будет переспать с ним — не такая уж большая цена за свободу. Должна же она чем-то расплатиться с ним за то, что он не передаст ее в руки полиции.

Слезы выступили на глазах у Дэвон, она быстро-быстро заморгала, чтобы остановить их. Подчеркнуто грубым голосом она повторила:

— Я сделаю все, что вам будет угодно, если вы дадите мне слово не говорить никому о том, что вы знаете обо мне. Я прошу не за себя, а за тех, кого я люблю.

Хантер наклонился к ее трепещущим губам. Его руки сомкнулись на ней, прижали ее к его алчущему телу. Даже через несколько слоев своих юбок Дэвон ощутила прикосновение чего-то твердого и горячего. Было противно, но она заставила себя не двигаться: пусть делает, что хочет. Она слегка вскрикнула, когда его язык, раздвинув ее зубы, проник ей в рот. Она знала, что он ждет, когда ее язык тоже начнет отвечать ему, но нет, этого он не дождется. Ей и так пришлось собрать всю силу воли, чтобы удержаться и не забарабанить по нему кулачками. Он ее всего лишь поцеловал, но ощущение у нее было такое, что он ее уже изнасиловал — и духовно, и физически.

Хантер оторвался от губ Дэвон и поглядел на нее сверху вниз. Нахмурился. Кожа у нее приобрела какой-то пепельно-серый оттенок, глаза зажмурены, на лице — выражение как у великомученицы. Розовые губы сжаты — вся она воплощение мятежного протеста. «Черт бы ее подрал, — подумал Хантер, — это уж прямо извращение какое-то». Если бы любая другая женщина так отреагировала на самое первое его прикосновение, он тут же повернулся бы и ушел. Но эта штучка уж столько раз его морочила — так стоит ли принимать за чистую монету вот эту ее реакцию? Может быть, она такая же подлинная, как и ее многочисленные истории? Будь он проклят, если опять попадется на эту липу.

— Так не пойдет, Дэвон. Ты так легко у меня с крючка не слезешь. Ты согласилась на все, и я не собираюсь от этого отказываться. Я тебя пока отпускаю, но завтра вечером не позже восьми — жду тебя в дядюшкином доме. Ясно?

Дэвон открыла глаза и уставилась на него молча — говорить она не могла.

Хантер улыбнулся, но теплоты в этой улыбке не было.

— Дорогу ты знаешь, так что об этом говорить тебе не нужно. На этот раз, пожалуйста, через парадную дверь. Это будет удобнее, чем через садовую калитку.

Он выпустил ее из объятий и повернулся, чтобы уйти.

— А что ты сделаешь, если я не приду? — в вопросе Дэвон слышалось отчаяние.

Хантер даже не обернулся.

— Думаю, что ответ ты уже знаешь. Кстати, мне даже не будет нужды обращаться в полицию за розысками и выдавать нашу маленькую тайну. Я знаю, кто ты, и всегда смогу тебя найти. Со мной так просто у тебя не выйдет. Нашу договоренность тебе придется выполнить.

Хантер открыл балконную дверь и вышел в зал, оставив дрожащую Дэвон на балконе. Она снова закрыла глаза, откинула голову, вдохнула сырого ночного воздуха. Проиграла, проиграла! И у нее меньше двадцати четырех часов свободы — а потом придется заплатить Хантеру Баркли по счету.

Дэвон встряхнула головой и обеими руками вцепилась в балюстраду. Нет, она до конца будет бороться, она не смирится с поражением. У нее есть время, за которое она должна найти способ отделаться от этих приставаний Хантера Баркли, и она его найдет.

Она услышала какое-то хихиканье внизу. А, это Эми Фергюсон; Нейл Самнер тащит ее в мокрый сад; любовные игры… Она прищурилась, провожая парочку задумчивым взглядом. Вот они исчезли в тени деревьев…

Так, подумаем, какие же у нее варианты? Пожалуй, единственный — это скрыться, исчезнуть до тех пор, пока Хантер не покинет Англию. Она уедет в Макинси-Холл. Но до этого надо расплатиться с кредиторами.

