многое знала о лорде Самнере — и не только понаслышке. Несколько лет тому назад она сама с ним несколько раз переспала.

— Я прощаю вас, мое дитя. Для молодой девушки нелегко соблюдать все эти правила этикета, когда голова и сердце заняты совсем другим.

Дэвон вспыхнула от смущения.

— Миледи, боюсь, ничто не может оправдать моего дурного поведения, хотя вы настолько добры, что меня прощаете. И страшно благодарна вам за приглашение. Это — большая честь.

— Я всегда рада вас видеть, милочка. Я еще девочкой знала и любила вашу бабушку. Как жаль, что ее здоровье не позволяет ей сопровождать вас, — произнесла леди Хит, подчеркнуто игнорируя присутствие леди Агаты. — Очень жаль, что сегодня здесь нет племянника лорда Барюга. У него что-то там срочное; сказал, дело прежде всего, развлечения потом.

— Как жаль! — лицемерно заметила Дэвон, в душе облегченно перекрестившись.

— Не одна ты об этом жалеешь. Многие здесь были бы не прочь познакомиться с единственным наследником лорда Баркли.

— Наследником? — немедленно среагировала леди Агата. — А молодой человек женат?

Леди Хит, читая мысли леди Агаты, презрительно фыркнула:

— Я не особенно интересовалась семейным положением этого молодого человека. Думаю, вы сами его можете об этом спросить. Он либо сам вам ответит, либо посоветует, куда обратиться за справкой, леди Агата.

Подарив на прощание эту шпильку, леди Хит раскрыла свой перламутровый веер, взмахнула атласом и кружевами юбок и, полная достоинства, удалилась встречать новоприбывшую пару.

Удар был точный; леди Агата дернула подбородком и изрекла:

— Эта женщина еще пожалеет о своей грубости.

Не обращая внимания на эту пикировку между хозяйкой и своей спутницей, Дэвон вновь обратила взгляд на лорда Самнера и его партнершу, которая, казалось, ловила каждое слово. Да, сомнений нет, теперь он, кажется, занят Эми — она интересует его не меньше, чем он ее. Что-то тошнотворное подступило к сердцу. Да, видать, ее планы в отношении лорда Самнера были построены на песке. Вот черт! Уинклер однажды сказал, что она сложила все яйца в одну корзину; а теперь дело выглядит так, что ни одно не проклюнется! Сколько времени, да и денег она потратила на этого гада, а теперь что же — все пропало? Теперь нет ни того, ни другого, чтобы начинать все сначала с кем-нибудь еще. К тому же, как только кредиторы пронюхают, что лорд Нейл Самнер утратил к ней интерес, они тут же набросятся на нее, как стая голодных псов. Это — катастрофа.

Дэвон сделал глубокий вдох. Пусть по крайней мере никто из присутствующих не увидит того, что увидела она. Надо сделать вид, как будто ее ничуть не трогает, как Нейл и Эми весь вечер вместе и нежно воркуют. По крайней мере хоть смеяться над ней поменьше будут, когда поймут, что между ними все кончено.

— Дэвон, пойди, познакомься с лордом Баркли, — сказала леди Агата. Схватив Дэвон за руку, она начала настойчиво подталкивать ее туда, где стоял седовласый мужчина, которого она прошлой ночью пыталась ограбить. Леди Агата быстро зашептала ей на ухо:

— Если племянник лорда Баркли неженат, он вполне сойдет тебе за мужа.

Дэвон резко повернулась, и они остановились. Она посмотрела на свою спутницу так, как будто та сошла с ума.

— Я не собираюсь выходить замуж за колониста, — выпалила она и вспомнила, что ведь никто ей не говорил, что он живет в Америке.

— Бедная глупышка! Разве ты не слышала, что сказала леди Хит? — леди Агата состроила сладкую улыбку. Лихорадочно обмахиваясь веером, она раскланивалась с проходящими гостями и делала вид, как будто ничего особенного между ней и ее подопечной не происходит. — Может быть, он и колонист, но он еще и наследник одного из самых знатных родов в Англии. Не стоит тут нос воротить. По сравнению с лордом Баркли этот Самнер — просто нищий. К тому же род-то какой: его предки сражались вместе с Вильгельмом в битве при Гастингсе.

«А его племянник теперь сражается против Англии», — подумала про себя Дэвон, но вслух сказала иное:

— Извините, леди Агата. Понимаю, что Вы хотите мне помочь, но у меня нет никакого желания покидать Англию — вне зависимости от того, какие там у него предки.

