приятно.

До этого я упорно пытался проигнорировать то обстоятельство, что ее обнаженные груди прижимались ко мне. Не хочется замечать таких вещей, когда в твоих объятиях плачущая женщина. Но теперь, когда мы начали целоваться, вспомнить об этом мне показалось вполне естественным.

Они протиснулись между прутьями и так мягко и пружинисто касались моей груди.

Во время поцелуя я стал извиваться, чтобы потереться о них. Мы оба взмокли от пота, и наша кожа стала скользкой, словно умащенная маслом. Ее набрякшие соски скользили по моей груди, словно маленькие язычки.

Я допытался немного отодвинуться, чтобы Билли не почувствовала мою эрекцию, но она крепко держала меня, и я не смог этого сделать.

Это был необыкновенно страстный поцелуй.

Когда он закончился, Билли, похоже, больше не плакала. Но мы оба запыхались. И она не отпускала меня. Ее руки были обвиты вокруг меня так же, как перед поцелуем. Мы оставались тесно прижатыми друг к другу.

– Спасибо, милый, – шепнула она.

– Не за что.

Билли тихонько хмыкнула, но ничего не сказала.

– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Кимберли.

– Уже гораздо лучше, – ответила Билли.

– Еще бы, – отозвалась Конни.

– Почему ты вечно ворчишь? – эта реплика пришла от Эрин и была первой, которую кто-либо из близняшек сделал с тех пор, как я отошел от их клетки. И я усмехнулся.

– Чтоб тебя в задницу! – огрызнулась Конни.

– Тебе того же и побольше. Тут уж не выдержала Алиса.

– Эрин! Тсс!

– Какая она стерва!

– Это ты дерьмоедка и шлюха! – закричала Конни.

– Дети, прекратите! – возмутилась Кимберли. – Давайте не ссориться между собой.

– Просрись! – кинула ей Конни.

Кимберли рассмеялась.

Билли, все еще находясь в моих объятиях, крикнула:

– Конни! Перестань! Что с тобой, черт побери, происходит?

– Ничего особенного. И с чего бы мне это? Моя голозадая мамуля в темноте тискается с моим парнем...

– Мы не тискаемся, – возразила Билли.

– С моим бывшим парнем. С получившим отставку размазней, гребаным неудачником и слюнтяем... Едва слышно Билли шепнула мне:

– Подойди к ней и обними.

– Да ты шутишь!

– Нет, вполне серьезно. Ступай.

– Сомневаюсь, чтобы ей это понравилось.

– Да она только этого и хочет. Иди к ней, пусть она увидит, что ты к ней неравнодушен.

– Я хочу остаться с тобой.

– Знаю.

– А ты разве не хочешь, чтобы я побыл здесь?

– Хочу, конечно. Но Конни... она так страдает. Иди к ней и будь с ней подобрее.

– Она меня ненавидит.

– Нет, это не так. Когда она думала, что ты умер... она себе места не находила.

В это было довольно трудно поверить.

– Правда?

– Да, правда. Никогда не видела ее такой удрученной. А сейчас иди, пожалуйста, к ней. – И Билли еще раз поцеловала меня. Поцелуй был легким, типа “спасибо-за-все-а-теперь-прощай”. Затем она убрала руки.

– Ладно, – нехотя согласился я, и меня чуть не вывернуло от досады и разочарования. Но просьбу Билли надо было уважить. – А можно я еще вернусь, попозже? – шепнул я, скользя руками вниз по ее спине и стараясь не нажимать на раны.

– Разумеется. Позднее. Но сначала помоги Конни.

Ниже пояса на ней ничего не было, и мои руки опустились ей на ягодицы. Билли не пыталась меня остановить.

Она лишь еще раз поцеловала меня и шепнула:

– Иди же.

Перестав ласкать ее, я вытащил руки из клетки. Отходя от нее, я довольно громко, так, чтобы все могли слышать и прекратили гадать, что происходило, произнес:

– Ну а как же Тельма? Разве она ничего не знала о планах Уэзли?

– Не имела ни малейшего представления, – ответила Билли с некоторым удивлением от внезапного возвращения к прежней теме. – Она и вправду верила, что он погиб при взрыве.

– Неужели он ей ничего не рассказал? Видимо, Билли недоумевала, почему я все еще стою у ее клетки, вместо того чтобы идти к Конни. По правде говоря, мне хотелось сделать еще что-нибудь приятное Билли, и я совсем не горел желанием встречаться лицом к лицу с ее дочерью.

Та была явно не в лучшем расположении духа.

– Его первоначальный план предусматривал и ее смерть, – сообщила Билли.

– Что?

– Сначала Уэзли намеревался убить Эндрю, Кита, тебя и Тельму. Так он мне сам сказал.

– Почему Тельму?

– А ты ее когда-нибудь видел? – выкрикнула Конни. – Ах да. Совсем забыла. Конечно же, видел. Но явно нашел ее столь привлекательной, что захотел даже побороться с нею голышом. Тебя тянет к женщинам в возрасте, правда? Тельма, моя мамуля, Кимберли. Уверена, ты не прочь побороться голышом и с...

– Перестань, – резко оборвала ее Кимберли.

– Уэзли ненавидел Тельму, – громко и решительно заявила Билли. – Ему не нравилось в ней все, но больше всего то, что она во многом была такая же, как он.

– Готов поспорить, тебе он этого не говорил, – сказал я.

– Ты прав. Это мое личное наблюдение. Но что он ненавидит ее – сказал. Назвал ее безобразной и отвратительной. И добавил, что всерьез намеревался убить ее после того, как прикончил бы всех мужчин. Потому что она ему надоела, и он не хотел, чтобы она путалась под ногами. Ему нужны были только мы. – Понизив голос, Билли прибавила: – И близнецы тоже. О них он не знал. Остров он выбрал из-за этих клеток, а близнецы стали чем-то вроде специальной премии. – Еще более тихим голосом она прошептала: – Иди к Конни. Не мешкай.

– Сейчас пойду, – шепнул я в ответ. Затем нормальным голосом спросил: – Почему же он передумал убивать Тельму?

– Потому что она спасла его задницу, – промолвила Кимберли.

– Когда мы устроили на него засаду на пляже? – переспросил я.

– Верно, – подтвердила Билли. – Все было почти так, как мы и предполагали: он был настолько серьезно ранен, что нуждался в помощи. После того как они выбрались из нашей засады, он разыграл перед ней спектакль: раскололся и исповедался. Уэзли признался ей почти во всем.

– За исключением того, что он ее ненавидит, – добавила Кимберли.

– Да, об этом он умолчал. Решил сохранить это в тайне. Утверждал, что любит ее. И сделал все это ради нее, потому что знал, как презирала она всех нас.

– За что же ей вас презирать? – изумился я.

– Хотя бы за то, что мы пытались убить ее мужа.