Ее глаза привыкли к темноте. Сегодня была темная ночь, звезды блестели сквозь тучи, двери и окна выделялись более светлыми пятнами и через регулярные интервалы, она замечала на них отблеск воды озера, отражающего свет.

Шум шагов приблизился: они проследовали через дверь на застекленную веранду из гостиной. Разве они несли что-то тяжелое, чтобы утопить в озере?

“Мне нельзя терять сознание”, — подумала она в отчаянии, потому что она боялась, что не сможет выдержать этот ужас. Ее руки дрожали, живот подводило, глаза заморгали еще чаще, чем раньше.

Что они там делают? Снаружи, около двери, она уловила движение. Они были снаружи, по крайней мере, один из них.

Нужно ли ей выстрелить в них через стекло? Но то, что она видела, было таким смутным. Во всяком случае, там должен был быть один человек, и существовало много шансов, что она не попадет в него в таком сумраке. И они тогда узнают, что она вооружена.

Шум оттого, что кого-то тащат, волочат, неясное движение у двери. И больше ничего. Между тем казалось, что имеется еще кто-то или что-то снаружи, какая-то смутная фигура перед застекленной дверью, но она не могла различить, что это было.

Включить свет? Но это осветит ее, а не то, что она хотела увидеть.

На веранде были две лампочки, которые можно было включить или из спальни, или из гостиной. Она могла теперь доползти до двери, — встать, пойти было выше ее сил, — протянуть руку и включить свет на веранде, и тогда она узнает, что там находится. Но действительно ли она хочет узнать это?

Она переменила позицию, сделала полукруг на полу, чтобы дверь на веранду была бы у нее слева. Она подняла ружье и наставила его на неопределенную форму перед застекленной дверью.

Ничего не произошло. Она подождала, но ничего не произошло.

А потом, внезапно, лампы на веранде загорелись, и она завопила, увидев то, что было снаружи и смотрело на нее.

Это был Моррис. Мертвый и голый, с изорванным телом, привязанный к одному из кухонных стульев, с руками, висящими вниз, с головой, склоненной направо, с глазами, устремленными на нее.

Она выпустила в него все заряды, но раздался хохот, и она продолжала палить, а кончилось тем, что иссякли патроны, а Жезуп и Менни появились из двери ванной комнаты.

Самолет сделал круг над Ньюарком и через четверть часа приземлился. Было уже около восьми часов, и они запоздали с прилетом, так что пассажиры стали торопливо покидать самолет.

Ночью аэропорт Ньюарк был похож на сам город, такой же темный, скученный, грязный. Аэровокзал, казалось, был полон приземистыми людьми, говорящими по-испански, очень возбужденными. Паркер нырнул в толпу, расталкивая всех, потом бегом пересек улицу, которая отделяла от него стоянку машин с его “понтиаком”.

Почти всю дорогу он проделал по автостраде, только последние пятнадцать километров он проехал по маленькому ответвлению дороги. Он проехал мимо дороги, которая продолжалась вокруг озера, зная, что менее чем в двух километрах дальше другой конец этой дороги пересечет ту, по которой он ехал.

Было еще большое движение в противоположном направлении, почти по всему его пути, к востоку, люди, возвращающиеся в город после уик-энда, а одна машина ожидала, когда поток машин проедет, чтобы свернуть на окружную дорогу. Он тоже повернул там, и еще встретил две машины, идущие ему навстречу. Он предпочел бы любой вечер недели, когда вокруг озера не было такой активности.

Он выбрал нарядный дом на берегу озера, дом без света, без малейшего присутствия людей, но ставни которого не были закрыты на зиму. Он оставил “понтиак” на дорожке, посмотрел в гараж через одно из его окошек и увидел судно с мотором, довольно большое, поставленное на подставку с колесами. Значит, владелец дома еще не приезжал сюда в этом году, в противном случае судно было бы спущено на воду и в гараже было бы место для машины.

Паркер обошел дом, спустился на лужайку около озера и, дойдя до берега, посмотрел на другую сторону. Там было, примерно, пятнадцать освещенных домов и один из них был домом Клер. В настоящий момент он был слишком далеко, чтобы суметь различить что-либо, кроме света в ночи.

