проблемами.

Она перешла в правый ряд и почему-то поехала медленно, стараясь держаться далеко от других машин.

- Говорят, 'Веч.Бес' не сможет обеспечить всех биомассой, - сказала она, - тебе эликсир достанет Грег. У меня все на мази.

Саша заметил, что в отличие от Грега и Кэти, Сюзи сама заговорила на эту тему, поэтому, он без обиняков спросил:

- Как тебе нравится поедание эмбрионов?

- Ты опять недоволен? Собрались компетентные люди: судьи, члены Правительства, врачи и приняли закон о человеческом материале.

- А что говорит твой внутренний закон?

- То же, что и внешний: что не запрещено, то можно. Человек должен руководствоваться законами, а не понятиями.

Сюзи уверенно вела машину, уперевшись в руль вытянутыми руками. Пальцы у нее белые, руки нежные, так же, как ее благодатное, ухоженное тело. Саша расстроенно почувствовал, что он всегда получает от нее верхний слой правды, но, как мужчина, не может прорваться к ее женской сущности, хотя, казалось бы, вот она, - трепетная и притягательная - лежит на поверхности. 'Ты съешь своих детей, Сюзи, - подумал он, - и станешь прекрасна, как бессмертные боги...' - он вспомнил, как женщины на экранах телевизоров откручивали и приставляли к себе самые красивые губы и глаза.

- А если у тебя по ошибке родится ребенок? - Саша, не отрываясь, рассматривал ее пухлые губы. - Он увидит, что все вокруг пожирают своих детей и однажды спросит тебя не про аиста и капусту, а как получилось, что ты, мама, не съела меня? - что ты ему ответишь?

- Я не буду сдавать эмбрионов, - поморщилась Сюзи. - Думаю, это аморально.

Он удивился:

- А есть - не аморально?

- Женщины часто непоследовательны. Они говорят, что хотят быть юными и даже готовы пожертвовать своими детьми, а на самом деле, они хотят денег.

- Ты не будешь сдавать, потому что у тебя есть деньги? - догадался Саша.

- Да. Я не пошла бы работать поломойкой, но кто-то должен выполнять эту работу. Я не могу прожить без уборщицы, но это не значит, что я считаю ее себе ровней. Бедность делает женщину порочной, вот взять твою Кэти - ведь она тоже этим займется - из твоих 'подарков'?

Саша взбесился, он не подумал, что она, может быть, его ревнует:

- Жизнь человека - живая ткань, а у тебя торчат железки конструкций и строятся, как леса! Они возведены в твоей голове на много лет вперед! Почему ты подавила эмоциональную часть души?

- Саша, - ответила она с полным самообладанием, - у тебя нет ни одного логического возражения, почему нельзя есть эмбрионов.

- Детей! - крикнул он.

- Недоделанный материал. Ради бессмертия, которого хочет каждый.

Саша замолчал. Он подумал, что ее позиция до основания прагматическая, но в ней нет цинизма, грязи нет. А Кэти сначала скромничала, а потом обвалилась в пошлость, цинизм. И всегда в Кэти и в русских грань эта очень тонкая... Может, поэтому в великодержавном языке слова 'пошлость' не существует, а в русском так часто используется?..

Сюзи еще больше сбросила скорость, они ехали около тридцати километров в час. Он спросил, почему так медленно? Она ответила в том смысле, что теперь, когда она будет вечно молодой, глупо разбиться в автокатастрофе - ведь от аварии или кирпича с крыши омоложение не предохраняет. Зато теперь не надо торопиться с рождением детей, размышляла она, их можно завести, когда это удобно ей. Она не боится старости и построит свою жизнь так, как хочет она, а не так, как заставляло ее убегающее время.

- Бог дал человеку науку, чтобы он совершенствовал мир и уподобился в этом Господу Богу самому, - заключила она.

- Ну да... - пробормотал Саша, - поел Бог Адама и Еву, и весь мир, что он создал за семь дней, и свет, и тьму, и через то стал бессмертным...

