могущественной, с самой покорной и самой гордой, с рабыней и царицей.
Императрица стоит надо всем, что он делает. Этот человек, честолюбие, жажда власти и денег которого ненасытны, никогда не перестает быть ее слугой. В конечном итоге той, ради которой он все предпринимает, является всегда Екатерина. Он не может вынести, чтобы кто-нибудь стоял между нею и им, но неизменно видит ее над собою, неизменно подчиняется ее воле, никогда не забывает оказывать ей должное почтение, и ее похвала всегда является высшей целью его стремлений.
И Екатерина знает это. Никогда не тревожит ее беспокойство по поводу того, что этот человек, полномочия которого почти безграничны, сможет когда-нибудь перерасти ее, как перерос в свое время Меньшиков Екатерину Первую или Бирон – Анну Иоанновну. Она предоставляет ему, особенно на юге, абсолютную свободу, но он неизменно управляет там ее рукой. Это одухотворяющая, творческая, волшебная рука.
С того момента, как Потемкин высвободился из ослабевших объятий Екатерины, над всей его жизнью высится 'гигантский план, достойный Александра или Цезаря', вычитанный им в глазах его повелительницы: уничтожить Турцию, овладеть Константинополем, прогнать мусульман из Европы, господствовать над Черным морем, а оттуда и над всем юго-востоком Европы, создать новую Грецию под верховным протекторатом России.
Этот план возник в голове Екатерины, вероятно, еще до ее восшествия на престол, но один только Потемкин понял его. Когда он уезжает в первый раз на юг, в 1774 году, он увозит его с собой. Теперь уже он является инициатором возведения крепости близ турецкой границы и предлагает для этой цели Херсон, он говорит о необходимости завладеть пограничной крепостью турок Очаковом, он считает, что Севастополь, доныне мирная бухта, должен быть превращен в опорный пункт русского военного флота.
В Петербурге Панин – все еще премьер-министр – относится отрицательно к этим проектам и вызывает тем подозрения у Екатерины: она видит за тактикой Панина ревность Фридриха и существование соглашения Панина с Фридрихом и великим князем Павлом. Опираясь на Потемкина, она поручает флотилии торговых судов, являющихся в действительности военными, попробовать пробраться через Дарданеллы. Это провокация по отношению к Турции, и она приводит к намеченному результату: после обмена резкими дипломатическими нотами с бессильной Портой заключается новое соглашение, на основании которого всем русским судам разрешен проход через Дарданеллы. Это бескровная, но недостаточная победа. В действительности Екатерина хочет войны.
Через несколько недель после подписания договора рождается ее второй внук, и она дает ему имя Константин. Для того чтобы этот политический намек не оставлял ни малейших сомнений, Екатерина даже чеканит медаль, на одной стороне которой изображен константинопольский собор св. Софии, а на другой стороне – Черное море с восходящей над ним звездой.
Маленький Константин получает в мамки гречанку, во время устраиваемого Потемкиным по случаю его крестин празднества декламируются греческие стихи, товарищей игр маленького Константина выбирают по преимуществу из греков – словом, делается все возможное, чтобы не оставить ни у Порты, ни у Европы никаких сомнений насчет экспансионистских намерений Екатерины.
С согласия Австрии она втихомолку аннексирует Крым. По Кучук-Кайнарджийскому мирному договору Крым был объявлен самостоятельным и ханом его был назначен Шанга-Гирей. Повторяется старая штука, проделанная уже Екатериной с Курляндией и Польшей. 'Независимый' хан является в действительности всецело зависящей от России куклой и вынужден постоянно обращаться к России за помощью в борьбе с беспорядками, каждый раз вспыхивающими в его стране и организуемыми на русские деньги. В конце концов он соглашается, просто из боязни за собственную жизнь, уступить Крым Екатерине за ежегодное жалованье в сто тысяч рублей. Потемкин вступает с русской армией в Крым, подавляет все беспорядки и получает за это титул князя Таврического. Ему даются неограниченные полномочия, в его распоряжение предоставляются неограниченные средства. Он является одновременно наместником новых провинций, фельдмаршалом и генерал-инспектором всех русских военных сил. Его задача заключается в том, чтобы превратить дикую Тавриду в культурную страну и создать из нее базу для дальнейших нападений на Турцию.
