолвии.

— Боже, какая мерзость, — прошептал Джексон.

— Пошли, — сказал Хантон, — не том мы совсем раскиснем.

Они подошли ближе. Планка безопасности была опущена к лентам, ведущим внутрь.

Хантон положил на нее руку.

— Пора, Марк. Давай банку и говори, что делать.

— Но…

— Не спорь.

Джексон дал ему сумку, которую Хантон поставил на панель управления. Он достал Библию и вручил ее Джексону.

— Я начну читать, — сказал Джексон, — Когда дам знак, брызни пальцами святой воды на машину и произнеси: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, изыди, нечистый!» Понял?

— Да.

— Когда я дам знак второй раз, полей водой и еще раз скажи молитву.

— А как мы узнаем, если подействует?

— Увидишь. Эта тварь выбивает все окна в здании, которое покидает. Если не сработает в первый раз, будем повторять еще.

— Что-то мне страшно, — сказал Хантон.

— Это естественно. Мне тоже.

— Если мы ошиблись насчет славной руки…

— Мы не могли ошибиться, — сказал Джексон, — Начнем.

Он начал читать. Голос его эхом отдавался в пустоте прачечной.

«Не молись идолам, и не твори себе богов. Я есть твой Господь и Бог…» — слова, как камни, падали в темноту машины, откуда внезапно пахнуло зябким, могильным холодом. Давилка стояла спокойно и молчаливо в синеватом свете, и Хантону казалось, что она издевается.

— «И земля изблюет тебя из недр своих, как изблевала племена, бывшие до тебя», — читал Джексон, лицо его напряглось, и он подал знак.

Хантон брызнул святой водой на ленты. Раздался внезапный жуткий скрежет терзаемого металла. Дымок пошел от брезента там, где на него попали капли. Давилка вдруг снова заработала.

— Действует! — прокричал Джексон сквозь нарастающий гул, — Зацепило!

Он начал читать снова, повышая голос из-за шума машины. Когда он снова дал знак, Хантон вылил воду. Тут его охватил внезапный, пробирающий до костей, ужас, ощущение, что он зря сделал это, что машина сильнее и просто играет с ними.

Голос Джексона становился все громче, достигнув предела.

В арке между моторами запрыгали голубые искры, воздух заполнил запах озона, похожий на запах теплой крови. Главный мотор дымился, давилка работала с ненормальной, бешеной скоростью; палец, прижатый к одной из лент, мог затянуть все тело в машину и за несколько секунд превратить его в кровавую кашу. Бетон у основания трясся и гудел.

Главный механизм озарился пурпурным светом, наполнив воздух дыханием грозы; давилка работала