отправился домой. На следующий день он пошел за своей лошадью и выбрал путь покороче, через узкую полосу леса, куда он раньше не заходил. На нем были бриджи для верховой езды, сапоги и большие шпоры — не маленькие, английского образца, а большие, мексиканские, длиной в четыре дюйма, с колесиками чуть побольше, чем монета в полкроны. Шпоры были совсем новые. Когда он с трудом продрался через густые заросли к чакре, он был поражен, увидев, что его замечательные шпоры (ag% +(, словно их кто-то обглодал, так что остались лишь две черные рогульки в какую-нибудь одну восьмую дюйма длиной! Он не мог понять, в чем дело, а хозяин чакры спросил его: не проходил ли он случайно через заросли растений высотой около фута, с темными красноватыми листьями. Племянник сразу вспомнил, что он действительно проходил большое пространство, сплошь заросшее такими растениями. „То-то и оно! — сказал чакареро.-. Они-то и съели ваши шпоры! Это то самое, чем пользовались инки, чтобы придавать форму камням. Сок листьев размягчает скалу так, что она делается, как тесто. Покажите мне, где вы видели эти растения“. Они хотели отыскать то место, но не смогли обнаружить его. Не так-то легко найти свои следы в джунглях, где нет никаких троп.
Полеты в космос, расщепление атома и многое другое убедили наше поколение в том, что бога нет. Но как хочется иметь какую-то веру, пусть не в бога, а во что-то хорошее, ибо вера движет нашу жизнь. Ученый верит что он откроет или закроет что-то, инженер — что он создаст, обязательно создаст то-то и то-то, врач — что он (или они) избавит человечество если не от всех, то хотя бы от такого-то недуга, и так далее.
И мы создаем своих „богов“. Это вера, например, в инопланетян, летающие тарелки, Несси, снежного человека, парапсихологию, биоритмы, в лечебную силу пареного зерна или постного масла, удачу в „Спортлото“…
Мне лично хочется верить, что Тунгусский метеорит был посланцем другого мира, который, облетев земной шар, взрывом своим включил двигатели и умчался во Вселенную, предварительно внушив землянам таблицу химических элементов, теорию относительности и открытие радиоактивности; что в свое время древним в Шумере, Египте или Мексике были подсказаны некоторые научные данные; что догоны знают про Сириус больше, чем современные ученые; что Рерих видел НЛО в Гималаях…
Но вот случайно попадается в руки информация, которая если не уничтожает веру, то вышибает довольно сильное звено в рассуждениях об уверованном. Во многих статьях и книгах про инопланетян есть ссылки на взлетные платформы (стартовые площадки) инопланетян в Баальбеке. Но взял прочесть из интереса книгу „Святая земля и Библия“, автор К. Гейкин, русский путешественник, издание 1884 года. Читаю — и теряю стартовую площадку в Баальбеке. Возможно, читатели „ТМ“ заинтересуются этими описаниями. Итак, слово К. Гейкину. „В северной части Иерусалима близ Дамасских ворот на 300 ф. к востоку от ворот в скале, на глубине 19 ф. Под стеной, находится вход в тай называемый „Бумажный грот“, который не что иное, как громадные копи, весьма древние, глубоко простирающиеся под домами столицы. Отверстие в них было найдено в 1852 г…“ („Святая земля и Библия“, кн. 11, с. 593). „Это громадное углубление существует с неизвестного периода, и в продолжение многих веков оно стояло незамеченным или забытым. Можно все еще различить величину и форму инструментов каменщиков, так как следы abc/ и долота так же свежи, как будто бы мастеровые только что оставили свою работу. Они, по-видимому, были разделены на артели в пять или шесть человек. Каждый из них высекал отвесное отверстие в скале в четыре фута ширины, пока он не достигал назначенной глубины; после этого в отверстие вколачивали мокрые клинообразные куски дерева, разбухая, они выдавливали камень. Замечательно, что иные камни только отчасти отпилены от скалы, как большой камень в каменоломне Баальбека или громадный обелиск в гранитных каменоломнях Асуана“ (с. 594).
Автор спускался в каменоломню и сам видел, как в беспорядке лежали оставленные без употребления громадные камни, высеченные несколько тысяч лет тому назад» (с. 595). Описав технологию работы в каменоломнях, К. Гейкин объясняет, почему они были срочно покинуты.
