семнадцатого.

– Да плевать, когда началось, – сказал Гуров. – Откуда у двоих силовиков столько акций?

– Анатолий Анатольевич, мир его праху… – Гранин нахмурился, пошептал губами и неуверенно спросил: – Или земля ему будет пухом? Как правильно говорить, я не знаю?

– Дальше! – требовал Гуров. – Придет время, услышишь, тогда и узнаешь!

– Ну зачем вы так? – Гранин передернул плечами, словно его била дрожь. – Вы шутите над вещами, принципиально недоступными пониманию людей! А это грех! Ну да я отвлекся!

– Вот именно, – усмехнулся Гуров.

– Анатолий Анатольевич, – Гранин сделал паузу, как будто собрался снова развести дискуссию на загробно-ритуальную тему, но вовремя остановился, – после дефолта он сумел так организовать дело, применив соответствующую управленческую технологию, что банк оказался фактически обанкротившимся. Даже не фактически, а на самом деле! Был период, когда банка практически не существовало и его акции стоили на вес, как макулатура. Вот тогда наш президент занялся решением проблем банка в… – Гранин поднял палец к потолку и значительно покивал. – Даже у самого… – Гранин еще выше поднял палец и вытянулся по стойке «смирно».

– Вы в самодеятельности не занимались? – полюбопытствовал Гуров.

– Нет, а что? – Гранин не понял смысла вопроса, но заподозрил, что Гуров шутит. Он подрожал губами, не имея сил улыбнуться. – Вот так и получилось, что эти господа скупили все остальные акции, – сказал Гранин. – Когда Анатолий Анатольевич, царство ему небесное, пусть будет так, потом у жены спрошу, как правильно, когда шеф решил забрать у Лористонова и Бурляева акции, то они отказались продавать. И, между нами говоря, они были правы. Зачем им это надо?

Гранин подождал версий от Гурова и, ничего не дождавшись, вздохнул и закончил:

– Я их не осуждаю. У меня бы смелости не хватило так противостоять шефу, но они решились, и… и я не осуждаю их. К тому же шеф все равно имел пятьдесят один процент! Он вполне мог обеспечить решение выпустить новый пакет в дополнение к предыдущему, и его доля увеличилась бы, а доля его партнеров уменьшилась.

– Такие планы были? – спросил Гуров.

– Да, и это нормально. Ведь еще шефу нужно было платить по своим обязательствам, – Гранин снова показал пальцем на потолок и значительно поджал губы, – а как платить? Только пакетом акций нового выпуска.

– Когда намечался этот выпуск?

– Не знаю! Ну, не знаю! Правда, не знаю! – закричал Гранин. Потом он подумал и добавил тише, почти неслышно: – В будущем месяце. Я так слышал, но официального решения совета акционеров еще не было.

– А кому после смерти переходят акции Ветринова? Жене или брату? Или есть еще какое-то распоряжение?

– Это зависит от содержания завещания, – неуверенно произнес Гранин. – Жена – наследник первой очереди, брат – второй. Так по закону. А как написано в завещании, если соблюдены все формальности, – так и будет.

– А как там написано, вы не знаете?

– Пока нет. А вы?

Стас с Нонной подъехали к ресторану «Харбин». Стас взглянул на неприятно знакомые вывеску и двери ресторана и подумал, что, наверное, он зря все это затеял, и Гуров точно его поругает. Даже не поругает, а будет орать долго, громко и, может быть, даже что-то разобьет.

– Только бы не о голову, – пробормотал он вслух.

– Ты что-то сказал? – Нонна прижалась к его плечу и попыталась заглянуть в глаза.

– Уже не помню, может, и сказал, а может, просто подумал вслух, – проворчал Стас и поставил «Мерседес» не рядом со входом в ресторан, а на противоположной стороне улицы.

– Ну, пойдем, Стасик, пойдем! – Нонна потянула его за рукав. – Почему ты не идешь?

– Мне хочется подумать, – признался Стас. – И не называй меня Стасиком!

– А зачем думать? – удивилась Нонна, напрочь игнорируя просьбу Стаса. – Ведь все уже ясно и так. О чем еще думать?

– Я не могу понять одной простой штуки, – признался Стас. – А жизнь меня учит, что простые штуки нужно понимать досконально. Иначе побьют. И больно.

– Так ты спроси у меня, и я все тебе быстро объясню! – пообещала Нонна. – И пойдем быстрее!

– Какой-то ресторан, какая-то студия, какие-то магазины, – перечислил Стас, – все это не тот бизнес, который можно назвать особо прибыльным. Какие же здесь есть особые интересы всех наших друзей, вроде того же Лористонова?

– Это у них нужно спросить!

– А скажи мне такую вещь, – попросил Стас, – много ли выпускниц этой студии устроились, ну, скажем, за рубежом? Или на хороших должностях в России?

– Я всех уже потеряла, но помню: кто-то работал в Думе.

– В Государственной думе? – Стас так удивился, что даже приоткрыл рот, но вовремя очнулся. – Как это в Думе? И кем?