попыталась освободиться от его железной хватки. Шляпа упала с ее головы, волосы разметались. С отчаянной яростью она изловчилась и ударила его каблуком по подъему ноги. Он взвыл от неожиданности и боли и на мгновение отпустил ее. Дэвон тут же вцепилась ему ногтями в лицо, метя в глаза.

Нейл понял, что если он хочет выйти из битвы без серьезных потерь, ему нужно прежде всего держать и не отпускать ее руки. Но она еще и стала кусаться. Он метался с ней по всему кабинету, пытаясь как-то скрутить и лишить ее свободы движения. Трещала мебель. Падали стулья, с полок сыпались книги — разгром был полный.

Но вот Дэвон каким-то чудом удалось высвободиться, и она вновь бросилась наутек.

С громким воплем ярости Нейл устремился за ней. Уловив краешком глаза направление его движения, Дэвон резко отпрыгнула в сторону, а затем изо всех сил врезалась всем телом ему в бок. Он снова пошатнулся, и на этот раз не смог удержаться на ногах. Он с размаху угодил прямо в топку камина, где ярко пылали куски угля. В последний момент он успел вытянуть руки, чтобы не упасть туда лицом, но левая рука попала как раз в самый жар. Рукав его бархатного костюма вспыхнул как порох, и он, весь в огне и дыму, дико вопя, начал кататься по ковру, стараясь сбить пламя.

Чисто инстинктивным движением Дэвон сбросила с себя накидку и накрыла его ею; пламя погасло; Нейл, издавая стоны и тяжело дыша, распростерся на полу.

— Я позову на помощь, — бросила она, вставая. Повернулась к двери: там уже столпились слуги; разинув рты, они разглядывали ее.

— Пошлите за доктором. Не видите, что ли, вашему хозяину плохо.

Высокий, седовласый мужчина, как поняла Дэвон, дворецкий, сделал знак молодому лакею, который стоял, почесывая свою белокурую шевелюру, в полнейшем недоумении. Понадобилось несколько энергичных толчков ему под ребра со стороны стоявшей рядом молоденькой горничной, чтобы он наконец понял, что от него требуется.

— Его нужно уложить в постель, — сказала Дэвон, решительно беря бразды правления в свои руки. Комната наполнилась народом; Дэвон, встав на колени, стала распеленывать пострадавшую руку Нейла. Она еще дымилась.

Нейл снова завопил и поспешно, почти в ужасе, отполз от нее.

— Не прикасайся ко мне, сука!

— Нейл, я только хочу помочь. За доктором уже послали, тебе нужно лечь в постель, он придет и сделает все, что нужно.

— Я от тебя ничего не хочу! — заорал Нейл, пытаясь сесть. Комнату заполнил запах горелого мяса. Он прижал к груди раненую руку, поискал глазами дворецкого.

— Стивенс, пусть Реймонд и Матисон отведут эту суку в Ньюгейт. Скажи констеблю, что мы поймали Тень, и я дам против нее показания.

— Милорд, с этим можно потом. Разрешите вас поднять и отвести в постель. У вас шок от травмы.

— Черт тебя подери, Стивенс! — прогремел Нейл. — Я солдат и не умру от боли. Это все из-за этой суки, и я не успокоюсь, пока она не окажется в самом чреве Ньюгейта. Я хочу, чтобы ее вздернули.

И зачем она осталась, дура! Начала ему помогать! Надо было бежать сразу, пока никто не опомнился. Может быть, и сейчас еще не поздно? Пока дворецкий препирался со своим хозяином, она потихоньку начала пробираться поближе к двери. Но тут этот проклятый Стивенс вытянул по направлению к ней свой длинный палец:

— Вы слышали лорда Самнера? Возьмите ее, отведите в Ньюгейт. Она обвиняется в воровстве… и покушении на жизнь лорда Самнера.

Несколько пар сильных рук крепко схватили ее. Она взглянула на грубые лица и поняла, что сопротивляться бессмысленно. Только лишних синяков наставят.

Ее потащили из кабинета под аккомпанемент проклятий Нейла:

— Ты сгниешь в аду, Дэвон Макинси. Запомни мои слова. Больше ты воровать не будешь!

