Аркадий сделал несколько снимков и изобразил поднятой рукой римский жест одобрительного приветствия. Митя кивнул в ответ и пустился вскачь, не переставая улыбаться от состояния блаженства, переполнившего его в тот момент. Аркадий тоже улыбнулся и, глядя на манеж со множеством лошадей и наездников, подумал: «И все-таки жизнь прекрасна, и прекрасно жить, сознавая это!»

Во второй половине следующего дня Митя, прилично одетый и с портфелем в руке, подошел к первому подъезду пятиэтажки, у которого на лавке сидели три бабули. Он доброжелательно улыбнулся и достал из портфеля красивую коробку с шоколадными конфетами, сопровождая сие действо приветствием:

– Здравствуйте!

– Здрасте, здрасте… – наперебой загомонили местные «консьержки».

– Не холодно вам на таком ветродуве сидеть?

– Да нет, нет. Не холодно. Нет, – также дружно отвечали бабули.

– Ну вот, чтобы вам повеселее сиделось, угощайтесь!

– Ой, спасибо тебе, сынок, спасибо, – обрадовались старушки, разом потянувшись к коробке.

– А вы, случайно, не знаете, никто у вас здесь квартиру не сдает? – перешел к главному Митя.

– Да нет, сынок, вроде бы никто не сдает. Вроде нет, – затарахтели бабки.

– Жалко, а то вот я для брата своего квартиру ищу под съем. Он у меня художник и тихоня такой, что даже стесняется сам походить да поспрашивать. Вот. А к нему жена-иностранка должна скоро приехать из- за границы, ну и вы сами понимаете, жить вместе с родителями ни в какую не хочет.

Неожиданно одна из бабок обратилась к своей соседке по лавочке:

– Слушай-ка, а Маруся-то разве ж не сдает квартиру-то свою?

– А кто ж ее знает-то? Это надо у ее соседа спрашивать, она-то ж сама в деревне постоянно проживает.

– А как же мне ее соседа найти? – заинтересовался Митя.

– Так это ж проще некуда! Звать его Иван Димитрич, а живет он в последнем подъезде на третьем этаже, первая дверь налево как! – объяснила бабуля.

– Да чего ты человеку голову всю закрутила? Живет этот Иван в шестьдесят девятой квартире! – вступила в разговор самая моложавая старушенция и проворно засунула подаренную конфету в свой беззубый рот.

– Ой, ну спасибо вам большое! Пойду, узнаю у Ивана Дмитриевича про Марусину квартиру. Всего вам хорошего, – заторопился Митя и направился к последнему подъезду.

– До свиданья, до свиданья… – перекрикивая друг друга, прощались старушки, получившие тему для рассуждений на все ближайшие дни.

А спустя месяц о визите импозантного молодого человека, подыскивавшего квартиру для своего скромного брата, и содеянном им преступлении рассуждал с чувством глубокого порицания уже весь двор и даже некоторые граждане из прилегающих окрестностей…

Не прошло и четырех дней после Митиной разведки, как Аркадий поднимался по ступенькам к квартире Маруси. Узнать его было не так просто. Аркадий решил предстать перед ней в белокуром патлатом парике, в затемненных очках и с пышными усами пшеничного цвета. В одной руке он держал коробку с неизменными шоколадными конфетами, производившими неизгладимое впечатление на пожилых людей, в другой у него была трость с красивым набалдашником в виде глобуса. Аркадий изображал из себя хиппи, сильно хромающего на правую ногу.

А пожилая Маруся, муж которой помер от цирроза печени, одного из самых популярных заболеваний среди пролетариата, сидела тем временем в своей комнате на стуле и поглядывала на настенные часы, показывавшие в тот момент полдень. Она была скромно одета, и по ее корявым рукам с въевшейся в трещины землей легко угадывался род занятий. Маруся достала из рукава носовой платок, сняла старые очки с толстыми линзами и вытерла слезящиеся глаза. Когда в дверь постучали, Маруся надела очки и пошла открывать. Не глянув в глазок и не спрашивая, она повернула задвижку, потянула за ручку, и перед ней предстал Аркадий в своем маскарадном наряде:

– 3-з-з-дравствуйте! Я Ни-ни-николай.

