Сокращенно от Матрац.

Я долго спал на нем в состоянии, которое принято называть мертвецким сном.

Интересно, какая разница между комой и потерей сознания? Просто одно из них длится дольше? Не знаю, да и не столь это важно.

Так вот в какой-то момент я пришел в себя. Это случилось ночью.

Открыв глаза, я увидел над собой звездное небо. Где-то в глубине сознания лениво шевельнулась мысль: “Где я?”, но я решил, что, должно быть, на вылазке, и вновь погрузился в небытие.

Следующий раз я пришел в себя под палящими лучами солнца. Мне хотелось попросить кого-нибудь задвинуть это солнце куда-нибудь подальше – оно было слишком горячим и от него голова раскалывалась. Затем солнце удалилось и перестало мне докучать.

Время от времени меня беспокоили насекомые. Правда, я почти не обращал на них внимания.

Иногда мне даже нравилось их щекотание.

Наверное, я пересмотрел за это время добрую сотню снов. Я мог бы исписать эту тетрадь до последней страницы, но так и не закончил описывать все сны, которые посетили мою больную голову (многие из которых я хотел бы забыть, но не могу), пока я валялся на дне пропасти.

И они были намного красочнее и реалистичнее обычных.

Некоторые из снов были в высшей степени эротическими. Главным образом в них была задействована Кимберли, но в некоторых появлялись Билли и Конни, были и такие, в которых женщины являлись в различных сочетаниях.

Тельма тоже попала в некоторые сновидения. Эти, хотя обычно и сексуальные, носили характер кошмаров. Часто определенную роль в них играла ее бритва. Сны с участием Тельмы были действительно болезненно мрачными, извращенными и отвратительными.

То же можно сказать и о большинстве других моих кошмаров.

Страх и ужас.

Например, в одном я взбирался на дерево, чтобы срезать тело Кита, после того как его повесили. Что и в действительности было достаточно мерзко. Но во сне было еще хуже. Неожиданно он качнулся ко мне туловищем и обнял меня – обернул вокруг меня руки и ноги – и начал грызть мой нос.

Этот сон был хоть и мерзкий, но короткий.

А было несколько кошмаров, показавшихся мне бесконечными.

В одном из них, который помнится особенно живо, в прекрасный солнечный день на пляже ко мне подошла группа женщин. Вначале я не понял, кто они. Во-первых, они были нагими, так что я не мог различить их по одежде. Во-вторых, у них не было голов. Их шеи заканчивались жилистыми обескровленными обрубками.

Я почувствовал довольно сильное возбуждение, но еще и испугался.

Они сообщили мне, что я мог бы их спасти, если бы сильно этого захотел. (И это несмотря на отсутствие голов.) Мне страстно захотелось им помочь, и я осведомился у них, как это сделать. На что они ответили:

– Ты должен подобрать нам головы.

Вот тогда-то я и заметил, что каждая из женщин прятала что-то за спиной.

И они дружно, как по команде, вывели руки из-за спины.

У каждой в руках была голова.

Среди голов я узнал лица Конни, Билли, Кимберли, Тельмы, Уэзли, мисс Кертис (моя учительница в пятом классе, которой я тогда ужасно увлекся), Ардет Свон (подружка в старших классах, которая мне так ничего и не позволила) и какая-то совершенно незнакомая женщина (мне кажется), которую можно было бы назвать довольно привлекательной, если бы не кольца, булавки и шпильки, в изобилии украшавшие ее лицо и уши.

Последняя голова принадлежала моей собственной матери. Одному Богу известно, как затесалась она сюда, но ее появление определенно усилило бросающую в дрожь причудливость этого кошмара.

С самого начала мне стало ясно, что в руках у дам были не их головы, а чужие.

Голова Уэзли объяснила мне правила игры.

– Если ты хочешь спасти нас, ты должен правильно распределить головы до заката. Думаешь, тебе это удастся, дружок?

– Тебя бы я не спасал, если бы это от меня зависело, – объявил я ему.

К тому же тела Уэзли здесь даже не было. Из девяти обезглавленных тел, выстроившихся передо мной на берегу, все без исключения обладали исключительно женскими половыми признаками.

Взяв из рук плотно сбитой девицы башку Уэзли, я швырнул ее подальше. Затем подбежал к голове Тельмы, вырвал ее из рук худенькой девчонки, в которой я заподозрил Конни, подскочил с нею к той коренастой даме, у которой выхватил голову Уэзли, и насадил ее на обрубок шеи.

Тельма, теперь полностью укомплектованная, улыбнулась и угрожающе пошевелила в мою сторону пальцами.

Не буду описывать весь этот кошмар. Не хочется даже думать кое о чем из того, что случилось, тем более писать об этом. Так что опущу самое худшее, а расскажу лишь о том, что не столь омерзительно.

На всем протяжении этого сна, смеялся ли я, или чувствовал сильное сексуальное возбуждение, или смущение, или отвращение, или ужас, меня ни на миг не покидало гнетущее чувство страха. Никто не разъяснил, что случится, если мне не удастся правильно подобрать головы к телам до заката – помимо самого очевидного, а именно, что я не “спасу” женщин. Но у меня было предчувствие, что моя судьба могла стать слишком ужасной, чтобы это можно было выразить словами.

А закат быстро приближался.

Так что я носился как угорелый туда-сюда, вырывая из протянутых рук головы. После чего сновал между женщинами, суетливо приставляя головы к шейным обрубкам.

Это было не так просто, как может показаться на первый взгляд.

С Уэзли и Тельмой мне удалось разобраться почти сразу же. Без этих двоих оставалось семеро. На Конни и Кимберли я насмотрелся достаточно, чтобы узнать их тела, так что проблем с ними не было (если не считать того, что голову Конни я уронил и мне пришлось гоняться за ней по пляжу). С четырьмя разобрался, теперь оставалось пять.

Затем я попытался укомплектовать Билли, полагая, что это будет сущим пустяком. В конце концов она вечно расхаживала в одном бикини, да к тому же в ту ночь, когда после неудачной попытки перехвата Тельмы она пропахала песок, я видел ее груди полностью обнаженными. (Даже во сне помнил, как выглядели они тогда, вывалившись из бюстгальтера бикини.)

Вырвав голову Билли из рук какого-то неизвестного тела, я поспешил к дородной и пышной фигуре, которая, по моему убеждению, принадлежала матери Конни.

Когда же я плюхнул ее на шею, рот Билли произнес:

– Глупый ход, Руперт. Ты что, родной матери не узнаешь?

Тьфу ты!

В другом конце шеренги я заметил идентичное тело.

А по мне, так обе похожи на Билли.

Тпру! Нелли! А вот и Фрейд с его вездесущим Эдиповым комплексом.

К черту! Некогда тревожиться о том, что там копошится в моем подсознании. К хренам собачьим Сверх- Я!

Все же этот эпизод потряс меня до глубины души. Но нет худа без добра: я быстро водрузил сразу две головы на плечи их истинных хозяек – Билли и моей матери.

После чего занялся головой незнакомки.

Ее уши, ноздри, губы и даже веки были сплошь утыканы всевозможными металлическими украшениями. Взяв эту голову из рук Кимберли, я пулей пронесся вдоль шеренги дам к бледной худощавой девчонке с болтавшимися из проколотых сосков, клитора и т. д. кольцами. Пустяковое дело.

Теперь у меня осталось только две бесхозные головы: моей смазливой блондиночки – училки пятого класса, мисс Кертис, и школьной подружки, Ардет Свон.

Да вот незадача: безголовых тел было три.

А все потому, что своим первым ходом в этой игре я выкинул голову Уэзли.