Девушка хотела отказаться, но граф резко произнес:

— Я предлагаю вам выпить этот бокал, графиня. Вам не удалось допить шампанское на балу, помните?

«Когда он говорит, начинаешь верить, что перед тобой все-таки человек, — подумала Виктория. — Жаль, что он больше молчит. Хотя, может быть сегодня что-нибудь изменится?» ,

Майлз продолжал:

— У вас сегодня был гость, да? Виктория вздернула подбородок:

— Что я слышу, милорд? Неужели мне нельзя принимать гостей?

— Конечно, можно. Но я бы хотел, чтобы вы мне рассказали, графиня, про сегодняшнего гостя. Кто это был?

Лгать не имело смысла — Грейсон уже знал.

— Граф Антонио Дефазио. Насколько я понимаю, вас много раз видели в обществе графа. Вам известна его репутация? Виктория слабо улыбнулась.

— Ну конечно. Антонио великолепно танцует. Он приятный и интересный собеседник. К тому же обаятельный кавалер.

— Вы знаете, что я не это имею в виду. Девушка пожала плечами.

— У мужчин бывают любовницы, а у женщин — любовники, — дерзко заявила она. — Так уж повелось.

— Может, и так, на это не для меня. — Вдруг Майлз оказался рядом с Викторией, заставил ее встать. Сильными руками он сжал ее хрупкие плечи.

— Последние несколько недель вы делали все, что вам заблагорассудится. Больше этого не будет. Я не позволю, чтобы ваше поведение позорило мое имя. Ваше имя, — подчеркнул граф.

Виктория возмутилась, но сдержала себя.

— О каком поведении вы говорите?

— То, что вы танцуете с графом Антонио Дефазио. Принимаете его в нашем доме, когда меня нет.

— В нашем доме? — насмешливо спросила она. — Это ваш дом, милорд.

— Он также и ваш, — возразил Майлз, — по крайней мере до тех пор, пока ваш отец не перестанет вмешиваться в наши дела. Виктория еле сдержалась, чтобы не закричать на мужа.

— Вы хотите еще что-то сказать, милорд?

— Да. Вы больше не будете танцевать ни с графом, ни с любым другим мужчиной.

— Ну, милорд. — Виктория усмехнулась. — Вы что, ревнуете? — Она издевалась. Но ей так хотелось услышать, что Майлз скажет: «Да, ревную». И — помоги ей Господь — ей хотелось, чтобы граф обнял ее, хотелось почувствовать его страстные, обжигающие поцелуи. Забыть эти злые слова, и чтобы все остальное не имело значения.

О, все это не имеет никакого смысла! Она хочет избавиться от него, а он — от нее.

— Вы не ответили, милорд. Вы ревнуете?

— Конечно, нет. Глупо было так думать. Он оскорбляет ее.

Боже, помоги ей — он вонзил нож ей в сердце. Но она ни за что не покажет это.

— Тем не менее, — продолжал Майлз, — я говорю серьезно, Виктория. Я не позволю вам снова встречаться с Дефазио.

Виктория прищурилась.

— Вы запрещаете мне? — с милой улыбкой спросила она.

— Называйте это как хотите. Вы больше не будете видеться с ним. И больше не будете возвращаться домой на рассвете.

— На рассвете, — возмутилась девушка. — Я никогда не возвращалась на рассвете!

— И не будете.

— Вы не остановите меня!

— Думаю, что остановлю.

— Что вы сделаете? Запрете меня на ключ?

— Если это будет нужно. Вам нужна твердая рука, Виктория. Вы сумасбродная и безрассудная, и я больше этого не потерплю.

Графиня раскрыла рот от изумления.

— Вы считаете, что хорошо меня знаете? Ошибаетесь! — Она вырвалась из рук Майлза. Ее глаза сверкали. — Почему вас беспокоит, чем я занимаюсь и с кем я этим занимаюсь?

Майлз стоял перед Викторией как каменное изваяние.

— Нелепый вопрос, графиня. Я беспокоюсь, потому что вы моя жена.

— Жена, которая вам не нужна, — с горечью сказала девушка.

— Это не важно. Мы обвенчаны. И вы будете следить за своими манерами и тоном.

— Я не нуждаюсь в уроках хорошего тона, милорд. И уж конечно, не собираюсь брать их у вас!

— Я говорю серьезно, Виктория. Я не потерплю, чтобы вы ездили на балы с Дефазио! Графиня воскликнула:

— Да ваша воля, вы бы заточили меня в этом доме, чтобы я… я… заплесневела!

— Вы ошибаетесь, графиня.

Слезы жгли глаза. Виктория яростно вытерла их.

— Я уезжаю домой к папе, — объявила она. Девушка попыталась пройти мимо Майлза, но тот преградил ей дорогу. — Позвольте мне пройти!

Майлз схватил ее. От выражения его лица кровь стыла в жилах.

— Вы не уйдете, Виктория.

— Нет, уйду. Я уезжаю домой! Даже папа со мной так не обращался!

— А надо бы. Возможно, тогда мы не оказались бы в таком затруднительном положении.

Майлз не должен был так говорить. Он это понял в тот момент, когда слова сорвались у него с языка. Виктория побледнела. Какое-то мгновение у нее был такой вид, будто ее ударили. А затем она сделала то, чего граф никак от нее не ожидал. Она расплакалась.

Майлз ошеломленно смотрел на нее. Он был готов к тому, что Виктория ответит ему неистовой яростью, пренебрежением — всем чем угодно, кроме этого.

Она рыдала так, будто у нее случилось несчастье.

Майлз осторожно обнял ее, подвел к небольшой софе, усадил. Голова Виктории покоилась на плече Грейсона. Он сидел, убаюкивая ее. Граф не произносил ни слова, а только гладил ее по голове и прижимал к себе так, как если бы это была Хитер.

Вскоре его жена успокоилась.

— Ну, — ласково произнес Майлз. — Вы не хотите сказать мне, что случилось?

Странно, Виктория даже не попыталась отодвинуться.

— Это… все, — прошептала она. Он внимательно посмотрел на Викторию. Заплаканная, она была даже красивее.

— Все?

Виктория вздохнула, и ее теплое дыхание коснулось его щеки.

— Мне очень жаль, что я так рассердила папу. Я… я сожалею, что вовлекла вас в свою глупую затею. Но я это сделала, и… и теперь вы очень несчастны.

— Позволю себе не согласиться с вами, Виктория. Я считаю, что вы гораздо несчастнее меня.

Она улыбнулась. Это была жалкая улыбка, но тем не менее — улыбка.

Неожиданно девушка шумно вздохнула, высвободилась из его объятий. Виктория не могла поднять глаз.

— Просто я… я чувствую, что мне здесь не место. — По щеке покатилась слеза. Виктория прошептала: — Я… я знаю, вы меня ненавидите… Я погубила вашу жизнь.

— Немедленно прекратите. У меня нет к вам ненависти, графиня.

— Честно?

— Честно.

Майлз смотрел на Викторию. Лицо ее покраснело, глаза, все еще влажные от слез, сияли ярче, чем всегда, густые ресницы блестели. Господи, Виктория была прелестна. Однако он только что держал в