Она бросилась к нему на грудь и задрожала всем телом.

— Может быть, это… это был только сон, — залепетала она, — и я… я так его испугалась! Но это было бы ужасно, и мне стыдно, что я побеспокоила вас. Я не знала, что делать…

— Да в чем суть-то? — добивался Альдос.

К ней близко подошел Мак-Дональд.

Иоанна подняла голову.

— Пожалуйста, Джон, отведи меня в палатку. Это был только сон и завтра, когда будет уже совсем светло, я расскажу тебе все.

Что-то в позе и поведении Мак-Дональда смутило Альдоса.

— Но в чем же состоял твой сон? — все еще спрашивал Альдос.

Она смотрела то на него, то на Мак-Дональда и дрожала.

— Пола у меня в палатке была отдернута, — тихо заговорила она. — Мне казалось, что я вовсе не спала. Я даже видела перед собой вот этот огонь. Но все-таки это был сон — и такой ужасный! Потому что, когда я пригляделась, то увидела перед собой его. Белое лицо и пытливые, ищущие глаза.

— Чье лицо?

— Мортимера Фиц-Юза.

И она задрожала.

Альдос отвел ее обратно в палатку.

— Да, это действительно был неприятный сон, дорогая моя, — старался он утешить ее. — Попробуй заснуть опять. Тебе надо успокоиться.

Он опустил полу палатки и отправился к Мак-Дональду. Но старика уже не было. Только через десять минут он вернулся из темноты и подошел прямо к Альдосу.

— Джонни, вы проспали!

— Каюсь, Мак. Был такой грех. Но только одну минутку.

Мак-Дональд крепко схватил его за руку.

— Только одну минутку, Джонни, и как раз именно в ней вы упустили шанс всей вашей жизни.

— Что вы этим хотите сказать?

— А то, что это вовсе не было сном. Сюда действительно приходил сам Мортимер Фиц-Юз.

Неожиданно заявление Дональда Мак-Дональда о том, что Мортимер Фиц-Юз действительно был около палатки и что сон Иоанны вовсе не был сном, а был настоящей реальностью, повергло Альдоса в крайнее удивление; он не верил. Пока он приходил в себя, не будучи в состоянии произнести ни слова, Мак-Дональд уже отвечал на вопросы, которые он ему только собирался задавать.

— Я проснулся раньше вас, Джонни, — заговорил он. — Она только что вышла из палатки, и вдруг я услышал, как кто-то пробежал через кусты. Сперва мне показалось, будто это пробежала волчица или прошел медведь, и я не тронулся с места до тех пор, пока она не закричала, и вы не бросились к ней. Если бы она увидела медведя, то не стала бы говорить, что к ней приходил Фиц-Юз. Как вы думаете? Это вполне возможно, хотя и непостижимо. Мне кажется очень странным то, что он был здесь один. Делать нечего, давайте не спать оба до самого рассвета.

— Он здесь не может быть один, — согласился и Альдос. — Давайте, Мак, выйдем из полосы огня. Если вы правы, то и вся его шайка должна быть здесь где-нибудь невдалеке.

— Почему же они тогда не напали на нас, раз представлялся такой удобный случай?

— Будем надеяться, что это был только сон, — ответил Альдос. — Но все-таки давайте держать ухо востро. Могу я идти?

Мак-Дональд кивнул ему головой, и они разошлись в разные стороны. Два часа они провели на страже в темноте, все время ожидая и прислушиваясь. На рассвете Альдос вернулся к лагерю, разбудил Иоанну и принялся готовить завтрак. Он боялся, как бы ночное происшествие не расстроило Иоанну. Но ее веселый вид разубедил его. Он поцеловал ее и крепко прижал к своей груди.

В кустарнике послышался треск сухих ветвей, и Альдос с радостью увидел подходившего к ним Мак- Дональда. Иоанна выскользнула из его объятий и побежала обратно к себе в палатку.

Лицо Мак-Дональда было очень угрюмым.

— Да, Джонни, вы упустили случай, — сказал он. — Я нашел то место, где была привязана его лошадь. Следы привели меня к большому скату, через который можно пробраться к западному хребту. Кто бы это ни был, но тут что-то загадочное. Я не могу никак понять, Джонни; никак не могу понять. Зачем нужно было ехать оттуда Фиц-Юзу через нашу долину одному? А он ехал верхом! Сам черт не мог бы так поступить!