Ее вели два лакея. Ночной туман обернулся легкой изморосью. По пути от Холборн-стрит до Нъюгейта она промокла, и ее время от времени пробирала дрожь — и от холода, и от предчувствия того, что предстоит. Один из конвоиров вызвал стражника. Через несколько секунд в толстых, обитых жестью воротах открылось маленькое окошечко и в темноту выглянула пара выпученных глаз под густыми, кустистыми бровями, «Что вам, черт побери, надо в такое время?»

— Нагл хозяин, лорд Самнер, велел вам сказать, что это — Тень.

Выпученные глаза с сомнением уставились на маленькую фигурку, стоявшую с опущенной головой, между двумя здоровенными громилами.

— Не очень-то похоже. Катитесь-ка вы отсюда. Нашли время для шуточек!

— Не шутим, начальник. Ты открывай лучше, если тебе твое место дорого. Эта бабенка хотела грабануть нашего хозяина, да еще и сжечь его заживо, когда он ее поймал.

Раздался звон ключей, скрип замка, грохот открываемых задвижек; звуки мрачные и никак не подходившие к тишине и благости раннего утра. Узкий сноп света прорезал темноту Стражник, гнилозубый толстяк, с лицом, наполовину покрытым шрамами, наполовину — неопрятной жесткой бородкой, еще раз с сомнением оглядел всю троицу. Почесал отвисший живот, поддернул брюки.

— Она не выглядит такой уж страшной.

— Сейчас скажу, что знаю. Мой хозяин сказал, что эта шлюха — это и есть та самая Тень, и на твоем месте я бы прислушался к тому, что говорит лорд Самнер. Он не любит, когда ему не верят.

— Дубина, дело не в том, верю я твоему хозяину или нет. Просто, обыкновенная баба, по-моему, — стражник пожевал губами и прокашлялся. Сплюнул Дэвон под ноги, оценивающе оглядел ее. — Ньюгейт и так набит шлюхами до отказа, куда я еще одну дену?

— Да это не обычная шлюха. Говорю тебе, это сама Тень, собственной персоной, — с гордостью изрек один из конвоиров.

— Хм, — бормотнул стражник. — Это ты так считаешь.

— Ну что, мы так и будем здесь трепаться всю ночь или ты все-таки примешь ее у нас? А то пожалуемся хозяину — и тебе несдобровать, — вступил в разговор второй конвоир.

Стражник вызвал младшего караульного. Черт его знает — а вдруг лакеи говорят правду? Не очень похоже, но если так, то это попахивает наградой. О Тени в последнее время только и болтали в Лондоне. Он снова взглянул на девушку — почти девочку, стоявшую между двумя здоровенными мужиками. Вряд ли такая малявка могла одна все это натворить. Да и вообще, чтобы женщина занялась кражей со взломом — это неслыханное дело. Это — мужская профессия. Стражник почесал щетину на лице и отступил в сторону; караульный повел ее на третий этаж во второй корпус — там содержались преступницы. Ладно: он давно научился принимать как должное все, что говорили те, кто выше его по положению. Лорд Самнер утверждает, что это Тень; пусть будет так — даже если девочка вообще никогда в своей жизни не взяла ничего чужого.

На Дэвон одели кандалы. Их холодный металл врезался в лодыжки, когда она взбиралась узкими маршами в женский корпус. Воздух провонял испражнениями, было даже трудно дышать. Дэвон чуть не стошнило когда ее новый конвоир распахнул дверь камеру, которая теперь будет ее домом. Он подтолкнул ее внутрь и с грохотом захлопнул за ней дверь.

Ее окружало тяжелое, мрачное молчание. Волна страха пронизала ее всю. Сердце бешено билось, она изо всех сил старалась не дышать, мускулы все напряглись; а ведь она здесь, конечно, не одна.

Кто-то сзади нее громко щелкнул пальцами Забыв о кандалах, Дэвон резко обернулась, готовая дать отпор. Запутавшись в цепях, она бы наверняка рухнула на пол, если бы ее не поддержала чья-то грубая, мозолистая лапа.

— Иди-ка туда вот, милашка. Да не упади на меня, а то сейчас рожу, мне несколько дней осталось.

— Ты, сука ё…. кончай треп. Моя красота требует отдыха.

— Твоя красота? Еще одну бородавку растишь, ты, жаба? — сплюнула ее спасительница.

— Ах ты, свинья жирная! Я у тебя твоего ублюдка из пуза вырежу и на завтрак сожру, если не заткнешься…

— А, мать вашу! Альма! Мозель! Заткните ваши пасти, а то я сама этим займусь! — это раздался