Дом был построен на пологом склоне так, что сторона его, выходящая на озеро, была на два метра выше земли и поддерживалась металлическими пилонами. Часть пространства была оформлена как мастерская, другая часть оставалась открытой и образовала удобный спуск для лодок в озеро.

Паркер дотащил одну из лодок до берега и спустил ее на воду. Ночь была без луны, только изредка между туч можно было увидеть звезды. Паркер стал грести, и, отплыв метров на шесть, он уже почти не мог различить дом, от которого он отъезжал.

Вечер был холодный, но, работая веслами, он согрелся. Лодка продвигалась вперед, когда он греб, но едва он переставал грести, она останавливалась.

Посреди озера он остановился, чтобы разглядеть берег и решить, который из освещенных домов — дом Клер. Но это оказалось невозможным, свет повсюду был одинаковым, он не освещал достаточно ярко, чтобы можно было различить форму дома: он еще был слишком далеко, чтобы различить, какие комнаты внутри дома были освещены.

Он сосчитал пять освещенных домов справа и направился к наиболее удаленному слева. Подъехав достаточно близко, чтобы разглядеть подробности, он продолжал плыть параллельно берегу до дома Клер.

Это был ангар для судов, который он узнал, хотя в первый раз увидел его не с берега, а с озера... Но он уже знал, что это был дом, который он искал, прежде чем смог увидеть его ясно, и продолжал очень осторожно продвигаться вперед. В последний момент он поднял весла и предоставил лодке двигаться до ангара.

Гостиная была освещена, спальная комната — в темноте. Он никого не увидел через окна гостиной. Свет сбоку дома сказал ему, что на кухне горел свет.

Он привязал лодку, достал свой автоматический пистолет и вышел на причал ангара.

Было ли это движение, которое он заметил на веранде? Он остался стоять на причале, прижавшись к стене ангара, наблюдая и ожидая. Ничего не произошло, потом один силуэт, два силуэта прошли перед освещенными окнами: они перемещались слева направо, но, учитывая угол, под которым он на них смотрел, он не мог различить, что они делали.

Он отошел от стены ангара и пошел по направлению к комнате, погруженной во мрак.

Высокие деревья на лужайке мешали ему хорошо видеть, не скрывая, между тем, его. Он прижался к одному из деревьев, разглядывая дом, держа пистолет наготове.

Лампочки на веранде внезапно зажглись, и секундой позже произошел оглушительный шум от выстрелов, воплей и треска разбитых стекол. Теперь на веранде было что-то, напротив спальной комнаты, но он не видел, что это было. Согнувшись пополам, он побежал, направляясь направо к гостиной.

Клер сказала, что она купила ружье.

Этот шум прекратился также внезапно, как и начался, сперва вопли, потом разбитые стекла, потом шквал пуль. Ни одна из них, казалось, не была выпущена в направлении Паркера.

В наступившем молчании Паркер обошел снаружи веранду, окруженную решеткой, направился к входу и зарешеченной двери. Он бросил взгляд назад, налево, и смог увидеть то, что было напротив двери в спальню: стул и кто-то, привязанный к нему, лицом к двери в спальню. Стул находился к нему спинкой, так что Паркеру не было видно, ни кто это такой, ни что с ним случилось.

Свет на веранде смущал его, но вопли его подстегнули. Согнувшись вдвое, он поднялся по ступенькам входа, все время оглядываясь вокруг, но тут до него донесся другой вопль из комнаты, более отчаянный, чем прежде.

Паркер толкнул зарешеченную дверь: на ней был засов. Он сильно ударил ногой по двери немного ниже засова, и дверь отворилась. Он пробежал через нее, бросив взгляд направо, и побежал налево к спальне. Он остановился около стула и посмотрел оттуда на того, кто был к нему привязан: оттуда он увидел Клер, сидящую посредине комнаты, обеими руками сжимающую ружье. Позади нее — дверь в ванную комнату, но ее выставили, и двое рослых мужчин теперь стояли на пороге. Один из них, круглолицый и с широкой улыбкой, подошел к Клер с видом ребенка, приближающегося к конфете. Другой, с лицом дикой птицы,