- Ты не имеешь права осуждать меня, - сказал Сюзи. - Может быть, сейчас ты не хочешь есть эмбрионов, но потом ты будешь делать, как я.

Он хотел возразить, но промолчал и отвернулся. За окном мелькала обыкновенная улица Великого Города с простецкого вида двух-трехэтажными зданиями, как будто она была уставлена картонными коробками. Единственным украшением домов служила реклама в первых этажах. Людей на улице не было, вместо них - поток машин. Саша следил за бегущим вдоль борта тротуаром, надеясь увидеть человека. Его взгляд нырял в темноту переулков, вылетал оттуда и падал на освещенные фонарями подъезды к офисам. Он увидел эту пустоту, отсутствие даже обыкновенного пешехода, бредущего по своим делам, - жизненное пространство, лишенное человека, - и внезапно почувствовал масштаб того, что начал Клуб. Не лекарство для лечения больного органа, а философия спасения, тотальная идеология биологического совершенства. В обход Бога...

Они опять стояли в пробке. Рядом, к дверям нарядного отеля подкатил сверкающий лимузин. Вокруг него забегали носильщики, швейцар, топчась на ступеньках, заломил в ожидании руки, в дверях мелькали подносимые букеты. Царственно оглядывая окружающих, из машины полезла мордатая личность. Саша посмотрел на другую сторону улицы. Его глаза пробежали по рекламе авиабилетов: 'Мы обеспечим вам полный улет!' и на последних словах попали в грязный переулок. Под таким обещанием, на заплеванной земле тоже царствовали люди: нищие искали корку хлеба, ковыряясь в утробе зловонных бачков... В обход Бога...

- Я верю, что Бог дал нам свободу выбрать лучший путь, - серьезно и просто сказала Сюзи. - А твои рассуждения оскорбительны. Ведь ты такой же, как все.

- Извини, - Саша почувствовал, что ему нечего возразить. Его настигло тяжелое чувство... Он понял грандиозность затеянного Клубом и ужаснулся этому, но тут же ощутил, что не имеет права ни советовать, ни осуждать, ни удерживать своих друзей, потому что в последней глубине своего сердца он сам испытал острое желание продлить собственную жизнь...

Сюзи приняла его молчание за согласие и примирительно сказала:

- Восьмое повышение цен за год. - Она показала рукой на бензоколонку. - Двенадцать долларов за литр!

- Проклятый бензин у меня съедает треть зарплаты! - поддержал Саша.

- О чем думает правительство - в обществе страшное напряжение. А нефтяные 'благодетели' наглеют с каждым годом!

- Думаешь, надо было разрабатывать в Четвертом Поясе?

- Нет. Перед тем, как мы закрыли эти непродуктивные страны, им пытались привить зачатки цивилизованности. А результат? Они так и остались недоумками с авторитарными режимами.

- Вроде, мы больше оттуда вывозили, чем оставляли, - сказал Саша строптиво, хотя еще вчера думал, как Сюзи.

- Нельзя заниматься миссионерством без оплаты. Ничего, остались страны Третьего Пояса: их ресурсов нам пока хватает...

До сегодняшнего дня он не ссорился с ней, его удерживало то, что заставляло искать с этой женщиной близости: притяжение и тяжелая внутренняя зависимость. Но сейчас поднялось нестерпимое раздражение, подавленное, когда он думал об их прошлой связи. Он взглянул на Сюзи почти с ненавистью и ощутил, что со всем этим нужно, наконец, что-то сделать. Можно было остановиться - для этого как раз наступило подходящее время, - а вместо этого он взял и вдохновенно ляпнул:

- Их запасы невелики, поэтому надо уменьшить наши запросы!

Сюзи повернула к зданию, где размещалось бюро, въехала на восьмой этаж автостоянки и сказала:

- Ты - мой друг, и я не донесу на тебя.

Саша вздрогнул, зная, что в Великой Державе все доносят в Отдел Благонадежных Мыслей. 'Ни одно доброе дело не остается безнаказанным...' - смущенно подумал он и повернул к лифту на другой стороне