«Палестина занимает то место земного шара, где землетрясения очень часты. Оно простирается с вулканических гор Тауруса, проходит между двумя хребтами Ливана, образует Иорданскую впадину и дно Мертвого моря и кончается у бухты Акабы. На этом пространстве бывают иногда очень сильные землетрясения. Иосиф Флавий упоминает об одном, которое опустошило Иудею в царствование Ирода, приблизительно за тридцать лет до пришествия Христа, тогда погибло 10 тыс. человек… В 1181 году во всем Харроне, граничившим с Иорданом, было землетрясение. Но в 1837 году землетрясения превзошло все те, о которых мы уже слышали. Не только Тивериада, но и Сафед были уничтожены, и почва колыхалась на протяжении 800 верст с севера на юг и до 150 верст с запада на восток» (с. 901).
«В Баальбеке тоже уцелели колонны, отклонившиеся от перпендикуляра, что без сомнения, было последствием волнообразного движения почвы» (с. 902). Вероятно, считает автор, именно землетрясения послужили причиной остановки работ в каменоломнях. Опустив подробности путешествия, не касающиеся интересующей нас темы, переходим к главе «Баальбек и ливанские кедры».
«Наконец-то мы в Илиополе (ныне Баальбеке), в древности славившемся своими храмами, один из которых и теперь стоит на дороге. Еще издали виднеются высокие столбы „Большого храма“, которые стоят несколько выше, равнины. Эти развалины находятся на западе от современного селения Баальбек, у самого подножия восточной цепи холмов. Их главное достоинство состоит в том, что они служат прекрасным подражанием колоссальным памятникам Египта, своеобразно выполненным греческими художниками, сумевшими все-таки придать им отпечаток свободного творчества. Целые ряды колонн, громадных по своей вышине и толщине, стоят стройно и изящно благодаря своей пропорциональности; их венцы коринфского стиля выполнены так же искусно, как и греческие. Даже вдвоем нельзя обхватить столбы, капители которых имеют до семи футов в поперечнике. Вместе с фундаментом своим колоннада достигает 76 футов в вышину. Развалины рассеяны на огромном пространстве земли, которое почти сплошь покрыто то обломками громадных столбов, то большими тесаными камнями, то, наконец, гигантскими архитравами и плинтусами, резьба которых поражает своим совершенством. Jонечно, на разрушение этих громад главным образом влияли землетрясения, но в нем участвовало также и людское невежество. На многих колоннах заметны углубления, которые произошли от того, что от них оторваны скобки, скреплявшие отдельные камни: невежественный народ считает особенно ценным свинец и железо. Эти столбы сами по себе настолько замечательны, что стоили бы особого внимания, если бы даже стояли прямо на земле, а не на общей, для нескольких храмов, искусственной площади: она так высока, что громадные галереи и постройки над нею возбуждают всеобщий восторг. Портик большого храма стоит на восточном конце развалин: к нему ведет лестница в несколько поворотов, так как пол его на 20 футов выше фруктовых садов. Ширина храма первоначально была в 36 футов, и перед ним было 12 колонн. Судя по основаниям двух разрушенных столбов, можно предположить, что этот храм был сооружен Антонием Пием, царствовавшим с 138 г. по 161 г. р. Х., и Юлией, супругой Септимия Севера, с которой он сочетался браком в 175 г… Из притвора (портика) вы выходите в шестигранный двор, имеющий тридцать сажен в длину и сорок в ширину и уже полуразрушенный. За ним находится главный двор храма: в нем 63 сажени в длину и 53 — в ширину. Стены его богато украшены, хотя и не так изящно, как некоторые другие части храма, потому что их (то есть стены) возводили позднее. За большим двором, над которым, конечно, никогда не бывало крыши, стоял тот самый храм, от него почти не осталось следов, если не считать шести громадных колонн, которые видны еще за несколько верст до Баальбека. По обе стороны в длину храма возвышалось по 19 таких колонн, а в ширину его их было по 10: многие из них еще лежат здесь же, представляя собою жалкие обломки. Святилище, которое они окружали, покоилось на фундаменте, стоявшем на 50 футов выше окрестной равнины, но теперь нельзя даже приблизительно наметить его очертаний» (с. 1014–1015). ' Не менее поразительны своими размерами камни, из которых сложена городская стена Баальбека. В одном месте она достигает десяти футов толщины, причем камни ее, которых здесь всего девять, имеют по тридцати футов длины. Однако они ничто в сравнении с тремя огромными камнями западной стены: это, пожалуй, самые громадные, употреблявшиеся когда-либо для построек. Каждый из них имеет 13 футов в вышину и, вероятно, столько же в толщину, но при этом один — в 64 фута длины, а самый короткий из троих — в 62 фута. Между тем эти каменные глыбы так плотно соединены, что чрезвычайно трудно просунуть даже кончик перочинного ножа. Как отделяли такие страшные глыбы от общей массы в каменоломнях? Как доставляли их сюда и, наконец, — что всего важнее, — как подымали их на сооружения в 19 футов вышины и как устанавливали их в надлежащем положении, так же просто, как обыкновенные камни? Кто заведовал
