— Целующиеся сестра и брат?

Мерседес вздрогнула. Она втянула голову в плечи и почувствовала, как зашевелились волосы у нее на затылке, а тело покрылось гусиной кожей. Она ничего не могла с собой поделать — по всему телу снова волной прокатилась дрожь.

— Какое пошлое, выражение! — напряженно сказала она.

Колин с интересом смотрел на нее, склонив голову.

— Вы ни разу не слышали его прежде?

— Нет, — выговорила она с трудом.

— Это просто означает, что кровное родство достаточно отдаленное и нет опасности кровосмешения, а следовательно, и препятствий для заключения брака.

— Я сама догадалась, — холодно сказала она, — моего образования для этого хватило. И все-таки это очень вульгарное выражение.

Голос Торна выражал полнейшее равнодушие:

— Может быть, вы перепутали выражение с самим действием.

— Я думаю, что…

—  — Целующиеся брат и сестра, — тихо произнес Колин, прислушиваясь к звучанию. — Нет, никаких вульгарных ассоциаций у меня в голове не возникает. Хотя, если признаться, когда я увидел, как Северн поцеловал вас в щеку, и даже не один раз, а два, я удивился: как это вам удается удерживать свои позиции?

Он почти улыбнулся, когда увидел, как она выскочила из своего кресла, как чертик из табакерки.

Мерседес кипела от гнева.

— Мои обязанности хозяйки не дают вам права потешаться на мой счет. Я пригласила вас сюда, чтобы предупредить о грозящей вам опасности. Если вы не прислушались к этому, то я умываю руки.

Она молча выждала несколько ударов сердца, пытаясь прочесть что-нибудь на его лице. Его глаза были похожи на отполированный обсидиан — сверкающий и неприступный.

— Прекрасно, — сказала она, так и не дождавшись ответа. — Всего хорошего, капитан Торн!

Мерседес сделала изящный поворот, так что ее юбка развернулась в воздухе как веер. Она уже шагнула к двери, как вдруг внезапно остановилась.

Колин захватил в кулак подол юбки и резко притянул ее к себе. Опираясь спиной о край графского стола, Колин зажал ее между расставленными ногами. Он отнюдь не счел отсутствие сопротивления с ее стороны за согласие. Она просто боялась за платье. Как только она оказалась в пределах досягаемости, он тут же повернул ее к себе лицом и обхватил руками талию.

Мерседес ничего не сказала. Она прожигала его взглядом, будто надеясь, что он устыдится и отпустит ее.

— Этот взгляд на меня не действует, — заявил он ей. — Найдите другой.

Ее ясные серые глаза сузились.

— Уже лучше, — сказал он, ничуть не тронутый ее гневом.

— Вы невыносимы.

— Да, мне говорили об этом.

Он доводил ее до бешенства. Мерседес оглянулась на дверь.

Предупреждая ее следующее движение, Колин сказал:

— Я запер дверь, когда входил сюда. Не нужно было оставлять ключи в замочной скважине, если вы не собирались ими воспользоваться.

Мерседес увидела, что ключей там действительно нет,

— Они у меня в кармане, — сказал он, когда она опять обернулась к нему. — Наверное, вы были слишком заняты чаем и печеньем, чтобы заметить это.

Его глаза остановились на ее губах в тот момент, когда она открыла рот. Колин не был уверен, что она не собирается закричать, поэтому не стал рисковать.

— Если вы будете кричать, я вас поцелую.

Ее рот при этом закрылся так быстро, что он почувствовал себя несколько уязвленным. Сдержанно улыбаясь, он продолжал рассматривать ее. Она явно чувствовала себя неуютно под его испытующим взглядом, но, видимо, не хотела или не могла отвести глаза. Вполне возможно, что тут было и то и другое. Ему было интересно: каких действий она от него ожидает?

Колин снял руки с ее талии, но зато сжал посильнее ноги. И хотя его хватка стала еще более жесткой, он заметил, что Мерседес даже не покраснела. Ее взгляд был прикован к его лицу, но Колин чувствовал, что она смотрит скорее не на него, а сквозь него. Это был тонкий и незаметный уход в себя при полнейшем спокойствии и безмятежности. Она будто хотела стать невидимой, но ни одно желание или побуждение не отразилось на ее лице. Мерседес Лейден каким-то одной ей известным способом могла становиться непроницаемой.

— Расскажите мне об опасности, которая, как вы говорили, мне грозит, — попросил Колин.

Он был так близко, что Мерседес чувствовала его порывистое дыхание. Но это не вызывало у нее отвращения. Его слова доходили до ее сознания не сразу, а как эхо. Она медленно закрыла глаза. Руки ее безвольно повисли вдоль туловища. Она чувствовала себя обнаженной и страшно уязвимой. Мерседес надеялась, что Колин не догадывается о глубине ее страданий. Она не хотела, чтобы он имел над ней такую власть.

— Лорд Северн считает, что вы с вашим другом убили моего дядю, — спокойно сказала она.

— Вы уже что-то подобное говорили, — напомнил ей Колин.

— Он собирается завтра утром позвать местное начальство, чтобы вас допросили.

— Неужели?

Ей показалось, что он не очень-то огорчен этим известием, а скорее развеселился.

— Вы или мистер Джонс, наверное, упоминали в разговоре гостиницу «Случайный каприз». Так вот, он собирается разыскать вас там.

Колин ничего ей на это не ответил. Его больше интересовали мотивы ее откровенности.

— Зачем вы мне все это говорите?

— Я думала, что это совершенно очевидно. Относительно Мерседес ничто не могло быть очевидным. Он чуть не сказал ей об этом, но вовремя сдержался. Она пока не заслуживала того, чтобы знать, как успешно ей удается держать его в напряжении.

— Все равно объясните мне, — сказал он.

— Мне казалось, что вы воспользуетесь возможностью уйти.

— Несомненно.

— Не думаю, что вам хочется попасть на допрос.

— Конечно, не хочется.

— Так чего вы не понимаете?

Колин покачал головой. Он явно развеселился, и на лице его опять появилось подобие улыбки.

. — Вы можете хоть кого пытаться убедить, что преследуете мои интересы. Но ведь я тот, кого вы пытались убить прошлой ночью. Этот благородный жест с вашей стороны нарушает все законы логики.

— Может быть — вашей логики? — ядовито заметила она. — Лично мне все понятно.

«Ничего удивительного!» — подумал Колик.

— Сдается мне, что комната в северной башне — это что-то вроде маленького семейного убежища, — сказал он. — Я не очень удивлюсь, если вы окажетесь лунатиком.

Он почувствовал, как ее пальцы судорожно дернулись у его бедер. Он без труда угадал причину этого движения. У нее руки так и чесались, чтобы дать ему пощечину.

— Что, граф послал вас специально, чтобы припугнуть меня, а может, после того как вы убежали от меня, вам удалось еще и прикончить его?

Медленно открыв рот, Мерседес в изумлении уставилась на него.

Колин наклонил голову и закрыл ей рот поцелуем. У нее были горячие губы и сладкое дыхание. Чай с печеньем!

Он углубил поцелуй, обводя кончиком языка изнутри ее верхнюю губу и ощущая ее зубы.

Мерседес откинула голову. Она высвободила руки и стала колотить его по бедрам. Колин стоял