не думая о последствиях, и вообще была полной противоположностью робким тихим монахиням, с которыми Тори привыкла общаться. Она была хорошей матерью и любящей женой, но при этом оставалась хозяйкой себе, твердо знающей, кто она и чего хочет. Если ей хотелось ездить в седле по-мужски, она так и делала, и дьявол забери тех, кому это не нравится. Если она хотела носить ребенка на спине, как индейцы, попробовал бы кто-нибудь осудить ее за это. А еще у нее было свое оружие, и она умела им пользоваться.

– Я слишком много пережила, чтобы рисковать потерей своих любимых, – рассказывала Мегэн глядящей на нее во все глаза Тори. – Если когда-нибудь дойдет до этого, я убью всякого, кто попробует причинить вред моей семье.

– Это твой муж научил тебя стрелять? – спросила Тори и рассказала, как и Рой, и Джекоб пытались ее учить и какой бестолочью она себя при этом проявляла.

Посмеявшись над постигшими ее испытаниями, Мегэн сказала:

– Блейк не то чтобы учил меня. Скорее у меня к этому природный дар. Однако он показал мне, что надо делать, и хотя выхватываю я пистолет не слишком быстро, но обычно попадаю, куда целюсь.

– А я вот ни у кого не смогу отнять жизнь, несмотря ни на что, – доверительно сказала Тори. – Ненавижу оружие и насилие. Я говорю это не для того, чтобы выглядеть лучше других или что-то в этом роде, но разве тебя не ужасает мысль о том, как это ты прольешь кровь другого человека?

– Тори, дорогая! – хохотнула Мегэн. – Я же не стреляю в людей направо-налево. Просто хочу суметь, если понадобится, защитить тех, кого люблю.

Подумав какое-то время, Тори неохотно согласилась.

– Может, мне все-таки научиться пользоваться пистолетом? Маловероятно, что придется пристрелить что-то более серьезное, чем змею, зато Джекоб будет меньше за меня волноваться.

Вздрогнув, Мегэн сказала:

– Я попробую научить тебя, если захочешь. Но обещай мне больше никогда не упоминать о змеях. Я их ненавижу! Они пугают меня до одури! Блейка как-то укусила одна, и я думала, он умрет прямо у меня на глазах.

– А меня пугают пистолеты, застенчиво призналась Тори. – И ты считаешь, что все-таки сможешь меня научить?

Мегэн пожала плечами,

– Попытка не пытка. Ведь так? Но я гарантирую, что буду терпеливей мужчин. Может, твоя беда именно в этом. Я начинаю подозревать, что все мужчины нетерпеливы и, взрослея, становятся только хуже. Помоги мне, Господи, если в этот раз у меня будет сын! Этого чертенка Алиты хватает с избытком!

Глаза Тори удивленно расширились.

– Ты ждешь еще ребенка? – возбужденно спросила она.

Мегэн кивнула и похлопала свой плоский животик.

– Он или она появится в феврале, по моим расчетам. К тому времени Алите будет два года, и, надо надеяться, с ее пеленками будет покончено.

– Но ты не выглядишь… ну… ты выглядишь обычно.

– Я все забываю, насколько ты еще наивна, – с улыбкой сказала Мегэн. – Еще слишком рано, чтобы было видно, но пройдет пара месяцев, и я стану похожа на бегемота.

– А тебе не надо лежать или побольше отдыхать? – полюбопытствовала Тори. – Ведь наверняка вредно так мотаться.

– Тори, я беременна, а не смертельно больна, – фыркнула Мегэн, качая головой. – Я себя превосходно чувствую, так что не вздумай нянчиться со мной. Мне этого хватает, как только Блейк появляется рядом.

– А разве у тебя ничего не болит? Тебя не тошнит или еще что-то? – настаивала Тори, вспоминая все, что слышала от подруг и знакомых.

Сжалившись, Мегэн решила рассказать Тори все, что она хочет знать, что ей нужно будет знать, когда она обнаружит, что ждет ребенка.

– Когда я встаю утром, меня мутит, а от запаха кофе, который я в обычное время обожаю, просто начинает тошнить. Но потом я себя прекрасно чувствую весь день. Стараюсь хорошо есть, пить побольше молока, которое терпеть не могу, а сухарики помогают моему желудку успокоиться. По крайней мере на этот раз у меня хоть нет неожиданных головокружений, как было с Алитой.

Что же касается того, больно или не больно, то У меня сейчас груди более чувствительны и слегка увеличены, но болеть не болят. Ожидание ребенка – не испытание, Тори. Это радость. Самая великая радость, какую может пережить женщина. Единственная настоящая боль – это когда рождается ребенок, но и эта боль забудется, когда возьмешь в первый же раз в руки своего ребенка. Я не могу даже описать, какой это замечательный миг! Могу только надеяться, что ты сама это однажды узнаешь.

– Я тоже надеюсь на это, – мягко прошептала Тори, глаза ее светились. – Я люблю детей. И хочу, чтобы у меня их была целая куча и я бы о них заботилась.

– Куча? – фыркнула Мегэн. – А сколько это, «куча»?

– О, по меньшей мере пять или шесть, – доверительно поделилась Тори.

– Тогда я искренне надеюсь, что Джейк любит детей так же, как ты, – поддразнила ее Мегэн, ухмыльнувшись. – Делу поможет, если ты сумеешь дать ему одного или парочку сыновей, это смягчит напряжение.

Поглощенная своими мечтами о собственных детях, Тори туманно проговорила:

– О, Джекоб очень хорошо умеет обращаться с детьми, он ведь, знаешь, практически воспитал меня.