— Я сообщил генералу, что союзники вскоре пойдут в атаку. Он отправил всех солдат — включая тех, кто сторожил золото, — на фронт. Это было логично. Кто будет красть золото, когда вокруг идет битва?

— Смятение, — проговорил Хьюстон. — Пока немцы ждали атаку с одной стороны, с другой им вонзили нож в спину.

— Генерал ждал нас у грузовиков, на которых было спрятано золото.

— Вы взяли их и смылись?

— Точно. Нам повезло. Мы шли ва-банк. Мы стали богатыми.

— Как же вам удалось исчезнуть с таким грузом? В разоренной войной Франции? А немцы вас не преследовали?

— Золото мы спрятали. Грузовики отогнали за пятнадцать километров от этого места. А форма позволила нам пробраться через позиции союзников.

— Генерал…

— Был, разумеется, одет точно так же, как и мы. Через месяц, с помощью невероятного количества всяких ухищрений, мы добрались до Южной Америки. Когда закончилась война, многие немцы захотели избежать оккупации. Я не хочу сказать, что мы помогали всяким маньякам. Но столько генералов стремились избежать участи Гитлера… Они боялись Нюрнбергского судилища, и мы предоставляли им спокойную поездку в Южную Америку. Они отлично платили за наши скромные услуги.

— Но в пятидесятом вы вернулись во Францию.

— Он знает, — пораженно пробормотал Фонтэн.

— Ну пусть тогда сам и скажет.

— Вы появились именно в этот момент, Монсар, — сказал Пит. — Пока вы скрывались, то вам в голову пришла новая идея. Франция была для вас основной базой, так как тут было спрятано золото. А Монсар был вашим давнишним приятелем. Вы подкупили его гостиницей. В старых регистрационных книгах вашего суда он подыскал нужные варианты и рискнул сделать вам новые удостоверения личности и свидетельства о рождении. А затем спалил здание суда, чтобы никто не докопался, что ваши имена — это имена давно почивших детишек.

— Очень впечатляюще.

— А священник?

— У меня произошло мгновенное помутнение рассудка. Я совершил признание на исповеди. Я же говорил, что был молод и испуган. Рассказал все, уповая на обет молчания.

— Положились на честного человека.

— Я знал, что он ничего не скажет.

— А потом все-таки убили его.

— Не совсем так. Это сделал ваш брат.

— Но зачем?

— Спросите у него.

— Священник слабел, — выступил Чарльз. — Он мог все рассказать.

— А ты давно нервничал по этому поводу, — сказал Сен-Лоран, обращаясь к Чарльзу. — И заставлял нервничать и меня. Если бы я знал о твоих намерениях…

— Кто-то должен был исправить ваши ошибки. — Двое в упор смотрели друг на друга.

— Харон, — сказал Хьюстон. Все повернулись к нему.

— Харон, — повторил он.

— Это мы взяли из классической мифологии. Перевозчик в мир теней. Платишь ему. Он тебя перевозит. То, что мы делали для немцев. Харон — это наше кодовое имя. И теперь мы предлагаем вам присоединиться к нам.

Хьюстон побледнел.

— Присоединиться?

— Оглядитесь. Вы ведь знаете, что, кроме меня, в нашей группе было девять американских солдат. И здравый смысл говорит о том, что вас лучше видеть вместе с нами, чем убивать вас.

— Но сможете ли вы держать все в секрете?

— Если вы примете наше предложение, в нашем маленьком мире вновь воцарится спокойствие и гармония.

— А как же Чарльз?

— Он знает, что для нас всех полезнее всего. Он поймет и не станет возражать. Он смирится.

— Но смирюсь ли я?

Сен-Лоран расхохотался.

— Если не смиритесь, мы вас просто убьем. И, разумеется, Симону. Подумайте об этом. Если вы чувствуете хоть какое-нибудь влечение к ней, вы сделаете правильный выбор. И подумайте о том богатстве, которое вам предлагают.

— Никакие деньги не…

— …смогут оплатить смерть вашей жены. Разумеется. Я не собирался предлагать вам подобную гадость, но будьте же практичны. У нас возникла трудность. Помогите ее разрешить.

— Нестыковка.

— Какая же?

— Если я к вам присоединюсь, то каким образом вы сможете мне доверять? Я буду постоянной угрозой. Поэтому мне хотелось бы поговорить об этом с отцом.

Чарльз скривился.

— Семейное воссоединение. Трогательно.

Отец Хьюстона резко повернулся к нему. Не забывай, что он и твой родственник.

— Случайность, — ответил Чарльз. — Мне это родство ни к чему.

— Не стоит так ревновать.

— Это вряд ли можно назвать этим словом, отец. И вообще, так как он является твоей ошибкой — вот и справляйся с ней сам.

В двери влетел охранник.

— В чем дело? — спросил Сен-Лоран, нахмурясь.

Тот начал было говорить, но увидел Хьюстона и осекся.

— Прошу меня простить, — сказал Сен-Лоран, увлекая охранника в коридор. На полпути он остановился и добавил. — Я разрешаю обсудить все ваши дела с отцом. Только вас будет не двое, а трое.

— Что?

— Вы, ваш отец… и охранник.

Ветер. Холодный ветер. Хьюстон мерил шагами внутренний двор замка, следуя за отцом. Охранник наблюдал за ними с парапета. Видимо, были и другие, но Питу было все равно.

Хьюстон, наконец, собрался с духом, повернулся к отцу и спросил:

— Но почему?

Отец смотрел на него очень внимательно.

— Я не знаю, что она тебе обо мне говорила.

— Что ты самый прекрасный, великолепный, и все в таком же духе.

Отец пожал плечами.

— Мы не сошлись.

Казалось, что дворик сузился.

— Врешь! До самой смерти она клялась, что любила тебя!

Отец медленно перевел дыхание.

— То есть… Кэрол мертва? Когда?

— Два месяца назад. Приступ.

— Но ей же было всего пятьдесят восемь!

— Так ты помнишь?

— Разумеется. Я все время о ней думал. Что она, как она, как ты, что вы с ней делаете.

— Но ведь ты же сам только что сказал, что не сошелся с ней!