но понимала, что он вряд ли упустит такую возможность.

– Джекоб, – нерешительно заговорила она, хотя и знала, что лучше бы этот разговор не начинать, – раз я остаюсь с мамой, мне понадобится еще одежда. У меня с собой только одна ряса. Мы так спешили, когда уезжали, и я была так растеряна, что не подумала взять остальные вещи. Как ты считаешь, можно будет послать кого-нибудь из работников в монастырь, чтобы забрать кое-какие мои вещи?

Суровые золотистые глаза яростно сверкнули.

– У тебя в твоей комнате есть одежда, Тори, – резко проговорил он. – Мама сохранила большинство твоих старых вещей. И шкаф, и комод стоят там же, где стояли.

Усталый вздох, казалось, сотряс все ее тело, но она взяла себя в руки, готовясь к предстоящему спору.

– Я не могу носить свои старые платья, Джекоб. Мне нужны мои остальные рясы. Пошли за ними, пожалуйста.

– Нет. – Всего одно слово, короткое, резкое, и вот война между ними объявлена.

– Тогда я сама попрошу одного из мужчин, – решительно глядя на него, заявила Тори, хотя голос | ее оставался спокойным и мягким.

Джейк покачал головой.

– Нет, не попросишь. Любой, кто нарушит мои приказы, недолго проработает на «Ленивом Би», и я не думаю, что кто-нибудь рискнет своей работой, только чтобы угодить тебе.

– – На самом деле ты хочешь сказать, Джекоб, что они не рискнут навлечь на себя гнев такого грозного стрелка? – В ее голосе слышался явный сарказм. – Тогда ты достоин презрения, Джекоб Бэннер! Но твоя тактика со мной не сработает. Я сама заберу свои вещи из монастыря.

– И оставишь свою мать без присмотра? – Он поднял брови.

При этих словах она заколебалась, затем возразила:

– Ты же сам говорил, здесь есть Роза. И это ненадолго. Съезжу туда и обратно за несколько часов.

– Забудь об этом, Тори. В ближайшее время ты туда не вернешься.

Его самоуверенный тон только больше взбесил ее:

– Ты не сможешь меня остановить, Джекоб.

– Не смогу, ангельское личико? – поддел он ее. Несколько долгих минут они упрямо сверлили друг друга взглядом под тиканье старых дедовских часов.

– Сколько тебе лет, Тори? – наконец поинтересовался он дружеским тоном, казалось, переводя разговор на другую тему. – У тебя ведь скоро день рождения, не так ли?

Тори хмуро глядела на него с другого края стола, соображая, к чему он клонит.

– Да, в конце августа мне будет восемнадцать. Кивнув, он продолжал:

– То есть до этого, милая, еще три месяца. – Он замолчал, но в золотистых его глазах засветилась насмешка. – До тех пор, согласно завещанию отца, я твой законный опекун. У меня в руках полный контроль над тобой и всеми твоими поступками. Не говоря уж о твоем состоянии, включая кругленькую сумму, которую отец отложил для тебя до твоего замужества или до того дня, когда тебе исполнится двадцать один год, смотря по тому, что произойдет раньше.

– И ты собираешься пробыть здесь так долго, Джекоб? – ядовито-медовым голосом осведомилась она. – Помнится, единственный раз ты приехал на такое время, что стоило повесить шляпу на гвоздь, – это когда с отцом случился удар, и ты был нужен маме, чтобы следить за ранчо. А потом, достаточно было отцу поправиться настолько, что бы взяться за дела самому, ты сразу же отбыл в неизвестном направлении – к своим пистолетам и славе великого и страшного стрелка.

Джейк злобно уставился на нее.

– Когда на тебя найдет, ты все такая же ведь мочка с острым, как бритва, язычком. – Он криво усмехнулся, отчего у нее все внутри дрогнуло. – Но не беспокойся. Я пробуду здесь долго, достаточно для того, чтобы избавить тебя от этой привычки. Великий и страшный стрелок, такой как я, сумеет справиться с дерзкой девчонкой, вроде тебя, одной левой. Кроме того, многое изменилось. Отца больше нет. На этот раз ему не станет лучше и он не возьмется, как раньше, за дела.

– Да, многое изменилось, Джекоб. Вот только в чем – в том, что ты стал нужен маме и ранчо, или в том, что больше нет отца, который погонял тебя и командовал, как надо все делать? Ты теперь останешься здесь насовсем?

Лениво пожав плечами, он постарался скрыть, как больно задели его ее слова. В них было много правды.

– Может быть. Посмотрим, как пойдут дела. Может, теперь я испробую некоторые свои идеи, на которые отец не соглашался. Как ни велико это ранчо, нам двоим было на нем тесно.

– Потому что каждый хотел настоять на своем и ни один не хотел уступать.

– Не совсем так, Тори, – напомнил он. – Ты же знаешь, как между нами было. Всю жизнь я старался, как проклятый, соответствовать тому, чего от меня ждал отец, но всегда не дотягивал до его стандартов. Как бы я ни старался, ему всегда требовалось, чтобы было еще лучше. Господи! – простонал он с отвращением. – Я мог по воде пешком пройти, но он бы ворчал, что я и телегу не прихватил с собой.

Тори болезненно дернулась.

– Пожалуйста, Джекоб, не поминай всуе имя Господне в моем присутствии. Хватит того, что ты вытащил меня домой.

Он поднял бровь с привычной дерзостью.

– Только не говори мне, Тори, что ты не рада оказаться здесь, не рада снова увидеть Кармен, пусть и в