– Здравствуй, сынок! Заходи, – ответила Маруся.

Аркадий зашел в коридор, сильно хромая на правую ногу. Маруся закрыла за ним дверь и посмотрела своему визитеру в глаза с такой надеждой на лучшее, что у Аркадия даже защемило в груди. И чтобы как-то разбавить непредвиденные впечатления, он заговорил на отвлеченную тему:

– Я з-з-звонил, но у вас звонок не ра-ра-работает. Пришлось сту-у-у-у-чать.

– Ой, сынок, без мужских рук знаешь каково жить-то? – начала оправдываться Маруся. – Злому врагу не пожелаешь. Вот я и перебиваюсь, как могу, одна-одинешенька. Ни детей, ни мужей – никого нету… А на пенсию-то на нашенскую не разгуляешься особо, того гляди, ноги протянешь, потому и квартиру свою сдаю, а сама в деревне кувыркаюсь, как могу. Ничего не поделаешь, сынок. Так что не обессудь, ежели что не так.

– Да что вы, что вы. Мне все н-н-нравится, – изображая заику, успокаивал Аркадий доверчивую бабулю.

– Да что же мы в коридоре-то стоим? Давай я тебе квартиру-то покажу.

Арендатор кивнул, и они вступили в скромные апартаменты седой пенсионерки. Кухня, совмещенный санузел и, наконец, большая комната, обставленная в аскетическом стиле, были осмотрены в момент. «Художнику» все понравилось, и он предложил милой старушке попить чаю с конфетами. Чайник вскипел быстро, и, когда Маруся уселась за стол напротив квартиранта, он предложил следующее:

– Да-да-давайте я заплачу вам за два ме-ме-месяца сразу, чтобы вам ли-ли-лишний раз сюда не ездить.

– Ох, спасибо тебе, сынок. Спасибо большое, – обрадовалась та.

– Баб Марусь, а по-по-подъезд спокойный? – вдруг спросил Аркадий.

– Как это понять?

– Ну со-со-соседи не дебоширы? Милиция часто бы-бы-бывает?

– Да не! Тута спокойные все живут. Такого еще не было, чтобы дебоширил кто. Я участкового нашего раза два за все время видела. И то на улице. Он даже в наш подъезд и не заходит. Чего ему тута делать- то? – успокоила Маруся своего посетителя, уже отсчитывавшего сотенные купюры для расплаты с доброй хозяйкой незамысловатого жилья.

– Вот и хо-хо-хорошо.

– Ты, Коленька, главное, цветочки поливай, чтобы они, милые, не завяли тута. А ежели что случись, то я тебе адресок-то свой оставлю, и ты сразу же мене вызывай оттедава. В общем, главное, цветочки поливай.

– О-о-обещаю по-по-поливать. Ну а вы за меня не во-во-волнуйтесь. Я уж не по-по-подведу, – пообещал Аркадий.

– И скажи мене на всякий случай, как тебе целиком зовут, – попросила бабуля.

– Ка-ка-канечно, – извлекая из своего внутреннего кармана паспорт, заикался Аркадий, – Николай Владимирович Ки-ки-кирсанов. Вот мой паспорт.

– Да мене твой паспорт не нужен. Энто я так, на всякий случай, штоб… – застеснялась Маруся и, не глядя в документ обаятельного мужчины, записала его «имя» на клочке бумаги. Сделка состоялась. Оба участника договора остались довольны исходом встречи, правда, каждый по-своему. Несмотря на то что Аркадию было неприятно обманывать старую одинокую женщину, он в душе ликовал: хозяйка – наивнейшая особа. Бабушка же Маруся… А что Маруся? Будучи в полном неведении относительно происходящего, она считала себя на тот момент счастливой: хоть раз в жизни повезло с порядочным человеком. «Пусть даже это просто квартирант, но зато какой!» – радовалась она, трепетно и скрупулезно пересчитывая полученные