Ее взгляд вновь вернулся туда, где она в последний раз видела фигуры удалявшихся под сень деревьев лорда Самнера и Эми Фергюсон. Она улыбнулась. Да, ее надежды поправить свои дела путем брака с Нейлом сегодня рухнули. Но лорд Самнер может помочь ей по-другому. Она однажды слышала, как он хвастался какому-то другу, что всегда предпочитает оплачивать свои карточные долги сразу — чтобы не будить ночью своего банкира или что-то там записывать, кому он должен. Поэтому он всегда держит приличную сумму наличных наготове у себя дома. Тогда она еще подумала — надо же, какой деликатный и добрый — банкира ему жалко. Теперь-то она знала его лучше. И кстати, он ей должен компенсировать потерянные почти два месяца; ее время — это чего-то да стоит.

Улыбка стала еще веселее. В первый раз на протяжении своей карьеры взломщика она не чувствовала никаких угрызений совести: она возьмет деньги у одного мерзавца, чтобы освободиться от другого.

— Домой, — пробормотала она как сомнамбула, имея в виду скорее Макинси-Холл.

Она покинула бал с высоко поднятой головой, не оборачиваясь. Леди Агате она ничего не сказала. Она ей неплохо заплатила, а теперь в ее услугах больше не нуждается Лондонский свет — не для нее. Она забирает всю семью — и в Макинси-Холл. Там их место.

— Домой, Уинклер, переодеться, — сказала она, когда он подсаживал ее в кабриолет. — Сегодня у нас будет работенка.

Занятая своими мыслями, Дэвон даже не заметила, что вслед за их экипажем неотступно следует какой-то другой. Не обратила она внимания и на то, что этот второй экипаж остановился невдалеке, когда они подъехали к дому.

Дэвон думала только об одном: быстрее бы прошла эта ночь. Снимая на ходу перчатки, она устремилась к подъезду. Быстрее, быстрее, сейчас она поглядит, как там бабуля, переоденется, и горе тебе, Нейл Самнер! Пока он там занимается совращением очередной жертвы, она набьет себе карманы его монетой.

И вдруг какая-то фигура в черном плаще, возникнув из стоящего поблизости и не замеченного ею кабриолета, загородила дорогу. Она от неожиданности вскрикнула, зрачки глаз расширились от негодования. Это был Хантер Баркли! А она-то надеялась, что никогда в жизни его больше не увидит!

— Добрый вечер, миледи, — церемонно раскланялся Хантер.

— Что вы здесь делаете? — Дэвон не смогла придумать лучшего вопроса.

— Миледи, я решил, что нам не стоит откладывать осуществление нашей сделки, — ответил он, предлагая ей руку. — Мой предыдущий опыт общения с вами подсказывает, что к завтрашнему вечеру вы будете скорее всего где-нибудь не ближе сотни миль от Лондона.

Дэвон покраснела: он, конечно, прав, считая ее лгуньей.

Отступила в тень, чтобы скрыть от него эту свою реакцию: не очень-то приятно, когда тебя ловят на вранье. Ей было крайне неловко, и тем не менее она высокомерно взглянула на его протянутую руку и не думая ее принимать.

— Ваши сомнения и догадки — это ваше дело, сэр. В условиях нашей договоренности это ничего не меняет. Во всяком случае, я не собираюсь решать все по-новому.

— Я уже решил — причем за нас двоих, — сказал Хантер, решительно взяв ее за локоть и направляя к своему экипажу. Нет, он правильно делал, что решил ковать железо, пока горячо. Он видел, с каким выражением лица она покидала бал, и сразу же понял, что она что-то замыслила. Поэтому он решил последовать за ней.

— Ты что это, парень, себе позволяешь? — раздался громкий голос Уинклера. Он спрыгнул с козел и поспешил на помощь Дэвон. — А ну-ка, руки прочь от леди, а то я тебе их вырву с плечами вместе.

— Скажи своему человеку, чтобы он нас оставил в покое. Это наше дело, — произнес Хантер; он и сам с трудом мог объяснить себе свое поведение, и уж тем более не собирался обсуждать его с лакеем.

Дэвон бросила на Уинклера умоляющий взгляд.

— Уинклер, все в порядке.

— Я так не считаю. Какое право этот парень имеет так с тобой обращаться! Вот сейчас я его научу