Это задача как раз ему по вкусу и соответствует его фантазии. Он любит вверенную ему страну, относится к ней не как чужой, действует не как иностранец. Занятие Крыма, подавление тамошних восстаний произведено им, пожалуй, с большей беспощадностью, чем это было бы сделано любым другим генералом (потому что Потемкин обращается с человеческими жизнями так же расточительно, как и с деньгами), но когда он начинает общаться с вождями татар, они чувствуют в его натуре нечто общее с ними, выгодно отличающее его в их глазах от западнического самомнения прочих русских сановников. Он азиат, быть может, даже по своему происхождению, но уж во всяком случае – по своим склонностям и привычкам, и вступает в управление этим развалившимся государством ханов в качестве их духовного наследника.
Для того чтобы превратить Крым в ту сказочную страну, которая рисуется его воображению, Потемкину не хватает пустяка: одного столетия. Но его воображение без затруднений перескакивает через этот промежуток времени. В его голове все готово уже через несколько месяцев, и он уверен, что за кратчайший промежуток времени ему удастся воплотить свои планы в жизнь. Он начинает сотни дел одновременно. Приступает к сооружению Херсонской крепости и Севастопольского порта. Приказывает построить ряд торговых и военных судов, которые должны будут оживить и охранять Черное море. Заказывает семена дынь и овощей, шелковичных червей из Китая, тутовые деревья из Италии. Расчищает леса и сажает виноградники, основывает двенадцать больших фабрик, приступает к прокладке дорог, пополняет войска, льет пушки, чтобы усилить свою артиллерию, закладывает на берегу Днепра город, который должен стать южной столицей, в противовес северной столице Петербургу.
Эта южная столица получает название Екатеринослава. Не доставлен еще на место ни один ремесленник, не заложен еще фундамент первого дома, но уже основан Екатеринославский университет, приглашены крупные ученые со всего света, чтобы читать в нем лекции, уже вербуются в России и за границей студенты.
Потемкин часто мчится на несколько дней в Петербург, чтобы рассказать Екатерине про чудеса нового города, который должен вырасти в одну ночь из ничего, как в восточной сказке. Екатерина уже видит перед собой этот город с дворцом для губернатора Потемкина в центре, с широкими светлыми улицами, большими тенистыми парками, музыкальной академией, университетом, кадетским корпусом, госпиталем. Она верит всем прочим чудесам, о которых ей рассказывает Потемкин, верит золотистым полям пшеницы и сочным лугам, верит деревням, переполненным довольными зажиточными крестьянами.
Она верит, что Потемкин на протяжении трех лет превратил пустынную степь в плодороднейшую и счастливейшую из ее провинций, и решается посетить эту страну. Она хочет увидеть Потемкинские чудеса и показать эти волшебные творения всем злобствующим людям, осмеливающимся сомневаться в гениальности ее великого друга.
Она открыла этого человека, она выпустила его из своих объятий для того, чтобы он послужил государству, – теперь она хочет испытать удовлетворение от зрелища всего того, что он создал во славу ее. Еще много других планов соединено с этой поездкой. Екатерина хочет отвезти своего второго внука Константина на границу его будущего греческого государства. Она хочет встревожить своим появлением Турцию и спровоцировать ее. Она приглашает Иосифа II встретиться с нею в Херсоне, так как надеется, что он при виде 'уже испеченного пирога' ощутит снова охоту повести вместе с ней войну против ислама.
Мысль об этой поездке пьянит ее, никакими соображениями политического характера невозможно удержать ее от осуществления ее проекта. Ей теперь уже пятьдесят восемь лет, но никогда еще ее предприимчивость, ее живость, ее способность воодушевляться не достигали таких размеров. А кроме того, Потемкин упорно настаивает на ее приезде.
Потемкину не удалось всего за несколько лет превратить пустыню в сады, степь в леса и нищету в богатство, но ему удается на несколько недель создать для Екатерины иллюзию всего этого. Шоссе, города, села существуют только на географической карте, фабрики, полки и пушки существуют лишь на бумаге. Степи так же пустынны и печальны, как были, деревни грязны и состоят из полуразвалившихся хижин, но все это не беда. Потемкин, правда, не волшебник, но он поразительный режиссер, и инсценировка поездки Екатерины в Крым являет собой величайшую театральную постановку на протяжении всей мировой истории, она единственная в своем роде, она потрясающа и может быть по заслугам поставлена в один ряд с висячими садами Семирамиды и прочими чудесами мира.
