Обстоятельно рассказав обо всем, Дембович положил перед Зароковым сверток, а сверху аккуратно поместил медальон.

— Это было у него. Привез Боцману.

Зароков глядел на сверток с поблескивающим наверху медальоном.

— Можно подумать, ты в свое время только и делал, что грабил пьяных. Самая неквалифицированная специальность…

— Вы же говорили, что при возможности хорошо бы обыскать карманы.

— Ну ладно…

Зароков развернул сверток. Там был серебряный портсигар с чернью, совсем новый, а в нем серебряные колечки, тоже с чернью, бирюзовые сережки и серебряный браслет — видно, все это из какого-то второразрядного ювелирного магазина. Но золотой медальон — тусклый ромб на тусклой золотой цепочке — был наверняка не из той коллекции. Зароков подбросил его на ладони, спрятал к себе в бумажник.

— Портсигар ты ему вернешь. Скажешь, взял, чтобы старуха не соблазнилась. Про медальон ничего не говори.

Зароков собрал все в портсигар, завернул его в газету.

— Имеет свои счеты с властями, говоришь… Но, боюсь, оплачивает он их не теми векселями, какими ты думаешь…

— Но я вас не совсем понимаю. Если вы его подозреваете — зачем он вам?

— Мне будут нужны люди. Если этот человек действительно вор, то лучше иметь такого симпатичного вора, чем другого. Радист — это кстати. Дай бог, чтобы мы заполучили натурального урку. Но надо проверить как следует. Узнай, кто такой Боцман. Обо мне, разумеется, ни слова. Ты, надеюсь, настоящей своей фамилии Бекасу не сказал?

— Я назвался Куртисом. Старуху предупредил, — отвечал Дембович.

— А что за красавица была с ним?

— Говорит, на вокзале прихватил.

— Ну хорошо. Надо подумать, куда его пристроить. С улицей ему следует кончать.

— Устроить на работу совсем нетрудно, были бы документы.

— Будут.

На этом они закончили разговор. Дембович пошел по хозяйству.

…Сам Зароков с помощью Дембовича без особого труда устроился в таксомоторный парк — шоферов там не хватало. Уже через несколько дней он знал почти всех парковских по имени. Увидев за рулем встречной автомашины водителя из своего парка, дружески салютовал ему рукой.

Работал Зароков, как и все шоферы, через день. С самого начала он постарался зарекомендовать себя как можно лучше. Не спешил уходить домой после смены, подолгу задерживался в гараже, и не было случая, чтобы он отказался кому-нибудь помочь. Скоро о нем заговорили как о хорошем, отзывчивом человеке. Как-то начальник колонны попросил его принять участие в осмотре послеремонтных машин. О чем речь? С удовольствием. И шофер Зароков в свободное от дежурства время подолгу возился с автомашинами.

Правда, существовало и еще одно обстоятельство, из-за которого Зароков с охотой торчал в гараже: ему сразу понравилась диспетчер Мария. Ей лет двадцать шесть-двадцать семь. Высокая. Темные волосы, серые глаза… Словом, Зароков решил поближе познакомиться с диспетчером.

И теперь, одевшись, он отправился в парк.

В диспетчерской было полно. Неудачно, подумал Зароков, не дадут, подлецы, поговорить. Он громко поздоровался.

Свободных стульев в диспетчерской не было. Он прислонился к косяку двери.

— Ну вот, еще одна жертва, — громко сказал шофер в серой кепке.

Мария сидела за столом и заполняла кому-то путевой лист. Шутка не смутила ее. Однако этот новый парень ей нравился.

— Здравствуйте, Зароков, — не поднимая головы, сказала она.

— Ого! Персонально! Похоже, что это не жертва, — сказал тот же шутник.

— Новички-холостячки берут первенство, нам здесь делать нечего. Пошли, ребята! — поддержал его другой.

Кое-кто поднялся, собираясь уходить. Зароков сел на освободившуюся табуретку, вынул пачку «Казбека», стал угощать.

— Богато живешь. А мы так «Волну» с перекатом, — взяв папиросу, опять пошутил шофер в серой кепке.

— Как дела, ребята? — спросил Зароков, не обращая внимания на «Волну».

— Спрашиваешь, будто не знаешь. План везешь — дела хороши, плана нет — переходи на иждивение жены.

В это время в диспетчерской появился начальник колонны.

Стали расходиться. Зароков пожалел, что и на сей раз разговора с Марией с глазу на глаз не получилось, простился и ушел восвояси.

Дембович нетерпеливо посматривал на дверь комнаты Зарокова. Завтрак давно был на столе, а тот все не выходил. Он крикнул:

— Завтрак остынет!

— Зайди ко мне, — послышался из-за двери приглушенный голос.

Дембович вошел и недовольно поморщился: накурено так, что щипало глаза и за пеленой дыма Зарокова еле было видно.

— Так недолго и дом сжечь. Окурки на полу… — нерешительно, скорее механически проворчал Дембович, оставляя дверь открытой.

— Присядь, разговор есть.

Дембович сел на стул.

— Вот что, дорогой мой хозяин. Я вижу, вы с большим уважением относитесь к своему желудку. Вы любите вкусные вещи, не правда ли? По этому поводу я хочу рассказать вам один эпизод, имевший место у нас в диспетчерской. Так вот. На днях я дружески болтал с товарищами и, между прочим, угостил их «Казбеком». Они сказали, что я богато живу. Правда, допроса не учиняли, однако намек был недвусмысленный. Как бы это сделать, чтобы у них не возникали разные вопросы?..

— Понимаю. Что-то надо придумать, — ответил Дембович.

— Подумай, ты же обстановку знаешь.

Дембович, помолчав секунду, сказал:

— Кажется, надо выиграть. — И, как бы убеждая самого себя, прибавил: — Совершенно правильно, надо выиграть. Скоро розыгрыш. Я знаю. Слежу. У меня есть две облигации.

— Не пойму.

— По трехпроцентному займу. Надо после опубликования таблицы выигрышей потолкаться в какой- нибудь сберкассе среди счастливчиков и попробовать кого-то осчастливить еще раз. Трудно, конечно. Но если повезет, можно найти человека, который не считает себя жадным, а просто, так сказать, не любит стоять в очереди за деньгами. Он даст вам свою облигацию, а вы ему отдадите деньги, причем его выигрыш будет, конечно, больше, чем значится в таблице. Не ясно?

— Просто, но убедительно, — сразу все понял Зароков. — Но будь осторожен. А теперь завтракать…

Через три дня после опубликования таблицы выигрышей очередного тиража трехпроцентного государственного займа в красном уголке таксомоторного парка Зароков, понаблюдав минут пять за партией