Больше он не сказал ничего, а отправился к спутанным лошадям, оставив Альдоса в крайнем смущении одного за приготовлением завтрака. Вышла Иоанна и стала помогать ему. Было уже шесть часов утра, когда они покончили с завтраком и были готовы отправляться в дальнейший путь. Увязав последний багаж, Мак- Дональд тихонько сказал Альдосу:

— Сегодня многое может случиться, Джонни. К заходу солнца мы будем у цели. И то, чего не было до сих пор, может произойти именно сегодня. Все время стерегите Иоанну и будьте при ружье. Я предчувствую опасность, и если она действительно нас ожидает, то мы должны постоять за себя.

Альдос знал, что в эти последние часы Мак-Дональд не стал бы говорить о пустяках, и потому не сделал ни малейшего возражения против тех приготовлений, которыми занялся старик и по которым можно было бы сразу же догадаться, что для себя он ожидал больших опасностей, чем для него и Иоанны. И он понял тогда, что это были уже их последние часы. Прежде всего он увидел, как Мак-Дональд стал наполнять себе карманы ружейными патронами, как тщательно и заботливо он стал осматривать свое ружье. Не задавая вопросов ни о чем, он последовал его примеру. Мак-Дональд исподтишка поглядывал на него, и оба понимали, что эти— приготовления означали для них последний день путешествия на Север. Они не скрывали от Иоанны того, что должны прибыть к месту еще до сумерек, и когда Альдос и Иоанна ехали друг за другом, то его стал занимать вопрос: о чем она догадывалась и что уже знала наверняка? Но и сегодня она была такая же, как вчера и позавчера, за исключением разве только того, что щеки у нее теперь пылали гораздо больше, и в глазах светился беспокойный вопрос. Он догадывался, что она чуяла близость трагедии, что ей давно уже было известно то, что они так старались от нее скрывать, и только не заводила об этом разговоров потому, что знала, что он и Мак-Дональд хотели бы, чтобы она не знала ни о чем. Его сердце прыгало от гордости. Ее мужество ободряло и его. И он заметил, что стал держаться к ней ближе, чем следовало бы, и почти весь день проскакал рядом с ней.

После полудня Мак-Дональд вдруг остановился и стал их поджидать. Когда они подъехали к нему, он смотрел на север и не обратил на них внимания. Несколько минут даже не заговаривал с ними, низко держал шляпу в руке и борода его развевалась по ветру.

Они оглянулись. В полумиле от них через редкие деревья у опушки леса пробежало стадо оленей. Мак- Дональд даже не обратил на них внимания. Он все еще, не мигая, смотрел перед собой и затем перевел глаза на гору. Это была неприятная гора, страшно выглядевшая, уродливого вида. Она отстояла от них, пожалуй, милях в трех. Ее два громадных плеча были точно высечены из черной слоновой кости и блестели на солнце, будто смазанные маслом. Между этими двумя плечами вырастал острый, как церковный шпиль, покрытый снегом пик, который касался под небом легких облаков.

Заговорив, Мак-Дональд Даже не обернулся. Его голос дрожал от крайнего волнения. И все-таки он не казался возбужденным.

— На этой горе я охотился сорок лет тому назад, Джонни! — сказал он.

— Неужели, Мак?

Альдос вышел вперед и положил руку Мак-Дональду на плечо. И все-таки старик не обернулся.

— Сорок лет! — повторил он. — Теперь я знаю, почему я никак не мог добраться до этого места!

Он обернулся, и то, что Альдос и Иоанна увидели в его глазах, вовсе не было выражением горя; это не было скорбью того, кто приблизился, наконец, к могиле любимого покойника. Это была радость, которая преобразила старика. Пыл и сила молодости тех времен, когда была еще жива его Джен, засветились снова в провалившихся от старости глазах Мак-Дональда. После сорока лет он, наконец, добрался к себе домой. Где-то поблизости должна была находиться и та пещера с полом из мягкого песка, и Альдосу даже показалось, будто в какой-то миг он услышал, как билось сердце Мак-Дональда, тогда как Иоанна стояла тут же, все понимала и едва сдерживала рыдания.