навстречу.

— Добрый вечер, милорд.

— Добрый вечер, Нельсон. — Граф отдал дворецкому перчатки и трость. АЗатем задал неизменный вопрос:

— Графиня дома? И услышал неизменный ответ:

— Нет, милорд.

— Ясно. А где она?

— Милорд, она говорила что-то о бале у лорда и леди Рейли.

В этот момент Майлз увидел на серебряном подносе визитную карточку. Он поднял ее и прочитал — «Граф Антонио Дефазио». Майлз затрясся от ярости. Он слышал, как имя графа передают из уст в уста — в сочетании с именем его жены!

— Граф был здесь?

— Сегодня днем, милорд. Они с графиней пили чай. И он сопровождал миледи на бал.

Итак, теперь эта крошка принимает своих поклонников в его доме! Стоунхерст проклинал все на свете: свою жену, ее поклонников, собственную глупость.

Вскинув голову, он сказал:

— Нельсон, прикажите подать карету.

Виктории было скучно как никогда. Играла одна и та же веселая музыка. Вокруг было море лиц. Девушка перестала их различать. А запах цветов вызывал отвращение. Если ей придется побывать еще на одном таком же ужасном вечере, она завоет.

Танцуя с Антонио, Виктория молилась о том, чтобы он отпустил ее. У нее болела голова и устали ноги. Единственное, чего Виктория сейчас хотела — это поехать домой…

Домой.

У девушки защемило сердце. Где теперь ее дом? Отец навязал ее графу, а граф охотно от нее избавился бы.

Танец закончился. Обняв Викторию за талию Антонио хотел увести ее из зала, но она осторожно высвободилась.

— О, вон там Софи! — воскликнула графиня. — Извините меня, граф, мне нужно с ней поговорить. — Виктория поспешила через весь зал к Софи.

Подойдя к подруге, она поцеловала ее в щеку.

— Ты появилась как раз вовремя, Софи. Антонио очень милый, но иногда он начинает надоедать.

— О Виктория, но он такой красивый, такой обаятельный. И он очарован тобой.

Виктория кисло улыбнулась и села в кресло.

— Конечно, на него приятно смотреть. Со стороны. Но он занят только собой, Софи. Софи мечтательно вздохнула:

— И все же я хотела бы быть на твоем месте… — Она обвела взглядом зал и неожиданно вскрикнула: — Виктория! Боже! Он… он здесь!

Юная графиня взяла бокал шампанского с подноса.

— Кто, голубушка?

— Твой муж!

Твой муж. Виктория чуть не выронила бокал.

— Дорогая, а что, если он видел, как ты танцевала с Антонио? Ты думаешь, он рассердится? Ты думаешь, он будет ревновать? Он идет сюда и… о Боже… Кажется, я передумала, я не хотела бы быть на твоем месте. Я могла бы поклясться… что он… ревнует.

Виктория взглянула туда, куда смотрела Софи. Майлз шел к ним. Но судя по выражению его лица, он вовсе не ревновал.

Стоунхерст, несомненно, был очень зол.

Однако когда Грейсон подошел к ним, лицо его было бесстрастным. Он поклонился.

— Виктория, я понятия не имел, что вы здесь. — Майлз обернулся к Софи. На четко очерченных губах играла умопомрачительная улыбка. — Кто ваша спутница, моя дорогая? — Виктория увидела, как в глазах Софи появилось мечтательное выражение, и чуть не застонала.

Девушка встала и дотронулась до руки подруги. От страха у нее дрожали колени. Но Виктория решила не выдавать себя. Она выдержала взгляд мужа.

— Милорд, это моя лучшая подруга, мисс Софи Мэйфилд. Софи, это мой муж Майлз Грейсон, граф Стоунхерст.

— Мисс Мэйфилд, я надеюсь, вы не возражаете: я хочу похитить свою жену. Можете себе представить, мы женаты почти две недели и еще ни разу не танцевали.

Майлз поставил бокал, который держала Виктория, схватил ее за руку и увлек в центр зала. Виктория, насупившись, смотрела на Майлза.

— «Женаты почти две недели и еще ни разу не танцевали», — повторила она. — Интересно, кто в этом виноват?

— Я вас слишком редко вижу, графиня.

— Милорд, — Виктория изобразила улыбку, — я могла бы то же самое сказать о вас.

Майлз предпочел ничего не отвечать. Девушка чувствовала на спине его руку. Он прижимал ее к себе — гораздо сильнее, чем позволяли приличия! Виктория была так близко к мужу, что у нее закружилась голова… «Нет, просто мы очень быстро кружимся», — сказала она про себя.

Именно в этот момент графиня заметила, что? они привлекают всеобщее внимание.

— За нами наблюдают, — прошептала она. — Ж Неужели мы дадим им новый повод для сплетен?

— Одним больше, одним меньше, моя дорогая, какая разница. — Голос Грейсона звучав почти сердито.

Но ни один мускул не дрогнул на его лице. «Hi как ему удается сохранять такое самообладание?» — подумала Виктория.

— Я считаю, графиня, — сказал Майлз, — что о поводах для сплетен мы можем поговорить дома. — И Стоунхерст повел жену к выходу.

Виктории вдруг расхотелось уходить. Она попыталась высвободиться.

— Но я пришла с…

Рука, обнимавшая талию Виктории, была подобна стальному обручу.

— Я знаю, кто вас сопровождал. Тем не менее вы уйдете со мной.

Кто-то похлопал Майлза по плечу.

— Извините, — произнес голос с сильным акцентом. — Но Виктория обещала следующий танец мне.

Девушка затаила дыхание. Майлз повернулся и посмотрел Дефазио в лицо, потом покачал головой и спокойно сказал:

— В таком случае боюсь, что вам не повезло, дружище. Потому что моя очаровательная жена обещала мне этот вечер, как и все остальные вечера.

Сильно покраснев и бормоча извинения, Дефазио отступил.

Виктория сжала губы. Когда они сели в карету она дала волю своему гневу:

— Я не помню, что обещала вам этот вечер, милорд. Ни этот вечер, ни все остальные.

— Позволю себе не согласиться с вами, графиня. Или вы так быстро забыли ваши брачные обеты?

Виктория замолчала. «Черт возьми этого человека, — в бешенстве подумала она. — Почему у него на все есть готовый ответ?»

Как только они оказались дома, Майлз провел ее в гостиную и закрыл двери. Не обращая внимания на Викторию, он снял пальто, размотал шейный платок и бросил их на спинку стула. Потом стал расстегивать рубашку. Виктория ничего не понимала. Не может быть, чтобы он… Да нет. Пожалуй, это нелепая мысль. Ведь Майлз не скрывал, что она не нравится ему.

Виктория села в кресло, обитое бархатом, а ее муж налил в бокалы вино. Он повернулся и посмотрел ей в лицо. У Виктории сильно билось сердце, потому что муж смотрел на нее очень странно.

В этот миг она почти могла поверить, что он ревнует… Но нет. Она ошибалась. «Статуи не умеют ревновать. Они вообще никаких чувств не испытывают». Майлз протянул жене бокал вина.