теряла времени, чтобы показать им, что если была их послушной спутницей в пути, то на привалах представляла неограниченную, умелую хозяйку. Когда они привязывали вьючных лошадей, спутывали верховых и разжигали костер, она тщательно обшарила корзины, извлекая оттуда съестные припасы. Она так мило командовала старым Дональдом, что он сиял от удовольствия. Засучив до локтей рукава, она замесила тесто и испекла бисквит в подспорье к галетам, тогда как Альдос таскал из озера воду, а Мак- Дональд рубил дрова. Щеки ее пылали, глаза смеялись от радости и счастья. Мак-Дональд, казалось, помолодел сразу на несколько лет. Он подчинялся ей, как мальчик, и один раз Альдос поймал его взгляд на ней. Он уставился на нее с таким видом, точно ему пришли вдруг на память те далекие-далекие дни, когда он десятки лет тому назад точно так же останавливался на ночлег, и в лагере была другая женщина, похожая на Иоанну.

Когда они уселись за ужин, перед глазами Иоанны оказалась далекая снежная цепь гор, резко обозначавшаяся на небе, и последние лучи солнца, отражавшиеся от гор с восточной стороны, отбрасывали ей на волосы свои темно-золотые огни. Волосы казались просвечивавшими насквозь. Вдруг она уставилась в какую-то точку на снеговом хребте. Альдос заметил, как пристально она туда смотрела.

— Смотрите! — воскликнула она с некоторым беспокойством. — По снегу этой горы что-то движется! Спешит к самой вершине, вон-вон под самым небом! Что это?

Альдос и Мак-Дональд посмотрели туда же. Действительно, в миле от них почти у самого неба двигался по белой снежной поверхности гор какой-то темный предмет.

— Это не коза, — сказал Мак-Дональд, присмотревшись лучше, — потому что коза — белая, и мы не могли бы ее увидеть на снегу. Это и не овца, потому что слишком темная и очень медленно движется. Это, наверное, медведь, но почему он взобрался так высоко — это для меня непонятно!

Он вскочил и побежал за подзорной трубой.

— Медведь, — прошептала с тревогой Иоанна. — Неужели, Джон, это медведь?

— Возможно, — ответил Джон Альдос. — И даже наверное. Это вообще страна медведей. Если бы мы успели, то могли бы отлично разглядеть его в подзорную трубу.

Когда они подошли к Мак-Дональду, то он уже изучал подозрительную точку в подзорную трубу.

— Это медведь, — сказал он.

— Дайте, дайте, я погляжу на него! — стала просить Иоанна.

Темный предмет находился уже у самой верхней линии гор. Еще полминуты, и он скрылся бы из виду. Мак-Дональд все еще смотрел в свою трубу, точно не замечая просьбы Иоанны. Он ответил ей только тогда, когда этот двигавшийся предмет перевалил через горный хребет и скрылся из виду.

— Плохое освещение, — сказал он, — и вы все равно его хорошо не рассмотрели бы. Мы вам покажем еще множество медведей, так что не понадобится даже и подзорной трубы. Не правда ли, Джонни?

И когда он посмотрел на Альдоса, в глазах у него было какое-то странное выражение и все время, пока ужинали, он волновался и торопился есть. А когда закончили, он тотчас же вскочил и взял свое длинное ружье.

— Здесь, вокруг этого озера, — объяснил он, — непременно должны водиться козы. А я не желаю, чтобы Иоанна сердилась на нас за то, что мы будем лишать ее свежего мяса. Пойду похожу, авось наткнусь на какого-нибудь козла или барана. К вечеру вернусь.

Алдьдос сразу же догадался, что он хотел ему что-то сказать, и тотчас же пошел проводить его на несколько шагов от места стоянки.

Мак-Дональд продолжал низким, но все еще взволнованным голосом:

— Будьте осторожны, Джонни. Берегитесь. Я пойду осмотрю всю долину и вернусь поздно. Это была не коза, не горный баран и не медведь. Это было двуногое существо! Это был человек, Джонни, и он наблюдал за нами, не будь я Дональд Мак-Дональд. Возможно, что все время со вчерашнего вечера он шел впереди нас, а может быть, был выслан сюда еще и раньше вчерашнего происшествия. Во всяком случае, будьте осторожны, пока я займусь осмотром всей этой местности.