— Не будь дурочкой, Дэвон! Может быть, несколько лет и придется прожить в колониях, но ведь лорд Баркли — старик. Когда он умрет, его наследник вернется сюда, примет его титул и его владения. — Леди Агата перехватила взгляд Дэвон, направленный туда, где лорд Самнер все еще продолжал свой флирт с Эми Фергюсон. Она с презрением фыркнула, и в голосе ее прозвучало явное разочарование. — Я думала, ты умнее, Дэвон. Зная его репутацию и тебя, я никак не предполагала, что ты потеряешь от него голову. Иначе я бы никогда тебе его не порекомендовала. — Она грустно покачала головой. — Лорда Самнера считают хорошей добычей, но он сам больше похож на лису в курятнике. Он уж много раз увиливал от женитьбы. Не поздно все поменять: вот этот племянничек лорда Баркли, либо какой-нибудь еще холостячок..

— Леди Дэвон, а мы разыскиваем вас, — голос Кристофера Гранта на полуслове прервал тираду леди Агаты. Вместе со своим другом, Реджинальдом Холстедом, он появился перед ними как из-под земли и разразился целым фейерверком слов:

— Ты должна нам танец — мне и ему, мы настаиваем. Старик Самнер как собака на сене — сам дома сидит и к своим красоткам никого не подпускает. Конечно, он капитан королевской армии, а вы, молоденькие девушки, к военным неравнодушны, но мы-то почему должны страдать — бедняжки? Ты нас даже не замечаешь. Это несправедливо.

Дэвон невольно улыбнулась. Она познакомилась с Кристофером и Реджинальдом на своем первом балу. Они ей понравились, она им — тоже, но, увы, ни один из них не подходил под тот критерий, который она считала необходимым для мужа. Оба были симпатичные молодые люди из хороших семей, но не настолько богатые, чтобы спасти Макинси-Холл от разорения.

К их компании присоединилось еще несколько молодых людей. Леди Агата отошла в сторону — им она неинтересна, да и они ей тоже. Продолжать при них разговор с Дэвон насчет племянника лорда Баркли невозможно, да и вообще ее не переспоришь. Она нашла себе место за несколько кресел от верхушки материнской олигархии. Она им не будет навязываться. Она хорошо знала, как они к ней относятся, и приучила себя не обращать на это внимание. Она сумела проникнуть в их мир, но была достаточно разумна, чтобы держаться на расстоянии от тех, кто в нем правил. Даже она, при всей своей бесцеремонности, не могла на это осмелиться. Свою уязвленную гордость она может удовлетворить на таких, как леди Хит, — она тоже не из круга самых-самых.

Веселая болтовня немного отвлекла Дэвон. Она заставила себя не думать о мужчине, стоявшем в другом конце зала, и проблемах, которые могут возникнуть в ее жизни из-за его равнодушия к ней. Эта молодежная компания считала ее своей, и она не намеревалась с ней порывать. Восемь лет она провела в закрытом привилегированном интернате, но приобрела там мало знакомств, и еще меньше — друзей. На нее там смотрели как на чужачку. Она поначалу совсем не знала того, что называется приличными манерами, и потому другие девочки ее сторонились. Несколько раз, когда она пыталась наладить с ними контакт, ей недвусмысленно указывали на место. Однажды она здорово отлупила одну из наиболее нахальных девиц, которая ее всячески высмеивала. Ее наказали, она замкнулась в себе. Лучше уж быть в одиночестве. Она усердно училась, впитывая в себя все, что ей давали воспитатели, полная решимости доказать всем, что она — настоящая Макинси.

Уроки заведения госпожи Камерон сослужили ей хорошую службу в эти последние месяцы. Никто из лондонской золотой молодежи не мог и подумать, что она когда-то была прислужницей у кухарки. Они приняли ее в свой круг и часто развлекали ее своими штучками. Перемывание косточек родителям с их ископаемыми идеями насчет того, как молодежи следует себя вести, бесконечные обсуждения скачек в Аскоте, и всякие такие пустяковые разговоры заставляли Дэвон хоть на короткое время забыть, что ее жизнь гораздо сложнее, чем у этих ее новых друзей.

Когда она приезжала с очередного бала — тут-то она и возвращалась опять к грустной реальности. Сидя у кровати больной бабушки, она с болью расставалась с фантазиями, рожденными при свете