И он направился прямо к снеговому хребту, а Альдос еще долго смотрел, как его высокая, живописная фигура постепенно скрылась за елками. Он сразу же решил, что человек, которого они увидели на снежной вершине, был вовсе не охотник, так как охотничий сезон давно уже миновал, и не простой турист. Это был кто-то, кого поставили на часах.

Он вернулся к Иоанне, которая убирала после ужина посуду. Она весело распевала, и, когда он подходил к ней, послала ему воздушный поцелуй. Все-таки на душе у него было нехорошо, хотя он и улыбался и также ответил ей воздушным поцелуем. Затем приблизился к ней. «Как она была мила и красива при лучах заходящего солнца, — подумал он, — и в то же время как была беззащитна и как до безнадежности беспомощна, если что-нибудь случится с ним и с Мак-Дональдом»! Он едва мог отогнать от себя эту мысль. Став на колени, он вытер снаружи все горшки, сковородки и котелки. Покончив с этим, взялся за топор и показал ей, как надо устраивать постели. Это было для Иоанны приятной новостью.

— Ты всегда должна нарубить для постелей ветвей из можжевельника во всех случаях, когда можешь их достать, — объяснил он, остановившись перед двумя небольшими деревьями. — Вот это — кедр, а вот это — можжевельник. Заметь иглы на том и на другом. Поняла теперь разницу? Ну, так вот теперь знай, что за исключением мха, самые лучшие постели на Севере — из можжевельника, потому что мох не всегда бывает сухой.

В четверть часа он нарубил достаточное количество мягких веток можжевельника, Иоанна забрала все их в охапку и унесла в шалаш. Затем он влез туда к ней и стал показывать, как надо устраивать постели.

— Ну, вот тебе здесь будет целая перина, — сказал он.

— А для тебя? — спросила она покраснев. — Где же еще палатка для тебя и для Дональда?

— Летом мы обычно не спим в палатках, — ответил он. — Всегда на открытом воздухе. Одеяло — и больше ничего.

— А если дождь?

— Мы спрячемся под можжевельник, под ель или под густой кедр.

Они стали перед костром. Начинало темнеть. Снеговой хребет стал быстро сереть и становиться мрачным в наступавшем сумраке вечера. Альдос знал, что именно этот хребет обследует Мак-Дональд.

Все еще не спуская глаз с рощицы, Альдосу вдруг пришло на ум, каких бед мог бы натворить человек с ружьем или с револьвером на таком удобном пространстве! Ведь оба они представлял такую удобную мишень! А Мак-Дональд, как на грех, находился, вероятно, где-нибудь за несколько миль от них!

— Я все думаю о нашем костре, — сказал он. — Не затушить ли нам его вовсе, Иоанна? На то есть серьезные причины. Ведь дым от него распугает всю окрестную дичь, так что завтра утром не на что будет и поохотиться.

— Я понимаю, Джон, — быстро ответила она, и в голосе у нее послышалась чуть заметная дрожь. — Я и забыла! Давай его гасить!

Пять минут спустя, на том месте, где горел костер, остались одни дымящиеся головешки. Альдос. разостлал циновку и сел на нее, прислонившись спиной к дереву.

Он отвел Иоанну к палатке, зажег для нее свечу, и она, точно ребенок, протянула к нему губки, чтобы он поцеловал ее на ночь.

Завязав за ней полу палатки, Альдос взял ружье, сел в глубокой тени густого ельника и, положив его себе на колени, стал прислушиваться в ожидании возвращения Мак-Дональда.

Целый час Альдос просидел молча настороже. С того места, где он сидел невидимкой, он мог видеть и часть озера, освещенного луной, и все пространство между лагерем и рощей, темневшей в направлении к ближайшим горам. Как только Иоанна погасила свечу, молчание ночи показалось ему еще глубже. Спутанные лошади бродили от него саженях в пятидесяти и только иногда до него доносились глухие удары копытами о землю и редкие позвякивания подков о случайные камни. Ему казалось невозможным, чтобы кто-нибудь приблизился так, чтобы он этого не услышал или не заметил, и поэтому был удивлен, когда вдруг перед ним всего в каких-нибудь двадцати шагах появился в освещенном луной месте Дональд Мак-Дональд. Вскрикнув от удивления, Альдос вскочил на ноги и бросился к нему.

— Черт возьми, воскликнул он, — как вы сюда попали?

— А вы спали, Джонни?